Сверхнормальные. Истории, которые делают нас сильнее
Шрифт:
На психологически устойчивых детей часто рассчитывают дома или в школе, считая, что они могут спасти положение, и, судя по всему, какое-то время исследователи полагали, что им под силу спасти и социологию. Эти «дети, которых нельзя сломить», – именно так их описал специалист по психологическим травмам Джулиус Сегал в своей вышедшей 1978 году книге, – казалось, должны обладать какой-то особой силой, и если бы ученым удалось раскрыть секрет их жизнеспособности, они, возможно, разгадали бы великую тайну успеха. «Неуязвимые дети! – с восторгом писал Сегал в своих работах, посвященных мальчикам и девочкам с устойчивой психикой. – Может быть, они наша величайшая надежда» [29] .
29
Julius Segal and Herbert PG. Yahraes, Child’s Journey (New York: McGraw-Hill, 1978), 297.
Надо признать, Сегал не один так думал; ученые всего мира усердно занялись исследованием жизни психологически устойчивых детей, нацелившись на составление короткого списка личных качеств, которые, судя по всему, делают человека жизнеспособным. В итоге был составлен довольно пространный перечень предполагаемых характеристик [30] , но вряд ли их можно встретить в каком-либо одном человеке, если, конечно, это не супермен: интеллект не ниже среднего, приятный или привлекательный характер, развитые навыки решения проблем, высокий самоконтроль, независимость, уверенность в себе, хорошие навыки коммуникации, чувство юмора, умение строить дружеские отношения, оптимизм, внешняя привлекательность, ощущение веры или смысла жизни, добросовестность да еще и какой-нибудь талант либо хобби, заслуживающее внимания окружающих.
30
Резюме об этом якобы «коротком списке» см. Margaret O’Dougherty Wright, Ann S. Masten, and Angela J. Narayan, «Resilience Processes in Development: Four Waves of Research on Positive Adaptations in the Context of Adversity,” in Handbook of Resilience in Children, eds. Sam Goldstein and Robert B. Brooks(New York: Springer, 2012), 21; см. также Suniya S. Luthar, ed., Resilience and Vulnerability: Adaptation in the Context of Childhood Adversities (New York: Cambridge University Press, 2003); Suniya S. Luthar, «Resilience in Development: A Synthesis of Research Across Five Decades», in Developmental Psychopathology: Risk, Disorder, and Adaptation, vol. 3, 2nd ed., eds. Dante Cicchetti and Donald J. Cohen (Hoboken, NJ: Wiley, 2006), 739–795; Suniya S. Luthar, Dante Cicchetti, and Bronwyn Becker,
Но какой бы соблазнительной ни была идея, что супердети, чтобы успешно сопротивляться плохому в жизни, используют исключительно свою суперсилу, вскоре стало очевидно, что многие из них получают поддержку от кого-то из своего окружения [31] . Как оказалось, самых удачливых поддерживал хотя бы один родитель или другой взрослый, который любил их и окружал постоянной заботой, присматривая за ними. Одни дети выживали и добивались успеха благодаря родным братьям и сестрам, которые заботились о них или занимались их воспитанием. Другим посчастливилось найти поддержку вне дома, например в лице учителей, тренеров, наставников, родственников или друзей, либо они преуспевали благодаря ресурсам местных общин: хорошим школам, которые наполняли пищей их разум и желудок; безопасным районам или общественным центрам, куда они могли пойти и быть там просто детьми; библиотекам, церквям, учебным курсам или музыкальным кружкам, где они могли спрятаться от жизненных невзгод и даже испытать прилив вдохновения.
