Суздаль. История. Легенды. Предания

Ионина Надежда Алексеевна

Ночью Святополк прискакал в бывший свой удел Вышгород, собрал дружину свою и, заручившись ее преданностью, повелел умертвить брата Бориса при первом удобном случае. До того уже доходили вести от верных киевлян о кознях Святополка, но он не хотел им верить. А потом ему сообщили, что брат Глеб уже бежал из Киева; дружина начала уговаривать его поскорее идти в Киев и прогнать Святополка. Однако кроткий и благочестивый князь Борис не соглашался, говоря при этом: «Не подниму руку на старшего моего брата! Старший брат должен быть мне вместо отца». И тогда недовольные этим дружинники ушли от него, и князь Борис остался лишь с небольшим числом своих верных приближенных.

Сначала Святополк хотел мирно поступить с братом и повелел сказать ему, что хочет жить с ним в любви и мире, хочет увеличить

удел, данный тому отцом. Когда же он узнал, что киевская дружина оставила Бориса, решился погубить брата и послал к нему убийц. В ночь на 24 июля 1015 года злодеи пришли на реку Альту и подошли к шатру князя Бориса, который в то время стоял на утренней молитве. Княжеские отроки (младшие дружинники), заметив их, догадались в чем дело и сообщили князю. Но тот продолжал молиться, а окончив молитву, пошел спать. Однако не успел он даже задремать, как послышался шум. Убийцы бросились на княжеский шатер, начали тыкать в него свои копья и пронзили ими князя Бориса и любимого княжеского отрока Георгия (родом венгра), который пытался защитить своего господина собственным телом. Заговорщики ушли из шатра, думая, что князь уже мертв. Но у Бориса было еще достаточно сил: вышел он из шатра, чтобы вознести пламенную молитву Богу, чтобы сподобил Он его, недостойного, стать общником страданий Сына Своего. Однако не умилились молитвой князя жестокосердные убийцы, и один из них ударил его мечом в сердце. Упал на землю князь Борис, но и тогда он еще оставался жив. Вокруг него гибли преданные дружинники, а отроку Георгию враги отрубили голову, чтобы поскорее снять с его шеи большую золотую гривну, которую князь дал ему в награду как знак отличия.

Совершив это злодеяние, убийцы завернули еще дышащего князя Бориса в шатерное полотно, положили его на воз и помчались в Вышгород. Узнав, что брат еще дышит, Святополк послал двоих варягов, чтобы те довершили дело. И один из них недрогнувшей рукой прямо в сердце пронзил князя Бориса, которому шел тогда 28-й год.

После этого Святополк решился погубить и князя Глеба, который в то время княжил в Муроме и (по некоторым историческим сведениям) еще не знал о смерти отца. И послал ему Святополк коварную весть: «Приди вскоре, отец зовет тебя, ибо тяжело болен». Опечаленный этим известием Глеб поскакал с малой дружиной на Волгу, но по дороге конь его споткнулся, и князь сломал ногу. С трудом добрался он до Смоленска, чтобы оттуда по Днепру спуститься к Киеву, но неподалеку от города его догнал другой гонец — с известием из Новгорода от брата Ярослава: «Не ходи в Киев, ибо отец наш скончался, а брат наш Борис убиен от Святополка».

Долго и горько плакал юный Глеб от этого страшного известия: «Если б я только видел его ангольское лицо, с ним бы и умер. Брат, молись обо мне Богу! Лучше бы и я принял такую же смерть вместе с тобою. Зачем мне оставаться одному без тебя в здешнем лживом свете!». А в это время уже подоспели посланные Святополком убийцы. Увидев издали их ладью, Глеб поплыл навстречу им, не подозревая никакой злобы с их стороны. Напрасно преданные дружинники предупреждали его, но не хотел Глеб, подобно князю Борису, ссориться со своим братом Святополком.

Обрадовались убийцы, когда увидели одиноко плывущую к ним ладью. И как только поравнялись, перескочили в нее с обнаженными мечами. Отроки князя Глеба настолько оробели и растерялись от ужаса, что весла выпали из их рук. Только тогда уразумел Глеб ожидавшую его участь, но еще надеялся умилостивить злодеев. Однако никакие мольбы не могли тронуть жестокосердные сердца убийц, и Горислав (их вождь) приказал немедленно умертвить князя. По его знаку княжеский повар по имени Торчин не побоялся поднять руку на своего господина и, взяв нож, перерезал ему горло.

