Сватовство шкипера. Рассказы
Шрифт:
— А вы уже офицер? — почтительно продолжала мисс Гаркорт.
— Н-не совсем, — сказал Генри, искренно жалея в данную минуту об этом.
— Если вы поторопитесь и поскорее сделаетесь офицером, я выйду за вас замуж, когда вырасту, — сказала мисс Гаркорт, мило улыбаясь. — Если вы захотите, конечно!
— Я бы очень хотел, — твердо сказал Генри. — Я говорил неправду, когда сказал, что мне не нравятся ваши имена.
— Тогда нечего было врать, — строго, но не сердито сказала мисс Гаркорт. — Я больше всего на свете не люблю врунов.
Бедный Генри почувствовал жестокие угрызения совести, но, сообразив, что до свадьбы он успеет покаяться, снова повеселел. "Реки Европы" упали на пол и были окончательно позабыты, когда топот ног и шум голосов в саду напомнил новым друзьям, где они находятся.
— Перемена! — сказала девочка и, отодвинувшись от Генри на самый дальний край скамьи, подняла книжку. — Темза, Сена, Дунай, Рейн.
Четкие шаги остановились у двери, ключ повернулся в замке. Дверь приоткрылась, и мисс Димчерч отскочила, удивленно ахнув. За ней штук тридцать маленьких девочек, не понимая ее изумления, жадно старались рассмотреть, что делалось в беседке.
— Мисс Гаркорт! — страшным голосом сказала начальница.
— Здесь! — ответила мисс Гаркорт, заложив пальцем книгу, чтоб не потерять места.
— Как вы смеете быть здесь с этим человеком?
— Я не виновата. — И мисс Гаркорт попыталась придать голосу самый жалобный оттенок. — Вы меня заперли, а он уже был тут.
— Почему вы меня не позвали? — спросила мисс Димчерч.
— Я не знала, что он тут. Он был под столом, — возразила мисс Гаркорт.
Мисс Димчерч обернулась и ужасным взглядом пронзила Генри, который, растерянно держа в руке потухшую трубку, соображал, нельзя ли проскочить мимо грозной особы. Мисс Гаркорт, затаив дыхание, смотрела во все глаза на отчаянного истребителя пиратов и доверчиво ждала, что произойдет нечто необычайное.
— Он крал мои яблоки! — трагически произнесла мисс Димчерч. — Где учительница гимнастики?
Учительница гимнастики, высокая, красивая девушка, стояла за ее спиной.
— Уберите этого отвратительного мальчишку, мисс О'Брайен, — приказала начальница.
— Не беспокойтесь, — произнес Генри, стараясь говорить спокойно, — я уйду. Отойдите. Я не хочу причинять зла женщинам.
— Уберите его, — повторила начальница.
Мисс О'Брайен, довольная, что может проявить свою силу, вошла и, расправив плечи, остановилась перед Генри в позе, весьма похожей на ту, в которой юнга видел посетителей бара, собирающихся выкидывать Сэма.
— Послушайте, — сказал он, побледнев. — Вы это бросьте. Я вас не хочу обижать.
Он спрятал трубку в карман и встал. Но учительница гимнастики обхватила его своими гибкими крепкими руками и подняла с полу. Хватка у нее была прямо стальная, и бедный Генри в ужасе услышал, восторженный гул юных голосков, когда она понесла его по саду, причем из его карманов падали яблоки, отмечая пройденный путь.
— Я буду брыкаться, — свирепо прошипел Генри (совершенно забывая, что обе его ноги были в плену), когда увидел бледное, растерянное личико Гертруды У. Ф. Гаркорт.
— Брыкайся, пожалуйста, — ласково сказала мисс О'Брайен и, подняв его на вытянутых руках вместо гирь, проделала несколько гимнастических упражнений в назидание своим ученицам.
— Если ты еще здесь покажешься, негодный мальчишка, я отдам тебя полисмену, — строго сказала мисс Димчерч, замыкавшая шествие. — Откройте ворота, девочки!
Ворота раскрылись, и Генри, полумертвый от стыда, был вышвырнут на дорогу прямо под ноги повару, которого послали в поиски за ним.
— Что такое, Генри? — в полном недоумении — сказал кок, отступая перед невероятным, зрелищем. — Что ты делал тут?
— Он крал мои яблоки, — строго сказала мисс Димчерч, — и если я еще раз поймаю его здесь, я велю его выпороть!
— Совершенно справедливо, сударыня! Надеюсь, он никого не обидел? — спросил повар, совершенно неспособный понять весь ужас положения Генри.
Мисс Димчерч захлопнула ворота и оставила наших моряков на мостовой. Повар пошел назад в город, а за ним последовал совершенно уничтоженный Генри.
— Хочешь яблочко, кок? — спросил он вдруг, вынимая из кармана остатки добычи. — Я тут приберег специально для тебя замечательное.
— Нет, спасибо, — сказал повар.
— Оно тебя не укусит, — обиделся Генри.
— Да, но я его тоже не укушу, — ответил остроумный кок.
Они молча продолжали идти, но на базарной площади Генри вдруг остановился перед маленькой таверной.
— Пойдем, я угощу тебя пивцом, старина, — дружелюбно предложил Генри.
— Нет спасибо, — снова сказал повар. — И вообще, Генри, ни к чему эти старания, ты меня на это не поймаешь!
— В чем дело? — вспыхнул юнга.
— Ты сам знаешь, — таинственно проговорил повар.
— Нет, — не знаю, — Генри сделал наивные глаза.
— Да то, что я даже за шесть кружек пива, все равно, не буду молчать и все расскажу ребятам, — весело сказал кок. — Ты не дурак, Генри, да и я тоже не из дураков!
— Вот хорошо, что ты мне это сказал, — фыркнул обиженный юнец, — а то по твоей толстой, глупой роже никак не догадаться.
Повар снисходительно улыбнулся. На борту он предоставил своему юному спутнику самому выпутываться перед шкипером. Но объяснения, которые давал Генри, были в конец испорчены ребячливым поведением кока. Тот, рассевшись на баке, изображал мисс О'Брайен, причем роль Генри исполнял старый пробковый пояс, и кок при малейшем появлении неповиновения со стороны пояса шлепал его что было сил и при этом завывал тоненьким голоском, очевидно, думая, что в точности подражает Генри. После нескольких таких взвизгиваний шкипер пошел на бак узнать, что случалось, и вернулся, ухмыляясь так широко, что чувствительный Генри чуть было не навлек на себя хорошей порки за инсубординацию и непочтение к старшим.
ГЛАВА X
Следующий рейс был из Айронбриджа в Сторвик. "Чайка" медленно шла по залитой лунным светом реке, а за ней, все больше отставая, плыл пробковый пояс, выброшенный чьей-то сердитой рукой.
Генри сильно изменился в последние дни. Вместо вечной болтовни, которой он всегда изводил команду, он стал высокомерным и сдержанным. Он мысленно выдавал мисс О'Брайен замуж за страшного силача с деспотическим жестоким характером и придумывал объяснения с мисс Гаркорт, которые были столь сложны и оригинальны, что в одной главе их не рассказать. И эти мечты, — может быть, напрасные, — все же спасли его от грубости и вульгарности команды "Чайки".