31
Dante Cicchetti and Jennifer A. Blender, «A Multiple-Levels-of-Analysis Perspective on Resilience», Annals of the New York Academy of Sciences 1094, no. 1 (2006): 248–258; Suniya S. Luthar, Dante Cicchetti, and Bronwyn Becker, «The Construct of Resilience: A Critical Evaluation and Guidelines for Future Work», Child Development 71, no. 3 (2000): 543–562; Ella Vanderbilt-Adriance and Daniel S. Shaw, «Conceptualizing and Re-Evaluating Resilience Across Levels of Risk, Time, and Domains of Competence», Clinical Child and Family Psychology Review 11, no. 1–2(2008): 30–58; см. также Urie Bronfenbrenner, The Ecology of Human Development: Experiments by Nature and Design (Cambridge, MA: Harvard University Press, 1979).
Как отмечает знаменитый исследователь в области психологической устойчивости Энн Мастен, люди, подобные Элен, на самом деле никакой суперсилой не обладают. И самое удивительное, они, по словам Мастен, возможно, используют «силу обыкновенности» [32] , то есть самые рядовые качества, которые может найти в своем разуме, в своей семье и местном сообществе практически любой человек, – и в результате делают нечто из ничего, многое из малого; по сути, напоминая фокусника, вытаскивающего кролика из шляпы. Но на самом деле, как часто бывает с фокусами, все не так, как кажется со стороны.
32
Ann S. Masten, «Ordinary Magic: Resilience Processes in Development», American Psychologist 56, no. 3 (2001): 235.
Чем тщательнее и дольше ученые изучали жизнь детей и взрослых с устойчивой психикой, тем больше понимали, что устойчивость – качество, которое то появляется, то исчезает из поля зрения [33] в зависимости от того, как на него смотреть. Разумеется, чаще всего исследователи занимаются «наблюдаемой динамикой» высоких достижений [34] , и, как правило, наблюдать за успехами людей на работе или в учебе проще всего. Но как насчет тех сторон жизни человека, которые не так просто увидеть? Скоро обнаружилось, что многие дети из неблагополучных семей хорошо учатся в школе – особенно те, которых относят к категории психологически устойчивых, – подвергаясь при этом серьезному стрессу и чувствуя себя совсем одинокими, но выявить это крайне сложно [35] . Так же оказалось, что у многих взрослых, сделавших отличную карьеру и на первый взгляд ничуть не пострадавших от серьезных жизненных испытаний в детстве, в действительности серьезные проблемы со здоровьем и во взаимоотношениях с окружающими [36] . Так что, возможно, десятилетия исследований в этой области в конце концов и правда раскрыли секрет детской психологической устойчивости, и состоит он в том, что ни одного ребенка – и ни одного взрослого – нельзя считать по-настоящему неуязвимым.
33
Byron Egeland, Elizabeth Carlson, and L. Alan Sroufe, «Resilience as Process», Development and Psychopathology 5, no. 4 (1993): 517–528; Edmund W. Gordon and Lauren Dohee Song, «Variations in the Experience of Resilience», in Educational Resilience in Inner-City America: Challenges and Prospects, eds. Margaret PG. Wang and Edmund W. Gordon (New York: Routledge, 1994): 27–43; Howard A. Liddle, «Contextualizing Resiliency», in Educational Resilience in Inner-City America: Challenges and Prospects, eds. Margaret PG. Wang and Edmund W. Gordon (New York: Routledge, 1994): 167–178; Suniya S. Luthar, Dante Cicchetti, and Bronwyn Becker, «The Construct of Resilience: A Critical Evaluation and Guidelines for Future Work», Child Development 71, no. 3 (2000):543–562; Jennifer R. Riley and Ann S. Masten, «Resilience in Context», in Resilience in Children, Families, and Communities: Linking Context to Practice and Policy, eds. Ray D. Peters, Bonnie Leadbeater, and Robert J. McMahon (New York: Springer, 2005), 13–25; John E. Schulenberg, Arnold J. Sameroff, and Dante Cicchetti, «The Transition to Adulthood as a Critical Juncture in the Course of Psychopathology and Mental Health», Development and Psychopathology 16 (2004): 799–806; Ella Vanderbilt-Adriance and Daniel S. Shaw, «Conceptualizing and Re-Evaluating Resilience Across Levels of Risk, Time, and Domains of Competence», Clinical Child and Family Psychology Review 11, no. 1–2(2008): 30–58; Tuppett M. Yates, B. Egeland, and Alan Sroufe, «Rethinking Resilience», in Resilience and Vulnerability: Adaptation in the Context of Childhood Adversities, ed. Suniya S. Luthar (New York: Cambridge University Press, 2003), 243–266.