Тело святого мученика было брошено на пустом месте между двумя колодами, и долго лежало оно в небрежении на берегу Днепра. Никому даже в голову не пришло по-христиански похоронить юного князя Глеба, пока новгородский князь Ярослав не отомстил свирепому Святополку. Но все то время, пока князь Глеб лежал непогребенный, чудные знамения видны были над тем местом. Купцы и охотники, например, видели тут словно бы свечу горящую или столп огненный, и слышалось неземное пение. Когда нашли тело князя Глеба,

то с честью погребли его вместе с телом князя Бориса в вышгородской церкви Святого Василия, а великий князь киевский Владимир Мономах обложил раки своих родственников драгоценными окладами.

Князь Андрей Боголюбский

С рубежа XI–XII веков положение отдаленной и бедной Ростово-Суздальской земли начинает меняться. Территория края быстро заселяется, Залесье богатеет и к началу XIII века достигает цветущего состояния. Главная причина этого ее возвышения и усиления заключается в обильном притоке населения из Южной Руси, где в то время были неблагоприятные условия для жизни, о чем говорилось ранее. С другой стороны, этому способствовала мудрая и энергичная деятельность ростово-суздальских князей, и в первую очередь Андрея Боголюбского (сына князя Юрия Долгорукого).

В 1149 году, в разгар борьбы за киевский стол, князь Юрий Долгорукий вызвал 38-летнего сына с дружиной на юг. Андрей Боголюбский, возможно, именно тогда впервые увидел Киев с теремами боярскими и княжескими. Увидел он на высоких днепровских кручах многоглавые храмы с горящими на солнце золотыми куполами — один краше другого: Софийский собор, Михайловский Златоверхий монастырь, Десятинную церковь… Да и с родственниками своими — южнорусскими князьями — Андрей Боголюбский только здесь познакомился, и с порядками тамошними. То и другое ему не понравилось, не полюбил он южный край, потому что привык на севере к тишине и покою, а княжеские усобицы ему вовсе не нравились. Привыкшему самостоятельно управлять своим уделом, Андрею Боголюбскому не по душе были ограничения княжеской власти со стороны вече, с чем он столкнулся в Южной Руси. Не раз он советовал отцу своему оставить юг и не искать Киева, но тот стремился овладеть великим столом киевским и добился своего. После смерти киевского князя Изяслава Мстиславича он в 1155 году сделался наконец великим киевским князем и оставался им до конца дней своих [4] .

4

Однако для киевлян Юрий Долгорукий всегда оставался чужаком из северного края, силой и хитростью захватившим великий стол. И когда он умер в 1157 году, горожане так радовались его смерти, что тут же пошли грабить княжеский двор и загородное имение. Киевляне даже не хотели погребать тело Юрия Долгорукого рядом с прахом всеми любимого Владимира Мономаха, и князя похоронили в Берестовской крепости.

В летописях об Андрее Боголюбском сказано, что был «не величав он на ратный подвиг, но похвалы ища от Бога». И хоть не раз он проявлял свою храбрость и до этого (например, при осаде Луцка), но Юрий Долгорукий не хотел признавать симпатий сына к Суздальской земле. По его требованию ростовцы и суздальцы целовали крест младшим сыновьям его — Михаилу и Всеволоду, а Андрею он предполагал оставить Киев, поэтому посадил сына в Вышгороде, располагавшемся от стольного града Киева в пяти-шести верстах. Он рассчитывал, что в случае его смерти Андрей скорее других князей сможет из Вышгорода занять великокняжеский стол. Но сын не хотел подчиняться порядку, когда судьба князя часто зависела от других князей, от своеволия бояр и нападения половцев.

Не спрашивая разрешения отца, Андрей Боголюбский решил удалиться в спокойную Суздальскую землю, которую он рассматривал как место постоянного жительства, в то время как Киев был для него временным местом деятельности. Суздаль манил князя еще и тем, что здесь он провел первые годы своей молодости. Он покидает отца в момент его триумфа и уходит в «Суждальскую землю», отказываясь от своей доли в Русской земле. Забирая в Суздальскую землю святыню — Владимирскую икону Божией Матери, князь Андрей хотел показать народу, что над этой землей будет почивать особое благословение Божие [5] .

5

Об Владимирской иконе Божией Матери будет рассказано в следующей главе.