Свадебный кастинг
Шрифт:
– Понятно! – вздохнула она и продолжила: – А потом, на кухне... Господи! Как же он рыдал! Как рыдал!
– И он начал вам помогать, – вставила я.
– Да! – кивнула она. – Каких только профессоров он к нам не привозил! И травниц, и знахарок! Любые лекарства доставал! О продуктах я уже и не говорю, хотя от них-то я и пыталась отказаться, но он все равно настоял на своем. И с бабушкой он мне помогал! А она все просила его, чтобы он жизнь эту свою недостойную бросил. А он ей отвечал, что, как только она поправится, так и будет! Наверное, только благодаря ему бабушка столько лет и прожила!
– А еще благодаря вашей заботе и любви, – добавила я.
– Ну, это само собой! – отмахнулась она. – Странно, если бы было по-другому!
– Всякое
– А потом... В общем, бабушка утром мне сказала: «Анечка! А ведь я сегодня умру!» – В голосе Анны звучали рыдания. Она закрыла глаза рукой.
– Да, говорят, что больные это иногда предчувствуют, – печально подтвердила я.
– И она попросила Лешу позвать. Я позвонила и маме, и ему. Мама быстро прибежала – рядом ведь, потом и Леша приехал, и мы все стали бабушку уговаривать, что она ошибается, но... Она уже очень плохо говорила, с трудом, а тут, видимо, все свои силы собрала и сказала: «Лешенька! Ты уж присмотри за моими! Они ведь теперь одни останутся! А время-то лихое, как бы не обидел их кто!» И он ответил: «Клянусь, что ни один волос с их головы не упадет! Ваша семья ведь единственное светлое, что было в моей жизни!» А еще она попросила его: «Бросал бы ты эту жизнь, Лешенька! Не доведет она тебя до добра!»
– И он ей это тоже обещал? – удивилась я.
– Да! Он снова сказал, что, как только она поправится, он тут же вернется к нормальной жизни, – ответила Анна.
– Слукавил Орел! – хмыкнула я.
– А я его за это не осуждаю! – горячо воскликнула она. – Даже в такую минуту он хоть так попытался ее подбодрить! Он до последней секунды с нами был и за руку бабушку держал! Он ей сам глаза закрыл, потому что мы с мамой... – Она всхлипнула, – сами словно мертвые были! Он все хлопоты на себя взял! Все организовал! А когда мы ее хоронили, он на это место, – она повела рукой в сторону памятника Алексея, – показал и сказал, что он его для себя купил, чтобы и потом поближе к ней быть! Не смейте его осуждать! – выкрикнула она. – Да если бы только бабушка поправилась, он действительно изменился бы! Ради нее изменился! Вы не представляете себе, как он ее любил!
– Анна! Анечка! – поняв, что ляпнула лишнее, начала успокаивать ее я. – Извините меня! Это я не подумав сказала!
– Да ладно! – нехотя буркнула она. – Только зря вы его судили, ничего о нем не зная. Он нам роднее родного был!
– Но что же он не устроил вас на достойную работу? – спросила я.
– Он предлагал, только я отказалась, – ответила она.
У меня уже готов был сорваться с языка вопрос «почему», но я вовремя заткнулась, потому что поняла: да, она любила его, как брата, была глубоко благодарна ему за все, что он для них сделал, но еще она очень хорошо понимала, что рекомендация такого человека, как он, способна навсегда испортить ей репутацию, даже если бы он нашел для нее работу, никак не связанную с его, так сказать, профессиональной деятельностью. Да, впрочем, другую он и не стал бы предлагать своей сестре.
– Но вы потом с ним виделись? – осторожно поинтересовалась я.
– Да, он постоянно интересовался, как у нас дела, и, узнав, что я у Василия Васильевича работаю, спросил только, не обижает ли он меня, – ответила Анна. – Я, конечно, сказала, что нет, да это и было правдой.
– А когда вы его видели в последний раз? – спросила я.
– Живым? – спросила она.
– Ну, конечно! – воскликнула я.
– Мы с мамой и малышами во дворе гуляли, когда он подъехал и вышел из машины с женщиной какой-то, – вспоминала она.
– Такой красивой-красивой? – уточнила я.
– Нет! Она была милая, скромная и, знаете, какая-то очень домашняя, – улыбнулась Анна. – Она беременна была и, представляете, очень на нашу бабушку в молодости походила.
– Ну, тогда понятно, почему он так в нее влюбился! – покивала я.
