Суть острова. Книга 2 (Что может быть круче своей дороги?)
Шрифт:
Глава первая
У Солнца нет естественных врагов. Таковыми можно было бы посчитать пространство и время, однако они – суть неотъемлемые условия существования Светила, так что… Тучи, туманы, городской смог, – эти да, эти считают себя грозными противниками, солнцепожирателями, но – ф-фух! – дунь на них ветерок посуше и покрепче, и сгинули рати, аки ночные тати… Если же поднести планету поближе к солнцу, а та вдруг пукни в нее протуберанцем – то все! Не то что облака с туманами – океаны вскипят и выветрятся навсегда в направлении Плутона… Вот уж противники… Но наш Бабилон так расположен во Вселенной и на Земле, что Солнце от него далеко, а летучие осадки рядом, особенно весной и осенью. Осенью они противнее, потому что впереди промозглая зима, холод, короткие дни… А весной полегче.
Я
Мне двадцать шесть лет и я "при делах». То есть, зарабатываю на жизнь себе и своей семье, прилично зарабатываю, трудом, который далеко не всем подстать, но только крепким ребятам вроде меня. Однако, если вы думаете, что… Нет, с законом я дружу. Более того, я как бы служу ему, охраняю его… Я частный детектив. Но не в том смысле, что детектив-одиночка, типа Хэмфри Богарта из фильма «Мальтийский сокол», или Шерлока Холмса из одноименного английского телесериала, я служащий детективного агентства и отнюдь не на последних ролях. Следить, стрелять, выписать в рыло – все могу, всему обучен, но предпочитаю кабинетную работу: беседы с людьми, кропотливая возня с документами и вещдоками, – вот это все по мне, вот это моя стихия. А начальство и сослуживцы, в слепой недалекости своей, воображают, что Рики – меня то есть – хлебом не корми, дай подраться с непокрытой головой в разъяренной толпе, примененяя попеременно холодное и горячее оружие. Ну, может быть, я слегка преувеличиваю, но в целом не вру: я – это довольно значимый силовой ресурс нашего детективного агентства «Сова». Оклад мой – шесть тысяч в месяц, что немного, если с учетом специфики моего труда. Но, во-первых, мне всего двадцать шесть, а во-вторых – бесперебойно поступают премиальные, эту «окладную» сумму удваивающие. Иногда еще случаются призы, но там дело тонкое, не все можно брать.
Женушка, ясен пень, поскрипела немножко, увидев, куда я грохнул уже заработанные и еще незаработанные денежки, но она тоже любит хорошие моторы, ей и перед подругами непременно нужно повыпендриваться… Она гордится мною, я знаю. А я очень и очень ее люблю, ее и малышей, у нас их уже двое. Может, и еще решимся рожать, а пока – так: сын и дочь, сын постарше, дочь помладше. Но нежности нежностями, а сражение со своею лучшей половинкою пришлось выдержать нешуточное… Причем, запредельную цену за европейский, не отечественный мотор, она, ее узнав, перенесла стоически, поддержала меня морально и чуть ли ни утешала; то же самое и по поводу выбранной марки. Но цвет, о-о-о… Я за свой любимый серый цвет бился как лев, ни пяди, ни дюйма не уступая, насмерть стоял! И победил. «Вольво» – благородное существо: алые, лазоревые, фрезекразе и иные вульгарные окрасы – не для него. Черный – траурно, личный мотор – не катафалк и не повозка из Дворца, белый – пошло, пусть якудза и тонги в белых моторах разъезжают. Серый и только серый! Темно-серый. Жену в конце-концов убедил, что самое ценное. Мою жену зовут Шонна.
Да, утро было доброе. Началось оно с объятий и с выполнения многочисленных взаимных супружеских обязанностей, как то: секса, приготовления завтрака, смены пеленок из под спящих деточек-конфеточек, сегодня – ура – только из под одной младшей конфеточки… Какие они классные у меня получились, и тот, и другая… Светленькие, синеглазые, стройненькие, симпатяшечки… Так… Ага – обязанности! Пеленки – я, заправка супружеского ложа – она. Завтрак – приготовление с ее стороны, и основное поедание – с моей, какая-то стиральная машина, каковую именно я зачем-то и куда-то должен передвинуть… Обстоятельный рассказ о студенческой юности ее мамы и папы, к которым она с детьми едет сегодня в гости, поскольку среда, и откуда я должен их, маленькое семейство мое, забрать ближе к вечеру… Короче говоря, такие обязанности редко утомляют меня и Шонну, они нам, как правило, в радость. А если вдруг лавина из них, и подчас приходится трудно – как без этого в жизни человеческой? – то мы черпаем поддержку и оптимизм сами в себе: я в ней, а она – во мне! И оба чувствуем себя в неоплатном долгу. Да, то утро начиналось хорошо, и я помню его как сегодня.