34
Ann S. Masten and Jenifer L. Powell, «A Resilience Framework for Research, Policy, and Practice», in Resilience and Vulnerability: Adaptation in the Context of Childhood Adversities, ed. Suniya S. Luthar (New York: Cambridge University Press, 2003), 1–25; see quote on p. 6.
35
Robert F. Anda et al., «The Enduring Effects of Abuse and Related Adverse Experiences in Childhood», European Archives of Psychiatry and Clinical Neuroscience 256, no. 3 (2006): 174–186; Joan Kaufman et al., «Problems Defining Resiliency: Illustrations from the Study of Maltreated Children», Development and Psychopathology 6, no. 1 (1994): 215–229; Julien Worland et al., «St. Louis Risk Research Project: Comprehensive Progress Report of Experimental Studies», in Children at Risk for Schizophrenia: A Longitudinal Perspective, eds. Norman F. Watt et al. (New York: Cambridge University Press, 1984), 105–147.
36
Kara Coombes and Ruth Anderson, «The Impact of Family of Origin on Social Workers from Alcoholic Families», Clinical Social Work Journal 28, no. 3 (2000): 281–302; Suniya S. Luthar, «Resilience in Development: A Synthesis of Research Across Five Decades», in Developmental Psychopathology: Risk, Disorder, and Adaptation, Vol. 3, 2nd ed., eds. Dante Cicchetti and Donald J. Cohen (Hoboken, NJ: Wiley, 2006), 739–795; Suniya S. Luthar, «Vulnerability and Resilience: A Study of High-Risk Adolescents», Child Development 62, no. 3 (1991): 600–616; Suniya S. Luthar, Dante Cicchetti, and Bronwyn Becker, «The Construct of Resilience: A Critical Evaluation and Guidelines for Future Work», Child Development 71, no. 3 (2000): 543–562; Ella Vanderbilt-Adriance and Daniel S. Shaw, «Conceptualizing and Re-Evaluating Resilience Across Levels of Risk, Time, and Domains of Competence», Clinical Child and Family Psychology Review 11, no. 1–2(2008): 30–58.
В середине ХХ века известный историк и педагог Хайнц Хартманн высказал предположение, что о нормальном развитии ребенка можно говорить только при наличии так называемой среднеожидаемой среды [37] . Будучи по сути тем же, что известный педиатр и психоаналитик Дональд Винникотт назвал достаточно хорошим опытом воспитания [38] , среднеожидаемая среда – это дом, или школа, или район проживания, в котором ребенку гарантирована достаточная безопасность [39] , достаточное питание, достаточная ласка, достаточный покой, достаточная дисциплина, достаточный контроль, достаточное ролевое моделирование, достаточное внимание, достаточная любовь и как минимум один достаточно хороший родитель или другой взрослый человек, которому этот ребенок небезразличен. Иными словами, в достаточно хорошем детстве жизнь не должна быть полностью лишена проблем, поскольку умеренные, соответствующие возрасту вызовы и трудности ребенку полезны [40] . Тем не менее, по мнению Хартмана и Винникотта, эти проблемы непременно должны быть предсказуемыми и восприниматься ребенком как нормальные; это должны быть трудности, приемлемые в конкретном обществе и конкретной культуре.
37
Heinz Hartmann, Ego Psychology and the Problem of Adaptation (New York: International Universities Press, 1939).
38
Donald Winnicott, «Transitional Objects and Transitional Phenomena: A Study of the First Not-Me Possession», International Journal of Psychoanalysis 34(1953): 89–97.
