Суженый-ряженый олигарх
Шрифт:
– Давайте, – быстро ответила Антонина, словно речь шла вовсе не о ней.
Глаша наклонилась и попыталась ее поднять. Со страшными стонами старушка поднялась, обхватила Глафиру обеими руками и тут же завопила:
– Моя нога!
Ее крик был страшен.
– Держитесь за перила, я посмотрю… – велела Глаша, присела на корточки и ужаснулась.
Не надо было быть врачом, чтобы понять: нога несчастной сломана.
– Садитесь, – приказала она Антонине.
– Что?
– Садитесь прямо тут! Вам нельзя стоять. И на эту ногу не опирайтесь.
– Что
– Похоже, перелом.
– Ой!
– Спасибо, что еще так, могли ведь и шею свернуть, – строго ответила Глафира, помогая женщине опуститься на цементный пол и аккуратно прислоняя ее к стенке. – Сидите и не двигайтесь, я за помощью…
Глаша вошла в помещение кафе, полное табачного дыма и кухонных ароматов, и обратилась к бармену:
– У вас на лестнице женщина сломала ногу.
Молодой парень с глазами навыкате сфокусировал взгляд на посетительнице, явно ничего не понимая или просто безучастно, и с ходу заявил:
– Мы тут ни при чем!
– А я вас ни в чем и не обвиняю, просто прошу оказать помощь, – спокойно сказала Глафира.
– У нас не медпункт! Убирайтесь отсюда! – совершенно неожиданно для Глаши парень повел себя агрессивно.
– Да вы что? – оторопела Глафира. И в сердцах выпалила: – Старая женщина валяется у вас под дверью в беспамятстве со сломанной ногой, а вы такое говорите!
– А чего она сюда приперлась? Наше заведение не для пенсионеров! – нагло объявил бармен, надувая пузырь из жвачки. – От меня-то вы что хотите?
– Как что? А оказать человеческую помощь? – не понимала такой черствости Глаша.
– Вот и оказывай! Я, что ли, должен ухаживать за какой-то бабкой? Она к нам не имеет никакого отношения!
– Вызовите «Скорую»! – настаивала Глафира.
– Слушай, ты! Сейчас я вызову охрану и выкину тебя отсюда! Поняла?
Дальше произошло совсем неожиданное. Бармен протянул руку через стойку, схватил посетительницу за ворот и заорал:
– Убирайся вон!
Он даже встряхнул ее для убедительности.
– Отпустите меня… – Слова застряли в горле потрясенной женщины.
Неожиданно парень разжал руку, и Глаша, отлетев на три метра, врезалась в стену. Оказалось, бармену помогли ее отпустить – какой-то высокий мужчина чуть ли не вырвал ему руку, сопроводив действие словами:
– Отпусти девушку, козел!
Трое мужчин, посетителей кафе, тут же вскочили со своих мест и кинулись на защиту бармена. Что характерно, когда тот оскорблял Глашу и распускал руки, они не вмешивались. Человек, заступившийся за нее, бросил коротко:
– Уходи отсюда!
– Матвей? – только сейчас узнала она его, но, похоже, ему было не до разговоров.
– Быстро уходи! – повторил тот и вступил в явно неравную схватку с тремя местными жителями.
Посыпались ругательства, угрозы, удары… У Глаши поплыло перед глазами. Раздались звон разбитой посуды и крики бармена:
– Уройте его, ребята! Вышвырните их вон! Да что себе позволяют эти приезжие? Совсем обнаглели!
Матвей уже вырубил одного из нападавших и сейчас пытался справиться с остальными. Получалось у него очень здорово, но силы были
Чья-то грубая, потная рука схватила ее за волосы и откинула в сторону. Глаша стукнулась головой о стену, на время потеряв ориентацию и свет в глазах. Но, придя в себя, снова кинулась в бой с упорством маньяка. Однако ее отбрасывали снова и снова. И вот сквозь растрепавшиеся волосы Глаша увидела красное лицо Матвея и его же шею со вздувшимися венами. Лицо Матвея лежало на барной стойке, а шею сжимали чьи-то огромные волосатые руки с золотой печаткой. Зрелище было не для слабонервных, так как на барную стойку вместо горячительных напитков текли слюни и кровь.
Вдруг истерический женский голос перекрыл все остальные звуки:
– Что вы делаете? Прекратите! Помогите! Милиция! Убивают! Да нельзя же так! Вам тут не Арканзас… или как там его… не Техас!
Какой-то здоровенный детина грубо встряхнул Глашу:
– А ну заткнись, дура! Убью!
– А это не я кричу… – даже обиделась она.
«Сейчас нас обоих убьют… Ладно, не так страшно в компании-то…» – мелькнуло в ее голове. И тут же Глаша услышала громкий, оглушающий и леденящий душу хлопок. Как-то резкий, страшный и впечатляюще торжественный… До сих пор Глафира таких звуков не слышала, но почему-то сразу поняла: раздался выстрел из огнестрельного оружия.
Воцарилась тишина, все обернулись на привлекший всеобщее внимание звук. В дверях кафе на коленях стояла Антонина. Выглядела старушка ужасно: бледное лицо с размазанной косметикой, искаженное болью и гневом, следы крови на одежде, на голове криво сидящая широкая шляпа с уныло повисшими помятыми цветами. В одной руке пожилая женщина сжимала расстегнутую сумку, похожую на открытый рот, а в другой – пистолет, направленный в сторону молодых людей. Зрелище завораживало. Вообще, можно было предположить, что на пороге появилась воинствующая карлица. И было сразу понятно, что шутить она не будет. И не из-за того, что такая «крутая», а скорее всего, потому, что просто ненормальная. Один выстрел Антонина уже произвела, а глаза продолжали щуриться, будто прицеливаясь, словно она не могла уже остановиться, раз «завелась».
– Это был предупредительный, – мрачно произнесла странная женщина и снова выстрелила, чтобы не заставлять себя долго ждать.
Глафира вздрогнула, словно ее второй раз ударило током. В зале раздались женские крики, а бутылка с остатками спиртного, стоявшая на барной стойке в непосредственной близости от людей, разлетелась вдребезги.
– А это был выстрел показательный, – сказала старушка. И добавила, вновь привлекая внимание на себя: – Я вблизи плохо вижу от старости, а вдали очень даже хорошо. Все вы у меня как на ладони, я не промахнусь, подстрелю кого-нибудь из вас третьим выстрелом, будьте уверены.