Фирма наша угнездилась прямо на Флотской набережной Большого Тикса, аккурат возле Дворца Бракосочетаний. Бобби Жук, из отдела «внебрачных отношений», уверяет, что не раз видел клиентов «дома семейных радостей» уже в нашем заведении, причем, с интервалом в несколько дней; но он такой беззаветный гонщик, Бобби наш, что без дополнительной, от него не зависящей информации, невозможно достоверно выяснить – правда ли то, о чем он болтает, или байки, которые он мастер выдумывать и рассказывать. Понятно, что отдела «внебрачных отношений» нет ни на бумаге, ни даже в умах руководства фирмы, потому что называется он буднично и скромно: «сектор оперативного учета информации». Я и сам начинал трудовой путь именно в этом секторе, и удел мой был в те нелегкие годы – наружное наблюдение, с применением технических средств и без применения… Мы могли бы следить хоть за поведением комет и астероидов, если бы пришел такой заказ, но на практике – почти все сто процентов заказов на отдел касались слежки «из ревности». Женщины ревновали мужей и любовников, мужчины ревновали жен и любовниц, реже сестер и дочерей… Работать в этом цехе противно, если честно (хотя практически никого из наших ребят не миновала чаша сия), а слушать побасенки тамошнего старожила Бобби Жука – вполне даже прикольно. Его вся эта грязь из нижнего белья не напрягает ничуточки, такое ощущение, что он там по зову сердца трудится. Может быть, так оно и есть, чувак он без нервов и обоняния. И все же большинство толковых ребят, проявив себя на менее почетном и более беспокойном поприще, передвигаются в другие подразделения. Вот и я переместился оттуда в силовую команду, неплохо себя зарекомендовал, получил пару-тройку непредусмотренных природой дырок в кожу, столько же шрамов (один на щеку), и только в прошлом году вывернулся оттуда, сделал следуюший шаг: в детективы. Я – самый молодой детектив в «Сове», и многие считают меня умником.
Но поехал я не в контору, а сразу на место работы, на дом к одному зрелому мультимиллионеру, искать табакерку.
Биггей Тоук его зовут, но челядь в междусобойных разговорах предпочитает именовать его Пигги Тук. Почему? Да не знаю я! Пигги – понятно, он розовенький, жирненький, голосок высокий и резкий. А Тук – в упор не понимаю, почему Тук. И они никто не в курсе, я спрашивал. «Так повелось, так уже до меня было». – Вот стандартный ответ, и я ему верю. С чего бы им врать? Текучесть кадров в домашнем хозяйстве Пигги Тука в пределах нормы, но она есть. Средний срок службы, как я вычислил между делом, – три с половиной года. Это весьма неплохо для обслуживающего «внутридомового» персонала, тем более, что характер у господина Биггея Тоука сложный. Но платит он хорошо и люди его местом работы своим дорожат… Пока лучшее не найдут.
Слуг ему поставляют попеременно специализированные фирмы «Рекрут» и «Уют», это чтобы слуги меж собой не составляли единого клана, а как бы находились по обе стороны производственной баррикады: соревновались, типа, друг с другом, следили бы друг за другом, враждовали бы понемножку… Главное – чтобы не стакнулись, злоумышляя против хозяина… Что-то здравое наличествует в подобных рассуждениях, но на практике – одна фигня: и свои, бывает, передерутся, и чужие снюхаются…
Вот еду я, еду, мотор обкатываю и обуревают меня очень даже разные мысли и ощущения. И все… неплохие, позитивные. С одной стороны я неустанно мечу косяки направо-налево: але, вы, все! Видели, какой мотор вам в бампер глядит? Эй, справа, нет, но ты чуешь, чувак, кто резвее скорость набирает – твой боров-ваген, или моя ласточка? А? Иные, назло, даже не смотрят в мою сторону, но кто потолковее, да поглазастее – те завидуют конечно. И это приятно. С другой стороны, меня грызут нетерпение, надежды и сомнения: а ну, как ошибусь? Это по предстоящему делу грызуны мои разошлись, по поиску табакерки в доме нашего уважаемого заказчика.
Пигги Туку всего семьдесят два года, это довольно мелкая старость, едва распечатанная, но слуги уверяют меня, что Пигги – ку-ку. Маразм у него проклюнулся, и он все растет и крепчает. Табакерка золотая, усыпана камешками, рубинчиками и брильянтиками. Страховая стоимость невелика, хотя и содержит в себе художественную составляющую изделия: двадцать тысяч талеров. Пигги считает, что искус украсть ее очень велик, в то время, мол, как истинная стоимость в разы выше заявленной. Камердинер же (Ох, тертый, хитроносый мужчина!) объяснил мне иное:
– Ну сами посудите, на черта бы мне нужен сей блуд? Украду я, предположим. Вещица каталожная, в еённом виде не продать, сразу заметут. Стало быть, надобно камешки соскоблить, а металл переплавить, так?
– Так, – подтверждаю я.
– За эту блескучую камешковую пыль никто и сотни не даст. Так?
– Не знаю, – честно отвечаю я.
– Так. Никто не даст. А за металл… ну две, ну три тысячи я выручу… Ну четыре, если с камушками. Не я выручу, понятное дело, а крадун-злоумышленник. Так? Прикинь по весу?
– Так, – авторитетно подтверждаю я, словно с детства выучен взвешивать золотой лом на глазок.
– Тогда вопрос: на черта мне это надо? Рисковать своим местом, свободой и окладом, который… Ради вшивых трех тысяч талеров? – В голосе камердинера торжество человека, который сумел припереть к стенке спорящего с ним собеседника. Я, находясь на работе, часто позволяю побеждать себя в спорах, лишь бы аргументы были обильными и в русле интересующей меня темы. И камердинеру позволил. Потом я «пробил» его биографию по нашим каналам – и точно: вот уже девять лет, как Менди Блум, он же Вальтер Бирен, живет жизнью честного человека. А это второй по длительности результат в его пятидесятилетней биографии. Первый продолжался четырнадцать лет, с момента рождения.