39
Национальный институт психического здоровья, The Numbers Count: Mental Disorders in America,
40
Bruce S. McEwen, «Stressed or Stressed Out: What Is the Difference?», Journal of Psychiatry and Neuroscience 30, no. 5 (2005): 315–318.
Однако среднеожидаемую среду, описанную Хартманном, судя по всему, нельзя назвать ни средней, ни ожидаемой. Намного больше людей, чем нам хотелось бы думать, растут в обстановке, которую тот же Хартманн описал как «внешнее бремя, выходящее за уровень среднего» [41] . Согласно опубликованному в 2010 году докладу Центров по контролю и профилактике заболеваний [42] , около 25 процентов взрослых в детстве становились мишенями для словесных оскорблений, 15 процентов подвергались физическому насилию, а 10 процентов – сексуальному. Около 30 процентов пережили развод родителей. Примерно у 30 процентов кто-либо из членов семьи злоупотреблял наркотиками или алкоголем; 15 процентов были свидетелями той или иной формы насилия. Почти у пяти процентов детей один из родителей сидел в тюрьме, а 20 процентов жили под одной крышей с психически больным родственником.
41
Heinz Hartmann, Ego Psychology and the Problem of Adaptation (New York: International Universities Press, 1939): 71.
42
Центры по контролю и профилактике заболеваний, «Adverse Childhood Experiences Reported by Adults – Five States, 2009», Morbidity and Mortality Weekly Report 59, no. 49 (2010): 1609–1613,но другие определения приводятся в Maxia Dong et al., «The Interrelatedness of Multiple Forms of Childhood Abuse, Neglect, and Household Dysfunction», Child Abuse and Neglect 28, no. 7 (2004): 771–784; Vincent J. Felitti et al., «Relationship of Childhood Abuse and Household Dysfunction to Many of the Leading Causes of Death in Adults: The Adverse Childhood Experiences (ACE) Study», American Journal of Preventive Medicine 14, no. 4 (1998): 245–258; Jennifer S. Middlebrooks and Natalie PG. Audage, «The Effects of Childhood Stress on Health Across the Lifespan», Centers for Disease Control and Prevention, National Center for Injury Prevention and Control, по состоянию на September 1, 2016, http://health-equity.lib.umd.edu/932/1/Childhood_Stress.pdf.
Все перечисленное может казаться проблемами «каких-то других людей», или проблемами, свойственными находящимся за чертой бедности. Вы можете думать, что финансовые трудности [43] непременно либо приводят к их возникновению, либо возникают вследствие них. Однако одно знаковое исследование буквально ошеломило медицинское сообщество заявлением о широкой распространенности ранних стрессоров и наносимом ими вреде. Речь, конечно, идет об исследовании негативного детского опыта (Adverse Childhood Experiences – ACE) [44] , которое было начато в конце 1990-х годов и спонсировалось Центрами по контролю и профилактике заболеваний США и консорциумом Kaiser Permanente. Оно проводилось ведущими исследователями Винсентом Фелитти и Робертом Андой на базе почти 18 тысяч семей, главным образом из среднего класса. Так вот, почти две трети респондентов сообщили по крайней мере об одной из вышеупомянутых проблем, а почти половина – о двух и более. Это означает, что жизненные невзгоды накапливаются [45] , и это касается всех категорий детей и подростков. Трудные времена нередко объединяются в так называемый пакет невзгод [46] , как случилось с Элен, когда одно несчастье становится толчком для трудностей и проблем.
43
Paula S. Nurius, Edwina Uehara, and Douglas F. Zatzick, «Intersection of Stress, Social Disadvantage, and Life Course Processes: Reframing Trauma and Mental Health», American Journal of Psychiatric Rehabilitation 16, no. 2 (2013): 91–114.
44
Vincent J. Felitti et al., «Relationship of Childhood Abuse and Household Dysfunction to Many of the Leading Causes of Death in Adults: The Adverse Childhood Experiences (ACE) Study», American Journal of Preventive Medicine 14, no. 4 (1998): 245–258.