– Они на детей полюбовались, – продолжила Анна, – а потом Леша сказал: «Ну вот! Теперь я за вас спокоен, вы в надежных руках! Пора и мне свою семью заводить!» – и на эту женщину посмотрел, а она покраснела. Мы, естественно, поздравлять его начали, а он, верите, впервые за все годы, что мы его знали, смутился. «Вот! Это моя Лиза! Она все-все про меня знает и верит мне, а еще тому, что я смогу сделать ее счастливой! Как только закончу здесь все свои дела, так уедем мы с ней к ее родне в Сибирь, где меня никто не знает, и начну я там новую, нормальную жизнь, как когда-то бабуле обещал! Так что это я с вами попрощаться приехал. Вряд ли снова свидимся! Вы уж не поминайте меня лихом!» Мы, конечно, порадовались за него, счастья им пожелали, за все то добро, что он нам сделал, поблагодарили... А он дал нам номер телефона и сказал, что, если, не дай бог, у нас что-нибудь случится, нам нужно будет только позвонить по этому номеру Геннадию, и он нам обязательно поможет.
– Да, вижу, что он действительно собирался круто изменить свою жизнь, – задумчиво сказала я и с горечью добавила: – Но не успел!
– Не успел! – печально повторила Анна мои слова. – Нам тогда какой-то мужчина позвонил и сказал, что Леша умер, и если мы хотим с ним попрощаться, то он сейчас пришлет за нами машину. Мы Максимовым сказали, что у нас дальний родственник умер и нам надо к нему съездить. Они с нами собрались, и мы их еле-еле уговорили дома остаться, а сами отправились в Затон в кафе «Татьяна», наверное, в честь бабушки названное. Леша уже в зале в гробу лежал и словно спал, а народу вокруг было очень много. Посидели мы вместе с Лизой возле гроба, поплакали вместе, а потом мы домой собрались, а она там осталась. Мужчина какой-то нас до машины проводил и сказал: «На похороны вам лучше не приходить! Не поймут вас! Но помните, что в случае чего я сделаю для вас все, что только возможно! Я Орлу слово дал! А телефон мой у вас есть! – И добавил: – Если вас это утешит, то знайте, что мы за Орла отомстили!»
– Это, наверное, был Геннадий Бархатов, – предположила я.
– Не знаю, – пожала плечами Анна. – Моя мама тогда спросила: «Как же Лиза теперь будет одна с ребенком? Может, мы ей чем-нибудь помочь сможем? Леша ведь нам не чужим был!» Он удивленно посмотрел на нас и с уважением так сказал: «Правильно Орел говорил, что вы святые люди! А за них вы не беспокойтесь! Мы их всем обеспечим и во всем поддержим!» Тут я не выдержала и спросила: «Надеюсь, что ребенок не повторит трагическую судьбу своего отца?» И этот мужчина мне твердо ответил: «Никогда! Я Орлу слово дал, что его ребенок вырастет нормальным человеком и будет жить нормальной жизнью, какой он сам решил жить, да не успел! А уж мы приглядим за тем, чтобы его никто с пути истинного не сбил!» Вот так мы с Лешей и попрощались, – потерянно закончила она.
– Какая нелепая смерть такого незаурядного человека! – покачала головой я. – Он наконец свою настоящую любовь встретил, решил новую жизнь начать и с криминалом завязать, отцом собирался стать, а его бывшая любовница отравила!
– Да? А мы этого не знали! Нам никто не сказал! – удивилась она и с ненавистью заявила: – Какая мразь! Уж если ты человека любишь, то счастлива должна быть его счастьем, а не убивать!
– Чувство собственности: раз не мне, то никому! – объяснила я. – Но ее за это убили, так что Геннадий вам правильно сказал, что они жестоко отомстили за Орла. Как и он сам отомстил за вашу бабушку, – сказала я и спохватилась: «Черт! Она же ничего не знает!» – и начала быстро выкручиваться: – То есть я думаю, что...
– Не волнуйтесь, вы не выдали никакой тайны, потому что я знаю о том, что произошло в Пензе, – слабо улыбнулась она.
– Но ваш муж?.. – удивилась я.
– Мне Тамара потихоньку все рассказала, – объяснила она. – И знаете, считайте меня кем хотите, но я Лешу понимаю! Ради бабушки, ради ее памяти он бы еще и не такое сделал!
– Если бы его судьба сложилась иначе, он мог бы стать великим человеком, – вздохнула я.
– А он таким и был! – уверенно заявила она.
Мы с ней немного помолчали, глядя на мраморного орла, и тут раздался голос ее мужа: