Свами Вивекананда. Вибрации высокой частоты
Шрифт:
Давно прошли первые «детские» восторги Вивекананды, вызванные стремительным научно-техническим развитием Запада, видимостью демократических порядков и могуществом в управлении народами. Теперь он ясно различал, что «прогрессивный» западный дух заражен жадностью и эгоизмом и склонен к борьбе за богатство и власть. Зрелый опыт Вивекананды сводился к ясному заключению в религиозной формулировке: «Западная жизнь подобна аду!»
Медитативное погружение Вивекананды усиливалось с каждым днем пребывания на Западе и достигло такой степени, что, казалось, он перелистывает последние страницы жизненного опыта без всякого интереса к концу своей судьбы. Во время тура по Европе он выглядел смертельно уставшим и отрешенным от всего вокруг, с полным безразличием
Так бесстрастно и бесстрашно двигался он сквозь роскошь и жестокость Запада, сохраняя простые привычки – одеваться в два куска ткани, есть руками сидя на полу, оставаясь индийским монахом в Америке и Европе. В глубоком убеждении, что царство и нищенство – две стороны одной мелкой монеты, за которую покупается мирская жизнь, Вивекананда веровал в себя – в божественность человека, странствующего по миру как гражданин Вселенной.
Часть 3
Эксперимент по синтезу цивилизаций
Возвращаясь в Индию, Вивекананда «ввозил» с собой западный опыт, а вскоре вслед за ним потянулись туда и западные ученики. В отличие от колонизаторов они спешили не грабить индийские богатства, главное из которых – «святая земля», а помогать народу. Тем самым создалась реальная возможность воплощать заветные идеалы Вивекананды, продолжать миссию распространения духа в мире из Индии как центра духовности.
Западный материализм и индийская религиозность – две крайности, которые вызывали у него и иронию, и скорбь и которые он мечтал сплавить воедино прежде всего в Индии. Безбожие, точнее, религиозное невежество рабочих масс на Западе для него лучше всего представало в изумительном случае, который он пересказывал в удрученном состоянии.
Как-то раз на завод явился христианский проповедник, который пытался донести до серой безликой толпы великие истины Библии, а в конце концов воззвал: «Знаете ли вы Христа?» Управляющий очнулся от полусна и машинально откликнулся: «А какой у него номер?» Бедняга решил, что если ему назовут личный номер этого малого, то он без труда отыщет его в списке рабочих!
Западная религиозность не проникала в массы народа, вульгарного и грубого, а индийский народ всегда был глубоко религиозен, но непредприимчив, поэтому не вылезал из нищеты. Коснувшись в одном из выступлений безразличия индийцев к материальному развитию страны, особенно ее индустрии, Вивекананда горько расплакался прямо перед всеми, не скрывая своего горя. Заметив слезы, градом катящиеся по его щекам, толпа зашумела и заволновалась, и каждый был потрясен, но сколько незримых слез пролил Вивекананда, сердце которого болело за родину непрерывно, – до болезни, до смерти… Конечно, исполнив миссию на Западе, он спешил начать грандиозный эксперимент по синтезу цивилизаций не где-нибудь, а в самой Индии.
Глава 1
Триумфальное возвращение
Самое главное понимать, что возвращение Вивекананды на родину было не просто фактом его биографии, а переломным событием в истории Индии. По простому говоря, не будь Вивекананды, обстоятельства могли бы сложиться таким образом, что индийскую культуру постигла бы участь русского язычества, вытесненного христианством, ибо преклонение перед англичанами зашло к тому времени далеко. Затаив дыхание, более трех лет следил изумленный индийский народ, как индуизм утверждается в своих духовных правах за океаном, и Запад начинает смотреть с уважением на их культуру, которую ранее третировал как варварские обычаи. Вся Индия видела в Вивекананде могущественного духовного учителя древности – риши, сошедшего на землю, чтобы возродить Вечную Религию и привить ее на ростке западной цивилизации. Индия переживала первый опыт единства страны, всколыхнувшись от края до края, чтобы воздать честь Вивекананде как пророку и апостолу индуизма.