45
Margaret O’Dougherty Wright, Ann S. Masten, and Angela J. Narayan, «Resilience Processes in Development: Four Waves of Research on Positive Adaptations in the Context of Adversity», in Handbook of Resilience in Children, eds. Sam Goldstein and Robert B. Brooks (New York: Springer, 2012), 17.
46
B. B. Robbie Rossman, «Time Heals All: How Much and for Whom?», Journal of Emotional Abuse 2, no. 1 (2000): 31–50.
Согласно исследованию по изучению взаимосвязи между жизненными трудностями [47] , проведенному в 2004 году, 80 процентов детей, в чьей жизни была хоть одна серьезная проблема, подвергались воздействию по меньшей мере еще одной, а 50 процентов – еще трех и более.
Кроме того, самые распространенные трудности раннего периода развития человека – это не разовые события, они влияют на нашу жизнь снова и снова. Иными словами, наиболее распространены не «травмы, вызванные шоком» [48] – мы используем термин психоаналитика Эрнста Криса, – а «травмы, вызванные стрессом» [49] , которые продолжительное время тяжким бременем лежат сначала на ребенке, а затем на ребенке, ставшем взрослым. Именно их психоаналитик Масуд Хан назвал кумулятивными травмами [50] ; это проблемы, которые накапливаются на протяжении всего детства, и их вредное влияние достигает апогея уже во взрослом возрасте; а воздействуют они, как пишет Хан, «только кумулятивно и ретроспективно» [51] .
47
Maxia Dong et al., «The Interrelatedness of Multiple Forms of Childhood Abuse, Neglect, and Household Dysfunction», Child Abuse and Neglect 28, no. 7 (2004): 771–784.
48
Ernst Kris, «The Recovery of Childhood Memories in Psychoanalysis», The Psychoanalytic Study of the Child 11 (1956): 54–88.
49
Психоаналитики и другие клиницисты давно признали аддитивное воздействие сравнительно небольших стрессовых факторов. В 1895 году Зигмунд Фрейд писал о «частичных травмах», объясняя, что разные негативные переживания «объединяются и налагаются друг на друга, поскольку являются компонентами одной и той же истории страданий». См. Josef Breuer and Sigmund Freud (1893–1895), Studies on Hysteria, Standard Edition 2 (London: Hogarth, 1955), 6; Henry Krystal and John H. Krystal, Integration and Self-Healing: Affect, Trauma, Alexithymia (NewYork: Routledge, 2009), 141. Кроме того, в 1986 году Джеймс Энтони рассказал о «микронесчастьях» – крошечных трагедиях, которые ежедневно врываются в жизнь некоторых детей в домах их родителей. См. E. James Anthony, «Terrorizing Attacks on Children by Psychotic Parents», Journal of the American Academy of Child Psychiatry 25, no. 3 (1986): 326–335.
50
M. Masud Kahn, «The Concept of Cumulative Trauma», The Psychoanalytic Study of the Child 18 (1962): 286–306.
51
M. Masud Kahn, «The Concept of Cumulative Trauma», Psychoanalytic Study of the Child 18 (1963): 286–306; quote on p. 291.
Таким образом, большинство негативных событий в детстве по-настоящему опасны не из-за их гигантского масштаба, а скорее из-за повседневного изнуряющего влияния на жизнь ребенка, формирование его организма и психики [52] . Негативный опыт «проникает под кожу» [53] в виде явления, сегодня широко известного как токсический, или хронический стресс [54] . Хронический стресс наносит вред во многом так же, как это происходит при многократных ударах по голове. Например, если футболист получает достаточно сильный удар по голове один раз и теряет сознание от сотрясения мозга, то судья вмешивается и останавливает матч. Но если игрок получает менее сильный удар, чаще всего никто не видит в этом ничего страшного, и футболиста отправляют на поле. Однако, как выяснили неврологи, эффект ударов, сильных и слабых, имеет обыкновение накапливаться [55] .
