Сувенир из Камбоджи
Шрифт:
– Дальше я знаю, – Лола очнулась от дремы, – ее положили в клинику доктора Мовсесяна, а потом выпустили, и через две недели она выбросилась из окна.
– Точно. Вот опять же домработница рассказала: она, мол, всех обманула, говорила, что ей лучше, и даже на работу собиралась, а в три часа ночи проснулась тихонько, прошла босиком в гостиную, окно растворила бесшумно да и сиганула с шестого этажа. Она загородный дом детям оставила, а сама с этим Череповым жила в городской квартире на Кронверкском проспекте.
– Босиком? – спросила Лола. – Ты сказал «босиком»?
– Ну
– Ой! Ой, Ленечка, по всему выходит, что этот Мовсесян – настоящий злодей! Он какой-то хитрый прибор придумал, который ночью во сне внушает!
– Что внушает? – оторопел Леня.
– Мысли нехорошие! Чтобы они в окно выбросились! Причем не сразу, а потом, чтобы на клинику не подумали! Эта Полина так Черепову и говорила, когда он по телефону ругался. Мы, говорит, ни при чем, это не у нас случилось, а дома!
– Точно, дома… – Леня внимательно читал строчки на экране. – Никто не видел, а к Черепову этому потому не прицепилась милиция, что от смерти Татьяны Череповой он ничего не выигрывает. Поскольку не муж, так ничего ему из наследства не причитается, стало быть, из окна ее выкидывать не было у него мотива.
– А кому все досталось, сыновьям?
– Ясное дело, сыновьям. А отчего ты так всполошилась?
– Оттого, что Алена мне говорила, голос у нее ночью в мозгу звучит: встаешь глубокой ночью тихо-тихо и босиком идешь по длинному коридору…
– Угу. В черной-черной комнате… Лола, это какие-то пионерские страшилки получаются!
– Ага, но двое-то из окна выбросились! – Лола смотрела расширенными от страха глазами. – Еще секретарша эта… с чего ей на шефа с «розочкой» набрасываться?
– Ты хочешь сказать, что ей это внушили? Ну, это уже полный абсурд! – отмахнулся Леня. – Какое-то фантастическое кино у тебя получается! Или фильм ужасов!
– Вот насчет этого кино я все выясню! – пообещала Лола. – Я, по-твоему, кто?
– Засоня и лентяйка! – тут же ответил Маркиз.
– Актриса я! – ничуть не обиделась Лола. – И знакомых у меня на той студии пара-тройка найдется! И если я выясню, что кому-то была очень выгодна смерть Мимоходова, ты поверишь, что в клинике творятся ужасные дела?
– Поверю, конечно, не полный же я чурбан…
Примиренные компаньоны разошлись по своим комнатам, прихватив каждый своего любимца: Леня – кота, Лола – песика. Попугай Перришон давно уже спал в своей клетке, закрывшись крылом, он не любил засиживаться допоздна.
Наутро Маркиз позвонил Анне Аркадьевне и попросил разрешения зайти к ней.
– У меня появились к вам новые вопросы, – объяснил он свою просьбу.
Анна Аркадьевна открыла ему дверь при полном параде: на ней было темное закрытое платье, и макияж по утреннему времени скромный, но тщательный.
Мопс сидел в прежней позе, и Леня снова поразился тому, как он похож на своего бронзового двойника.
– Вам удалось что-то узнать? – спросила заказчица, проследив за Лениным взглядом. – Я так беспокоюсь за Дэна! Если с ним что-то случится, я этого просто не переживу!
– Как раз за него вы можете
Он подошел к консоли и внимательно оглядел бронзовую собаку.
– Анна Аркадьевна, – Леня повернулся к заказчице, – что вы знаете об этой статуе? Что она из себя представляет, как и когда появилась в вашем доме?
– Как и все остальные восточные артефакты, ее привез мой покойный муж. Насколько я помню, он привез этого мопса из поездки в Камбоджу в тысяча девятьсот семьдесят пятом году. Ах, какое это было замечательное время! – Глаза Анны Аркадьевны затуманились, губы тронула мечтательная улыбка, она продолжила: – Мы были молоды, мне еще не было сорока… Георгий, мой муж, был значительно старше меня, но он был настоящий мужчина, настоящий джентльмен, если вы понимаете, что это такое, и он так меня любил… так любил… помню, когда он привез этого мопса, он пошутил: вот тебе надежный защитник, с ним ты всегда можешь чувствовать себя уверенно! Даже когда меня нет рядом!
– Чувствовать себя уверенно?.. – задумчиво переспросил Леня. – Интересно, что он имел в виду?
– Да он просто шутил!
– В каждой шутке есть доля правды… – протянул Леня. – А скажите мне, кто был ваш муж? Путешественник? Исследователь стран Восточного мира?
– Ну… – хозяйка отвела глаза. – Понимаете… как бы это сказать… В общем-то, можно сказать, что и исследователь… В каком-то смысле, конечно…
– Если бы он был дипломатом, вы ездили бы вместе с ним, – кивнул Маркиз. – Стало быть…
– Стало быть… – с улыбкой кивнула Анна Аркадьевна, – муж никогда не рассказывал, что конкретно он делал в странах Востока. Он уезжал надолго и никогда не оставлял адреса. Письма от него приходили не по почте, мне привозил их курьер, очень редко. Я почти не знала его сослуживцев. И никогда не задавала никаких вопросов. Теперь вы понимаете?
– Да, конечно, понимаю. Вы позволите мне сфотографировать этого мопса?
– Почему же нет? – Анна Аркадьевна пожала плечами. – Только тогда и Дэна непременно сфотографируйте, а то он обидится! Он у меня очень ревнивый и обидчивый!
Леня сфотографировал обеих собак на свой мобильный телефон. Дэн был очень доволен оказанным ему вниманием и позировал с огромным удовольствием.
Завершив фотосессию, Маркиз отблагодарил хозяйку и простился с ней.
На этот раз его путь лежал в Этнографический музей, расположенный на площади Искусств.
Леня Маркиз, как уже было сказано, пользовался большим успехом у женщин. Правда, его верная компаньонка и боевая подруга Лола ехидно утверждала, что Леню любят исключительно официантки и медсестры, но она, конечно, преувеличивала, точнее, недооценивала мужское обаяние верного соратника. Была еще одна категория женщин, которая обожала Леню: это были образованные дамы за тридцать, искусствоведы и филологи, зачастую обремененные кандидатской, а то и докторской диссертацией, но при этом не обремененные семьей. По этому поводу Лола потешалась еще больше, чем по поводу секретарш и медсестер.