Свеча над пропастью

Владимиров Александр

У Виктора блеснула неожиданная мысль: а если он посоветуется со своим начальством?.. Да, пожалуй, он так и сделает. Прямо завтра.

– Заговорил я тебя, Витя, но надо было выговориться. Ладно, пойдем спать.

Засыпая, Онежский думал, как все это лучше преподнести шефу? И чем он в данном случае может помочь? «Поговорю, а там будет видно».

Он и не представлял, чем этот разговор закончится.

Проводница улыбнулась молодому красивому мужчине и вернула ему билет.

– Все правильно? К вам? – спросил

он.

– Ко мне. Двенадцатое место.

– Очень хорошо. У нас такая симпатичная хозяйка.

Молодой человек пружинистой походкой прошел в купе, вежливо поздоровался с соседями. Через несколько минут поезд тронулся, а молодой человек, охваченный легкой грустью, все смотрел в окно на мелькавшие, позолоченные ранней осенью улицы Москвы. Ему всегда было немного грустно, когда покидал родной город, пусть даже ненадолго. Но сколько времени продлится его нынешняя командировка? Возможно, не месяц, не два.

Мелькают за окном живописные картины столицы. Вот уже и пригороды… а где-то за сотни километров отсюда находится незнакомый Алексеевск.

Появилась улыбчивая проводница, вновь попросила билеты.

– …Онежский Виктор Иванович, до Алексеевска.

– Точно.

– Приятного пути. Постель брать будете?

Виктор кивнул, откинулся на стенку, закрыл глаза. Он думал о неожиданном повороте своей судьбы. А все решил тот разговор с Цветковым, те, сказанные его другом, ключевые слова:

«…Если я покажу тебе, Витя, статистику, ты ужаснешься. Точно злой рок завис над нашим городом».

Виктору почему-то вспомнился странный сон почти десятилетней давности. Он точно так же «ехал» поездом на таинственную станцию, название которой до сих пор вспомнить не может. И вдруг ему показалось, что это ТОТ ЖЕ САМЫЙ ПОЕЗД. Такой же вагон, и… лицо проводницы! Когда Виктор входил сюда, он подумал, что где-то видел эту женщину. Но где? Профессия следователя научила Виктора запоминать любые мельчайшие детали, любого человека и те обстоятельства, при которых они познакомились. Проводницу он раньше НЕ ВСТРЕЧАЛ. Но такие знакомые ГОЛУБЫЕ ГЛАЗА. Как у женщины из сна!

«Не глупи, Виктор! – сказал он себе. – Сон – это только сон!»

Однако когда проводница разносила чай, он (на всякий случай) вновь посмотрел ей в глаза. Нет, они не совсем ГОЛУБЫЕ, они скорее СЕРЫЕ. Виктор ощутил странное облегчение.

Утром пейзаж за окном несколько поменялся, золото на деревьях исчезло, здесь, в Черноземье еще господствовало лето, еще гуляли по лугам стада коров, а залетевший в открытое окно ветер казался довольно теплым. Какие леса! Какие травы! Пышная растительность, где словно соединились Москва и Крым, привела Онежского в восторг. Не зря Цветков еще в институте так расхваливал свой регион.

А вот и Алексеевск. Невысокий плотный человек встречал Виктора, он почему-то был слишком весел, постоянно смеялся, отпускал шутки, подкручивал пышные усы.

– Идемте, идемте, Виктор Иванович. Прошу вот в эту машину. Минут пятнадцать, и будем на месте. Это вам не Москва, где из одного конца в другой едешь по времени примерно столько же, сколько до Тулы.

Он засмеялся, довольный своей, не слишком оригинальной шуткой. И наконец соизволил представиться:

– Рыков Семен Григорьевич, следователь по особо важным делам прокуратуры. Мне предстоит ввести вас в курс дела.

– Ну, а меня вы уже знаете. Онежский Виктор Иванович.

Виктор разговаривал с Рыковым и осматривал город.

Вокруг – в основном каменные пятиэтажки, движение транспорта – довольно редкое, люди никуда не спешили. Что ж, это так характерно для провинции. Семен Григорьевич лукаво посмотрел на Онежского:

– Сложно москвичу привыкнуть к такому ритму жизни?

– Человек привыкает ко всему, – философски изрек Виктор.

– И как вы решились поменять столицу на нашу дыру?

– Вот так и решился.

– Но должность вам здесь предложили хорошую.

– Да.

– И надолго к нам?

На лице Онежского появилась довольная улыбка. Весь его вид словно говорил: «Смог бы я в Москве в мои годы стать старшим следователем по особо важным делам прокуратуры. Зато покручусь здесь годика два и вернусь в столицу. Но въеду в нее уже на белом коне!»

– Сейчас, Виктор Иванович, вы увидите другой Алексеевск, – Рыков опять почему-то засмеялся.

Машин на улице становилось больше, Алексеевск действительно менялся на глазах. Теперь это был город больших красивых зданий и бесконечных рекламных вывесок. В глазах Виктора можно было прочесть: «Неплохо! Очень неплохо». Рыков незаметно посмотрел на соседа и подумал: «Похоже, он не столь опытен. Не может скрыть эмоций. Совсем еще мальчишка».

А у Онежского вновь, как в поезде, возникло странное ощущение, что он все это видел. Эти дома, улицы кажутся такими знакомыми, будто он уже не раз проезжал здесь. Сейчас должен быть перекресток… Точно! Но где? Когда?…

Виктор опять вспомнил свой старый сон. Странный, похожий на терем дом, картины на втором этаже. На одной из них изображен город. Именно этот город!

Машина остановилась у светофора, теперь глаза Виктора скользнули по яркой афише. На ней – женщина в шляпе и облегающем трико. И ниже надпись: «Только на нашей сцене…» Женщина словно ответила ему заманчивым взглядом: «Приходи, не пожалеешь!»

Однако Виктору никогда не забыть и другой ее взгляд, полный ужаса и боли. Шелковая накидка-удавка сомкнулась на ее шее, а сорвать ее она не в силах! Женщина с картины!..

– Понравилась, Виктор Иванович? – усмехнулся Рыков. – Наша местная знаменитость, Глория. Конечно, Глория это только ее псевдоним. Настоящее имя Маша. Мария Александровна Нестерова.

– Красивая женщина.

– Полгорода влюблены в нее.

– Этих мужчин можно понять.

– А ведь она не так молода.

Онежский ничего не ответил, он не переставал думать о странном стечении обстоятельств. Григорий Семенович тоже сделал паузу, по-своему истолковав молчание Виктора.