Суть доказательств

Корнуэлл Патрисия

За окном завывал ветер, дождь бил в стену, и кровь Фрэнки медленно растекалась по полированному дубовому полу, а я сидела, дрожа и плача, пока телефон не зазвонил, должно быть, уже в пятый раз.

— Марино, — прошептала я. — О боже, Марино!

Я вернулась на работу только после того, как тело Фрэнки Эймса забрали из морга, а его кровь смыли со стального стола и прогнали по трубам в сточные воды городской канализации. Я не жалела, что убила его. Я жалела лишь о том, что такая тварь жила в нашем мире.

— Судя по всему, —

рассказывал Марино, глядя на меня из-за скопившейся на столе груды бумаг, один вид которых вгонял меня в депрессию, — Фрэнки объявился в Ричмонде год назад, в прошлом октябре. По крайней мере, именно с этого времени он снимал квартирку на Редд-стрит. Пару недель спустя поступил на работу в службу доставки утерянного багажа. У «Омеги» контракт с аэропортом.

Я молча вскрыла еще один конверт и, скользнув взглядом по первым строчкам, отправила в мусорную корзину очередную бумажку.

— Парни, что работают на «Омегу», пользуются собственными машинами. У Фрэнки был «меркьюри-линкс» тысяча девятьсот восемьдесят первого года выпуска. В январе у него полетела трансмиссия, а деньжат на ремонт не хватало. А без машины нет работы. Вот тогда-то, я думаю, он и обратился за помощью к Элу Ханту.

— А раньше они контактировали? — безразлично спросила я.

— У меня на этот счет сомнений нет, — ответил Марино. — Бентон того же мнения.

— И на чем основываются твои предположения?

— Начнем с того, что полтора года назад, как выясняется, Фрэнки жил в Батлере, в Пенсильвании. Мы просмотрели телефонные счета старика Ханта за последние пять лет. Представляешь, он их все хранит — на случай проверки. За то время, что Фрэнки жил в Пенсильвании, Хантам пять раз звонили из Батлера. Еще раньше им несколько раз звонили из Дувра, что в Делавере, и неоднократно из Хейгерстауна, Мэриленд.

— Звонил Фрэнки?

— Проверяем. Но я почти уверен, что Фрэнки время от времени позванивал своему приятелю и рассказывал, что он сделал со своей мамочкой. Вот почему Эл Хант так много о нем знал. Так что никакой он был не ясновидящий. У меня такое впечатление, что чем сильнее у Фрэнки съезжала крыша, тем ближе он подбирался к Ричмонду. А потом — бац! Год назад этот ублюдок появился в нашем милом городке, и все началось.

— Как насчет автомойки Ханта? Фрэнки там часто бывал?

— Ребята рассказывают, что парень, соответствующий описанию Фрэнки, приезжал туда время от времени начиная примерно с января. Мы нашли февральскую квитанцию на переборку двигателя «меркьюри». Работа на пятьсот баксов. Оплатил, по-видимому, Хант.

— Ты не выяснил, Фрэнки был там в тот день, когда туда приезжала Берилл?

— Думаю, именно тогда все и началось. Первый раз он ее увидел, когда привозил багаж Харперов в дом Мактига в прошлом январе. Предположим, что второй раз он мог увидеть ее на мойке, когда приезжал клянчить деньги у Ханта. И вот тогда его осенило. Он решил, что Берилл послала ему сама судьба. Допускаю, что Фрэнки начал за ней следить. Может быть, увидел ее в третий раз в аэропорту, когда она улетала в Балтимор.

— Как, по-твоему, Фрэнки разговаривал с Хантом о Берилл?

— Трудно

сказать. Но я такой вариант вполне допускаю. Тогда и самоубийство Ханта легче объяснить. Он понимал, что случилось. Понимал, что его психованный дружок убил Берилл. Хант наверняка чувствовал себя виноватым.

Я повертела головой — лежавший секунду назад под рукой календарный штемпель таинственным образом исчез. Болело все тело, а правое плечо было бы неплохо проверить на рентгене. Что касается душевного состояния, то тут помощи ждать не приходилось. Я и сама не знала, что со мной происходит, и чувствовала себя словно в чужом теле. Напряжение не спадало, мне не удавалось расслабиться, и я даже не могла усидеть спокойно на одном месте.

— В силу бредового мышления Фрэнки приписывал некое серьезное значение своим встречам с Берилл. Он видит ее в доме Мактигов. Видит на автомойке. Видит в аэропорту. Это побуждает его к дальнейшим действиям.

— Ага. Шизик воображает, что с ним говорит Бог, что Господь приказывает ему выйти на контакт с хорошенькой блондинкой.

Вошла секретарша. Я молча взяла у нее розовый листок с очередным телефонным сообщением и добавила к стопке таких же.

— Какого цвета у него машина?

Еще один конверт. Машина Фрэнки стояла у меня во дворе. Я видела ее, когда к дому с включенными мигалками подкатили полицейские, но цвет не запомнила. В памяти вообще не осталось никаких деталей.

— Темно-синяя.

— И никто из соседей не заметил возле дома Берилл темно-синий «меркьюри»?

Марино покачал головой:

— В темноте, если ехать с выключенными фарами, тебя никто не заметит.

— Ты прав.

— А что касается другого вечера, то он, скорее всего, оставил машину где-то у дороги, не доезжая до дома Харпера, а остаток пути прошел пешком. — Лейтенант помолчал. — Обшивка на водительском сиденье почти что сгнила.

— Извини, что? — Я подняла глаза от письма.

— Обшивка сгнила, и Фрэнки подложил одеяло. Умыкнул, должно быть, с какого-то самолета.

— Ты имеешь в виду оранжевую нить?

— Тесты еще не все провели, но мы думаем, что так оно и есть. В одеяло вплетены оранжево-красные нити. Фрэнки, наверное, сидел на нем, когда ехал к Берилл. Вот тебе и террористы. Кто-то делает пересадку и прихватывает с собой одеяло с оранжевой ниткой. В результате оно попадает на тот злополучный самолет в Греции. Раз — и сошлось! Нитка прилипает к обритому морпеху. Представляешь, сколько волокон переносится с самолета на самолет?

— Даже и думать об этом не хочу. — Я раздраженно отложила письмо — похоже, почтовый мусор целой страны стекался прямиком в мой офис. — Так вот почему Фрэнки притащил с собой столько волокон. Работал в багажном отделении. Шатался по всему аэропорту, и не исключено, что даже забирался в самолеты. Одному Богу известно, сколько всего к нему цеплялось.

— Ребята в «Омеге» носят светло-коричневые форменные рубашки. Из динела, — добавил Марино.

— Интересно.

— А то ты не знаешь. — Лейтенант пристально посмотрел на меня. — Как раз в такой он к тебе и заявился.