Свердлов. Оккультные корни Октябрьской революции
Шрифт:
Словом, получилось так, что те же самые международные силы, которые сплотились против России, быстро переориентировались в обратную сторону. Стоит ли удивляться, что мирные переговоры в Портсмуте прошли очень быстро? И что наша страна смогла выйти из войны с минимальными потерями — уступив японцам Ляодунский полуостров в Китае, разрешив им утвердиться в Корее, а из своих территорий отдав лишь Южный Сахалин…
Кстати, мировое масонство отнюдь не скрывало своей причастности к поражению России, даже выставляло это напоказ. Так, упомянутый американский банкир Яков Шифф за свой вклад в победу Японии (то есть за финансирование революции) был награжден орденом от лица японского микадо. И произнес при сем речь с угрозами в адрес царя и русских — мы, мол, им еще не то устроим, если не будет предоставлено
5. Агент ЦК
Война закончилась, но революция только еще набирала силу. Забастовки, стачки, митинги и демонстрации катились сплошной чередой. Завершались приготовления к вооруженному восстанию. Организаторы и дирижеры революции отлаживали свои структуры, укрепляли слабые звенья. Эмиссар ЦК Розалия Самуиловна Залкинд (Землячка) посетила с инспекционной поездкой Урал и докладывала: «Здесь я застала дела в ужасном виде. Комитет целиком провалился. Оказались группы по разным городам без комитета». И в Екатеринбург в сентябре 1905 г. был направлен специалист-организатор, Свердлов. В качестве полномочного представителя или, по тогдашней терминологии, агента ЦК.
Нет, еще не по всему Уралу. Столицей Уральской губернии в то время являлся не Екатеринбург, а Пермь. Но, тем не менее, Якову Михайловичу доверили очень важный участок. Екатеринбург был самым крупным из уральских городов, больше Перми. Здесь располагались важные заводы, это был центр горнодобывающей промышленности, ключевой транспортный узел, связывающий Европейскую Россию с Сибирью. К Екатеринбургу тяготел и весь южноуральский регион.
О том, каким был Свердлов в 1905 году, оставила красноречивые воспоминания его вдова. Ведь в Екатеринбурге случилась их первая встреча. Сама Клавдия Новгородцева была из русской купеческой семьи. Окончила гимназию, три года работала учительницей. Потом отправилась в Питер повысить образование, училась на курсах Лесгафта. Как и многие другие юноши и девушки из «хороших» семей, увлеклась революционностью и нелегальщиной, по возвращении на Урал стала тусоваться во всяких марксистских кружках, вести занятия в «рабочих школах». Увлеклась не на шутку, с полной отдачей. Хотя, может быть, просто в девках засиделась, не подсуетились вовремя родители замуж выпихнуть, вот и играла кровь. На фотографии 1905 г. перед нами предстает очень симпатичная молодайка, одухотворенная, по-уральски крепенькая и ядрененькая, как говорят, «в самом соку». Ей уже было 29 лет, она успела войти в Екатеринбургский комитет РСДРП, успела попасться по делу о подпольной типографии, полгода просидеть под следствием. Потом выпустили — условно, до суда.
Ну а зачем ей было суда ждать? Не проще ли уехать и поминай как звали? Она высказала свое мнение городскому партийному комитету, и тот согласился, принял решение — Новгородцевой уезжать. И тут ей вдруг сообщили, что с ней хочет встретиться прибывший на Урал «товарищ Андрей». Он, мол, обязательно беседует с каждым активистом, уезжающим из Екатеринбурга. Конечно, первая встреча очень ярко запечатлелась в ее памяти. И описание этой встречи с психологической точки зрения выглядит весьма выразительно.
На улице, под видом прогулки, Клавдии показали «молодого, очень молодого человека, совсем юношу». Свердлова. Который с ходу огорошил ее вопросом — «собираетесь удирать с Урала?» Все доводы, что она «под колпаком», что засвечена, что нормальной работы в Екатеринбурге у нее уже не получится, Яков отмел начисто. Дескать, это сегодня «под колпаком», это сегодня мешает. А завтра полиции не до того будет, чтобы за каждым засвеченным следить и гоняться.
