Свадебная вендетта

Серова Марина

– А дальше?

– Церемония на пять часов вечера была назначена. Гости разбрелись погулять. А я тут была, в своем кабинете.

– Хорошо, – кивнула я, – расскажите, что вы слышали или видели, пока здесь сидели.

Анна Леонидовна посмотрела на меня удивленно:

– Ничего не видела. Говорю же – я работала. Мне нужно было кое-что свести. Я тут не только администратор, но еще и бухгалтер. Вот, и сидела со счетами в обнимку.

– Вы не поняли, – усмехнулась я, – понятное дело, убийца не лез к вам в окно с ножом.

–

Боже упаси!

– Я имею в виду любой шум, звук, запах. Все, что вспомните.

– Звуки и запахи? – Анна Леонидовна опять посмотрела на меня с недоверием. – А что, это как-то поможет?

Я наклонилась к ней и мягко, но твердо объяснила:

– Мелочи и незначительные детали имеют огромное значение. По ним я делаю выводы и составляю для себя картину происходящего. Подумайте, не торопитесь.

– Не понимаю, как это может помочь.

– Хотите продемонстрирую? – предложила я.

Анна Леонидовна коротко пожала пухлыми плечиками.

– Давайте. А как?

– Очень просто. На вашем примере. Вы одиноки, но у вас много внуков. Четверо. Последний, мальчик, родился совсем недавно. Ему не больше месяца. Вы очень любите дочь, а сына меньше, хотя никогда себе в этом не признаетесь. У вас роман с Колькой, который сейчас караулит тело убитой. Страдаете алкоголизмом.

Анна Леонидовна посмотрела на меня с недоверием и страхом:

– Что?

– Признайтесь, попала в цель.

– ???

– Могу объяснить, – предложила я устало. – Все дело как раз в этих мелких деталях, на которые обычно не сразу обращаешь внимание или не обращаешь вовсе. Что касается семьи – достаточно посмотреть фотографии на вашем столе, чтобы сделать выводы. Несколько фотографий молодой женщины, которая очень похожа на вас. Скорее всего, дочь. На большинстве фото детей рядом с ней трое. Это ваши внуки. Но на одной она держит в руках конверт, обвязанный синим бантом. Фото на ступеньках роддома – вон и табличка на фасаде имеется. Синяя ленточка – значит, у вас внук родился. Рядом с роддомом на стенде афиша – концерт группы «Агония». Этот концерт был в этом мае – я была на нем. Так что внуку вашему едва ли больше месяца.

Анна Леонидовна хлопала большими синими глазами и молча слушала.

– Дальше. Среди всего этого фотоизобилия есть лишь одна фотография с мужчиной. Вот эта, – я взяла одну рамку и развернула парадной стороной к администратору, – парень, сильно моложе вас. Скорее всего, сын. Фотография одна, а снимков дочери не меньше десяти. Это практически чистосердечное признание – дочь вы любите больше сына. И как нормальная мать, стыдитесь этого. Поэтому фото на стол все-таки поставили, причем поближе, чтобы напоминать себе о своем грехе. А может, из чувства самообмана – пытаетесь доказать самой себе, что сын для вас так же важен, как и дочь. Только это не так. Не знаю, почему. Причин может быть много. Судя по фото, он проблемный у вас – татуировку

на лице не каждый урка сделает. Скорее всего, причина в этом. Что еще? Ах да, роман с непутевым Колькой. Вы каждый раз невольно улыбаетесь, когда произносите его имя. Так делают влюбленные. Почему я на таком пустом месте делаю вывод? Все просто – даже рядом с телом убитой девушки вы улыбнулись, произнеся его имя. Это чистая психология. Так что в вашем романе я уверена. И последнее – алкоголизм. Расширенные поры, одутловатая кожа, покрасневшие глаза и нос – это косвенные улики. Но то, что у вас в кабинете где-то припасен коньяк, уже говорит о многом. Почему? Да потому что коньяк, как совершенно справедливо утверждал Михаил Афанасьевич Булгаков, – совершенно не женский напиток. Обычная женщина от стресса хлопнула бы рюмку водки или, скорее, обошлась бы без алкоголя – простым успокоительным. Иными словами, накапала бы себе валерьяночки и все. А у вас – смотрите, – я кивком указала на накрытый сбоку журнальный столик, – коньячный графин. Не бутылка, случайно взятая с полки в баре, а профильный сосуд для напитка. И закусочка грамотная к нему: вишневый сок и лимончик. Собаку вы съели в этом деле. Или – выпили, простите за каламбур. Достаточно?

Мне бы никогда не хватило слов, чтобы описать ту гамму эмоций, которая отразилась на отекшем лице Анны Леонидовны, когда я, откинувшись на жесткую спинку стула, закончила свою речь.

– Достаточно, – прошептала она пересохшими губами.

Вообще-то я терпеть не могла прибегать к подобным методам. Но делать было нечего – времени у меня было в обрез, нужно было добывать информацию.

– Вспомните, как вы вошли в кабинет. Вам ничего не бросилось в глаза?

– Нет, – медленно ответила Анна Леонидовна, выуживая из памяти обстоятельства последних двух часов, – я зашла, положила папки на стол.

– Что потом?

– Потом села работать.

– Что было дальше?

Анна Леонидовна запнулась, нахмурившись над бумагами:

– Не помню ничего. Я подбивала баланс и сосредоточилась на нем.

– Ничего не слышали в этот момент?

– Ничего…

– Я не имею в виду что-то непременно странное. Все! Любое движение, любая деталь. Голоса были за окном?

Анна Леонидовна наморщила лоб, пытаясь вспомнить. Он собрался множеством мелких складочек над ее нарисованными бровями.

– Близко голосов не было. На пляже парни разговаривали. Их смех доносился. Еще помню женский голос.

– Что он сказал?

– Это был голос Яны. Она сказала, что не видит, куда ступать и что ей обзор что-то загораживает. Я не поняла, о чем она.

– Я понимаю. Это официантка, которая несла цветочную инсталляцию в банкетный зал. Мы как раз встретили ее там и помогли открыть дверь. Анна Леонидовна, сейчас очень важный момент – вспомните, пожалуйста, что происходило в следующие двадцать минут.

Конец ознакомительного фрагмента.