52
Danya Glaser, «Child Abuse and Neglect and the Brain – A Review», Journal of Child Psychology and Psychiatry 41, no. 1 (2000): 97–116; Jennifer S. Middlebrooks and Natalie PG. Audage, «The Effects of Childhood Stress on Health Across the Lifespan», Centers for Disease Control and Prevention, National Center for Injury Prevention and Control, по состоянию на 1 сентября 2016 года,P. Shonkoff, W. Thomas Boyce, and Bruce S. McEwen, «Neuroscience, Molecular Biology, and the Childhood Roots of Health Disparities: Building a New Framework for Health Promotion and Disease Prevention», Journal of the American Medical Association 301, no. 21 (2009): 2252–2259; Jack P. Shonkoff et al., «The Lifelong Effects of Early Childhood Adversity and Toxic Stress», Pediatrics 129, no. 1 (2012): e232–e246; R. Jay Turner and Donald A. Lloyd, «Lifetime Traumas and Mental Health: The Significance of Cumulative Adversity», Journal of Health and Social Behavior 36, no. 4 (1995): 60–376; Bessel A. van der Kolk, «The Psychobiology and Psychopharmacology of PTSD», Human Psychopharmacology: Clinical and Experimental 16, no. S1 (2001): S49–S64.
53
Jack P. Shonkoff et al., «The Lifelong Effects of Early Childhood Adversity and Toxic Stress», Pediatrics 129, no. 1 (2012): e232–e246.
54
По словам Ричарда Лазаруса, «стресс возникает, когда люди осознают, что не могут адекватно справляться с предъявляемыми им требованиями или угрозами своему благополучию». См. Richard Lazarus, Psychological Stress and the Coping Process (New York: McGraw-Hill, 1966). Современные ученые и клиницисты признают наличие трех видов стресса: позитивного, терпимого и токсичного. Позитивный стресс связан с нашим отношением к среднеожидаемым проблемам, которые являются неизменной частью человеческой жизни, например, ребенок идет в первый класс или впервые в жизни выступает на сцене, играя на фортепиано, подросток устраивается на свою первую работу на неполный рабочий день. Терпимый стресс выходит за рамки среднеожидаемого; это сильно расстраивающие и выбивающие из колеи, но непродолжительные переживания, такие как неожиданная смерть близкого человека, автомобильная авария или серьезная травма. Позитивный и терпимый стресс относительно мимолетны, и при условии достаточной заботы и внимания со стороны взрослых и наличия «буфера», защищающего ребенка от негативного влияния внешней среды, дети могут выйти из этих ситуаций даже более сильными и закаленными, чем прежде. В отличие от позитивного или терпимого стресса токсический стресс не проходит. Это длительное и частое негативное воздействие, особенно пагубное при отсутствии адекватной поддержки. См. Jennifer S. Middlebrooks and Natalie PG. Audage, «The Effects of Childhood Stress on Health Across the Lifespan», центры по контролю и профилактике заболеваний, Национальный центр по предупреждению и контролю травматизма, по состоянию на September 1, 2016,M. Kuehn, «AAP: Toxic Stress Threatens Kids’ Long-Term Health», Journal of the American Medical Association 312, no. 6 (2014): 585–586; Jack P. Shonkoff et al., «The Lifelong Effects of Early Childhood Adversity and Toxic Stress», Pediatrics 129, no. 1 (2012): e232–e246.
55
Steven P. Broglio et al., «Cumulative Head Impact Burden in High School Football», Journal of Neurotrauma 28, no. 10 (2011): 2069–2078; Philip H. Montenigro et al., «Cumulative Head Impact Exposure Predicts Later-Life Depression, Apathy, Executive Dysfunction, and Cognitive Impairment in Former High School and College Football Players», Journal of Neurotrauma 34, no. 2 (2017): 328–340.