Выходит, он уже знал, что ситуация вскоре изменится. Даже указал ей, что требования конспирации, тормозящие работу, скоро можно будет вообще отбросить. А раз девушка здешняя, знает местную специфику, то и должна остаться. Решение Екатеринбургского комитета об отъезде? Поторопились принять такое решение. Отменим, мол. В целом же, когда читаешь описание их встречи, бросается в глаза одна немаловажная черта Свердлова. Властность. Да, у него уже появилась властность. Он однозначно любит командовать. И умеет командовать. Этот «совсем юноша» полностью подавляет и берет под контроль женщину, которая на 9 лет старше его. Он говорит с ней как человек, обладающий властью над ней. И Клавдия покоряется ему. Совсем и во всем. Она остается в городе. Остается в комитете партии. Становится верной подручной Свердлова. И его наложницей.
Без сантиментов, без ухаживаний. Посмотрел — годится. Значит — ложись и подставься. Видимо, он так же обращался с девушками в местах своей прошлой работы. Он и других товарищей учил относиться к половым вопросам проще. Хочется — сходитесь и живите. А сам Свердлов обосновывается в Верх-Исетском поселке, организуя «коммуну». Можно отметить — очень смахивающую на ночлежки, где ему доводилось обитать. В одном снятом доме живут скопом его ближайшие помощники и подручные: Новгородцева, Батурин, Вавилов, Мария Авейде, Крысин. Тут же останавливались ночевать курьеры и связные, наезжающие из других городов.
Их было немало, поскольку Свердлов принялся раскидывать сети революционных структур на Алапаевск, Челябинск, Златоуст, Тюмень, Нижний Тагил. Делая это, как он умел, четко, оперативно, квалифицированно. Выискивал и привлекал подходящих помощников — Черепанова, Камаганцева, Минкина. Полномочия Якову Михайловичу были даны немалые. В частности, в рамках подготовки вооруженного восстания он занялся транспортами с оружием, которое шло из-за границы, похищалось или покупалось на Ижевском заводе. Оно нелегально доставлялось в Екатеринбург для оснащения здешних боевиков. Переправлялось и дальше — в Сибирь.
А в октябре, как и предупреждал Яков Михайлович Клавдию, ситуация и впрямь резко стала меняться. По России началась всеобщая политическая стачка. Правительство сперва надеялось погасить революционную волну методом «пряника», уступками и реформами. По предложению министра внутренних дел А. Г. Булыгина было принято решение о создании законосовещательной «булыгинской думы». Не помогло, все слои оппозиции, как либеральной, так и социалистической, такой вариант отмели и бойкотировали. Более глубокие реформы инициировал премьер-министр С. Ю. Витте. Великолепный финансист, экономист, хозяйственный реформатор, но в политике он попытался соединить несоединимое: традиционные российские ценности, Православие и самодержавие — с насаждаемыми из-за рубежа «ценностями» либерализма.
Его поддержали многие члены царствующего дома, значительная часть петербургской аристократии, ряд министров, либеральных деятелей. И результатом стал царский Манифест 17 октября. Николай II даровал народу «незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов». В стране вводилась выборная Государственная Дума, коей предоставлялись законодательные права. То есть менялась сама структура государственности, Россия превращалась в конституционную монархию. Объявлялась и амнистия всем политзаключенным.
Но… ни малейшего успокоения и национального примирения Манифест не принес. Наоборот. Либеральная буржуазия увидела в нем признак слабости власти. И закусила удила, желая добиться большего. А революционным экстремистам «неприкосновенность личности» и те же свободы слова, собраний и союзов распахнули дорогу к расширению подрывной деятельности. Они теперь могли безобразничать и вести свою работу легально, в открытую!
Правда, в Екатеринбурге первый блин получился комом. Сходку и манифестацию на центральной площади левые назначили на 19 октября. А рабочие самого крупного, Верх-Исетского завода, призывам не поддались и на митинг не явились. Пока же их ждали, успели сорганизоваться патриоты из Союза Русского Народа. Собрали своих сторонников и принялись разгонять смутьянов. Тут-то впервые показала себя екатеринбургская дружина боевиков. В руках молодчиков, окружавших Свердлова и его группировку, неожиданно оказались револьверы. И загремели выстрелы. Без предупредительных, сразу по людям. Но стреляли плохо, неуверенно. Наверное, и руки дрожали, перетрусили и переволновались боевики — это ж не так легко, первый раз в человека выстрелить. А патриотов даже и угроза жизни, свистящие навстречу пули не остановили. Напротив, разозлили и раззадорили. Они тоже вооружились кто чем — колами, дубинками. И организаторам митинга пришлось удирать восвояси.