Напряженное внимание издалека
Встреча Вивекананды с Индией была подготовлена за три года разлуки взаимным напряженным вниманием друг к другу: индийцы с жадностью набрасывались на свежие вести с Запада, а Вивекананда везде и повсюду в своих думах неизменно оставался у постели тяжело больной родины. Каждая встреча, каждое событие – все вызывало у него мысли об Индии, которую издали он лучше видел в целом. Вивекананда усвоил, что застой в обществе порождает все виды тирании и насилия, и именно таким было в то время состояние страны, где к кастовому разделению добавился гнет чужеземцев.
«Величайшей вещью», которую ему довелось увидеть в Америке, по его признанию, была… женская тюрьма! «Они называют здесь это заведение не тюрьмой, а реформаторием, – писал он индийским ученикам. – Ничего более изумительного я еще не видывал! Какой заботой и вниманием окружены мошенники и преступники, сколько труда вкладывается, чтобы вернуть их к чистой и счастливой жизни! И как болит мое сердце при мысли о том, как обходятся с падшими в Индии… У них нет никакой надежды на возврат в общество, их ждет лишь презрение и отторжение, заставляющее их катиться все дальше и дальше вниз, даже если они и пытаются выкарабкаться из нищеты духа. В итоге они даже забывают, что они тоже люди, превращаясь в рабов! Воистину, мы демоны!»
Но Вивекананда не повторял той же ошибки – он не презирал падшую родину, а искал пути, как ей помочь.
Синтез цивилизаций с самого начала обещал быть рискованным экспериментом, ибо даже на расстоянии, вглядываясь в Индию, Вивекананда понимал, что от него ждут многого, но явно не того, что входило в его планы, – не синтеза… В первом же известном письме к ученикам Вивекананда лишь вскользь коснулся своего успеха и обратился к сравнению американцев с индийцами: «Каждый человек, рожденный здесь, считает себя свободным, тогда как каждый индиец знает, что он – раб!»
Особенно остро переживал Вивекананда за судьбу индийской женщины, ибо в индуизме женский аспект представлен как шакти – сила в действии, а мужской – как сознание, что отразилось в учении тантризма. Бессилие страны он напрямую связывал с подавлением женщины, освобождение которой приравнивал к ритуалу богослужения: «Знаете ли вы, кто воистину есть почитатель шакти? Тот, кто осознает присутствие Бога во Вселенной и представляет женщину как воплощение божественной силы. Поразительно, но многие мужчины в Америке видят женщин в этом свете, давая им свободу учиться и работать по их выбору!»
Таким образом, обычные социальные проблемы Вивекананда возводил к мысли о Боге, а религия, в свою очередь, обретала практичность вплоть до бытового уровня. В итоге, триумф индуизма на Западе имел обратную сторону медали для Индии, которую она пока еще не видела, – идеал личной свободы для всех и каждого, немыслимый в эпоху кастового разделения…
Индия с восхищением ждала Вивекананду как духовного освободителя, но не все понимали его дальнейшие планы, которые достигали родины в письмах к братьям-санньясинам и ученикам-мирянам. Среди современных индийских мыслителей Вивекананда стал первым, кто возгорелся идеей «поднять массы», отчего его часто принимали за «революционера». Если Вивекананда и готовил некую революцию, то он ожидал «бого-направленной» революции, ибо Бог всегда оставался в центре провозвестия истины, независимо от того, обращался ли Вивекананда к собранию западных буржуа или толпе обездоленных индусов. Те и другие должны жить в Боге! Но ведь Бог – это высшее единство, значит, им предстоит жить в Боге вместе… И это была та отправная точка, из которой исходили все устремления Вивекананды примирить на земном плане западный материализм с индийской духовностью, чтобы создать основание для божественной жизни.