Свадьба колдуньи
Шрифт:
«Как я могла зайти так далеко? Совсем потеряла голову! Это еще что, упрекнула она себя едко. – Если бы Люк не оказался столь благоразумным и не предпочел комфорт и уединение спальни, дело зашло бы намного дальше!» Зная, как на нее действует близость Люка, почему она позволила себя так одурачить? Она смотрела на свое отражение в зеркале, и вдруг страшный ответ сам пришел ей в голову.
Она его любит. Она так сильно его любит, что это даже наводит на нее ужас. Она любит его с той первой встречи на матче по поло, всего лишь за четыре недели до ее свадьбы с Эдвардом…
Она
Дрожащими руками она сняла все еще влажную юбку и с трудом натянула через голову ярко-зеленое платье без рукавов, застегнула пуговицы под глубоким круглым вырезом и белый кожаный пояс на талии. Кое-как приведя в порядок прическу, надела белые босоножки без каблука и заставила себя выйти навстречу Люку, желая только одного – оказаться за миллион миль от той истины, которую только что сама для себя открыла.
Люк стоял, облокотившись на перила террасы, и смотрел на темный бурлящий океан. Небо посветлело, и серебряные стрелы лунного света освещали пенящиеся волны. Он не повернулся к ней, и Верити снова увидела последствия кошмарного визита Эллиота. Приготовленные с такой тщательностью салат и цыпленок плавали в темной луже вина и дождевой воды. Она наклонилась и стала подбирать осколки стекла и фаянса, но Люк, резко обернувшись, сказал:
– Оставь это! Через пару минут придут горничные.
– Я быстро, – возразила она.
– Я сказал, оставь!
Это был приказ, угрюмо подумала она и выпрямилась, натолкнувшись на его взгляд.
– Есть! – И она коротко отсалютовала, холодно гладя ему в глаза.
– Ты пригласила Грозвенора на ужин? – резко спросил он.
– Как я собиралась провести вечер – это мое дело, – заметила она, с трудом сдерживаясь и вызывающе глядя ему в глаза. – И раз уж мы заговорили об Эллиоте, я бы хотела знать, что ты с ним сделал, бедняга в таком состоянии, что выбросить его из отеля просто непорядочно! Он, наверное, бродит где-то под дождем, ничего не понимая…
Губы Люка скривились.
– Какая трогательная забота, – усмехнулся он. – Так, значит, я помешал интимному ужину? Хотя и сомневаюсь, что Грозвенор был еще на что-то годен.
Она с трудом сдержалась, чтобы не ударить его. Видимо, уже проявленная однажды агрессивность давала рецидивы…
– А разве ты не собирался ужинать сегодня с Карли и Раулем?
– Я извинился перед ними. Мне надо было с тобой поговорить.
В голосе его прозвучала горькая ирония, и Верити, тронутая, внимательно на него посмотрела. Но его лицо было непроницаемо.
– Что ж, давай, не упускай своего шанса, – беспечным тоном предложила она, но тут появились две горничные с пылесосами, и Верити с Люком перешли на другую сторону террасы.
– Ты хоть поужинала? – спросил
Усмехнувшись, она покачала головой и кивнула на пол:
– Вот мой ужин!
– Пойдем в ресторан. Поужинаем вместе. Там, но не здесь. Соблазн может оказаться сильнее меня… – От взгляда, который он на нее бросил, у нее чуть не подкосились колени. – Мое самообладание велико, но не бесконечно.
– Я, в общем-то, не голодна, Люк.
Она сама не понимала, как ей удалось произнести это без дрожи в голосе – она была словно на автопилоте.
– Прошу тебя, Верити.
Услышав в его низком голосе столь необычную для него просительную нотку, она пожала плечами и молча кивнула.
Люк не повел ее в свои апартаменты, видимо, по тем же причинам, что заставили его уйти из виллы, а устроился за столиком, за которым они отмечали ее день рождения. Над открытой площадкой был натянут двойной тент, и посетители, не боясь дождя, разговаривали, смеялись, ели и пили. Обстановка была легкая, непринужденная. Некоторые женщины, приветствуя Люка, задерживали на нем взгляд. «Он привлекает женщин, большинство женщин», – с горечью вспомнила она слова Эдварда. Высоким ростом, мускулами, густыми черными волосами и блестящими синими глазами, походкой уверенного в себе человека… Она далеко не первая и далеко не последняя стала жертвой его очарования.
Передернув плечами и садясь на отодвинутый для нее стул, она задумалась о тех женщинах, что с любопытством их рассматривали. Это были глаза опытных замужних дам, которые не раз испытали натиск чувств, едва не погубивший сегодня Верити. По ее виду они уже, наверное, догадываются о том, что между ними только что произошло.
Она должна быть ему благодарна за проявленное сегодня благородство.
Но она чувствовала себя не в своей тарелке, как будто отдала слишком много, приблизив свою собственную гибель. Сидеть напротив задумчивого Люка, этого олицетворения мужественности, и вспоминать его ласки, от которых у нее до сих пор горела кожа, было самым тяжелым испытанием за всю ее жизнь.
Они подчеркнуто долго изучали меню, обсуждали разнообразную кухню острова, сильное испанское влияние и вспоминали наиболее яркие моменты их сегодняшнего путешествия. Но когда Паблито, спокойный и неулыбчивый, принял у них заказ, она опять закипела, едва сдерживая бурлившую в ней злость. Спору нет, Эллиот повел себя как полный идиот. Ну зачем было лететь за ней вслед? Зачем было напиваться? Но ничто, ничто не может оправдать поведение «тяжеловесов» Люка, скрутивших Эллиота, точно преступника, и вышвырнувших его из отеля…
– Верити!
Он ее о чем-то спрашивал.
– Извини, я задумалась.
– Я говорил, что здесь подают и гаитянские, и французские блюда, и традиционные испанские, а также итальянские, мексиканские и аргентинские… Я бы порекомендовал тебе креветки с гуайявой в кокосовом соусе.
– Мне все равно, – ответила она. – Выбирай сам. Я никак не могу сосредоточиться… Зачем ты приходил сегодня ко мне, Люк? Люк что-то быстро сказал Паблито по-испански, и тот, серьезно кивнув, удалился. Верити снова почувствовала себя пленницей.