Сверхвозможности человека

Кандыба Виктор Михайлович

О ПРЕСТУПНЫХ ВНУШЕНИЯХ

Вопрос о том, как гипнотик относится к тем или иным преступным внушениям, особенно интересует юристов. Вопрос этот не раз служил предметом экспериментального исследования со стороны многих ученых, особенно Льежуа, профессора уголовного права в Нанси.

Ряд наблюдений показывают, что загипнотизированному иногда удается внушить то или иное преступное действие. Так, Льежуа однажды внушил усыпленному: «Вы мне должны 500 франков, потрудитесь подписать мне вексель на эту сумму». Испытуемый оспаривает этот факт. Льежуа говорит: «Ваша память вам изменила, я припомню обстоятельства: в этой самой комнате вы просили у меня 3 недели назад эти деньги, и я здесь же вручил вам эту сумму 20-франковыми монетами». Испытуемый колеблется, напрягает свою память, затем как будто что-то вспоминает и подписывает вексель, М.Турет произвел в лаборатории Шарко в присутствии врачей следующий опыт: он внушил особе В., что она должна

отравить некоего О. Особа сначала сопротивлялась сделать это, ссылаясь на то, что О. ничего ей дурного не сделал, но когда экспериментатор внушил ей, что этот господин является яблоком раздора между нею и одной ее хорошей знакомой, согласилась. Тогда экспериментатор взял стакан, налил туда пива, прибавил (фиктивно) яду сказал, что по пробуждении она должна заставить г-на О. выпить раствор. Затем В. была пробуждена. Через несколько минут она непринужденным образом подходит к г-ну О. и говорит: «Боже мой, как тут жарко, неужели нас не мучит жажда? Я умираю от жажды. Мадам Л., нет ли у вас пива? Одолжите нам бутылку. О. утверждает, что ему не жарко, что он не желает пить. Это невозможно при такой жаре», – говорит она. – Неужели вы откажетесь выпить со мной пива? Впрочем, я забыла: г-жа Л. только что предлагала мне пива, вот он, – полный стакан (берет стакан с мнимой отравой), пожалуйста, возьмите из моих рук и выпейте. Вы точно опасаетесь, что в стакане что-либо вредное; смотрите, я сама отведаю" (прикладывается губами, точно пьет, но на самом деле не выпивает ни капли). О. берет стакан и выпивает медленно; выпив, он закрывает глаза и падает на пол; его выносят в другую комнату. «Какое несчастье, – восклицают присутствующие. – Так молод еще и умер». – «Не было ли в пиве ядовитой примеси? – говорит один из них. – Как вы думаете. В.?» – «Я ничего не думаю», – возражает В. Выходит мнимый следователь, опрашивает всех и записывает показания. В конце он обращается к В.: «Вы конечно, непричастны к несчастью, но не имеете ли вы на кого-нибудь подозрения, не было ли пиво отравлено?» – «Могу вас уверить, – отвечает В., – что этого не могло быть; доказательством тому служит то, что я сама пила из его стакана и осталась, как видите, невредима».

Вот еще случай. Льежуа вручил некоей госпоже под видом мышьяка белый порошок и приказал ей растворить его в воде и поднести на завтрашнем балу указанному лицу; если лицо это спросит, что в стакане, она должна сказать, что это сахарная вода. Загипнотизированная исполнила в точности внушенное и на вопрос, что в стакане, сказала взволнованно: «Сахарчая вода, пейте скорее».

Точно таким же путем внушались и другие преступления. Однажды гипнотику было внушено украсть носовой платок у своего соседа. Проснувшись, он изображает пьяного, шатаясь, подходит к указанному лицу и, как бы нечаянно падая на него, вытаскивает из кармана платок. В другом подобном же случае гипнотик подходит к указанному лицу с вопросом: «Что это у вас в руке», и когда тот удивленно смотрит на руку, из его жилета исчезают часы.

Случаев, подобных приведенным, описано множество. При анализе этих случаев оказалось, что не все экспериментальные преступники одинаково послушны. Одни совершают преступление как бы автоматично, не отдавая себе отчета в происходящем, другие, наоборот, вполне усваивают внушенную мысль и стараются так или иначе оправдать или мотивировать свой поступок, третьи же, наконец, оказывают чрезвычайное упорство и не исполняют внушений. Нередко случается, что гипнотик, послушно исполняющий всякого рода невинные, смешные и нелепые поступки, вдруг отчаянно сопротивляется выполнить серьезный акт, – совершить кражу, дать кому-нибудь пощечину и пр.; при выполнении такого рода внушений нередко происходит очень сильная борьба между внушением и личными свойствами характера субъекта, его нравственными и эстетическими требованиями, унаследованными или приобретенными.

Несмотря на произведенные эксперименты, вопрос о возможности преступных внушений загипнотизированному в настоящее время не может еще считаться окончательно решенным. Мнения ученых по этому вопросу расходятся. Что в ученом кабинете можно при помощи внушения заставлять субъекта совершить какие угодно воображаемые преступления, – это несомненно. Но можно ли внушить преступные действия в действительности – вопрос иной. Все эти кабинетные опыты еще ничего не доказывают, потому что у загипнотизированного все же сохраняется некоторый остаток сознания, такой остаток, который подсказывает ему, что все дело – шутка. Сознание в гипнозе не представляет такую пустую страницу, на которой можно писать все что угодно. Как это можно заключить на основании ряда произведенных экспериментов, индивидуальность субъекта и способность его инстинктивно сознавать важность совершаемого поступка не совсем парализуется: деревянным ножом он всегда легче совершит преступление, чем настоящим, потому что у него почти всегда остается темное сознание истинного положения вещей.

В действительной жизни преступные внушения если и удются, то исключительно у лиц с отсутствием нравственного чувства, а также у

психопатов, у которых воля ослаблена настолько, что они не могут дать свободный отпор чужим влияниям. Человек душевно здоровый, у которого нравственные устои развиты, не может сделаться объектом преступного внушения, если даже и удастся погрузить его в трансовое состояние. Умственно здоровый человек обладает способностью подавлять в известной степени влияющие на него стимулы, давать отпор им, или выбирать между ними. В этом отношении нельзя не согласится с вполне верным замечанием, что внушить человеку можно лишь то, чего он желает явно или скрыто и бессознательно.

Но если психически здоровому человеку с развитым чувством нравственного долга нельзя внушить преступление как таковое, то нельзя ли его внушить косвенным путем, т.е. приказать, например, загипнотизированному подвести известному лицу стакан жидкости, в которой без ведома испытуемого растворен яд? Да, такого рода внушение может быть исполнено гораздо легче… Но тут уже вопрос идет не об изменении личности загипнотизированного, не о внушении ему актов, противных его личности, а об известного рода обмане. Обмануть же человека можно и без гипноза; можно и помимо гипноза при посредстве другого лица заставить человека выпить стакан яда. Случаи подобного рода косвенного внушения, хотя и описывались, но, по существу, они не могут быть часты, так как преступник, решившийся на преступление, едва ли станет для этого пользоваться другим лицом. Это для него невыгодно во всех отношениях: во-первых, следы такого рода преступления гораздо труднее скрыть, а во-вторых, нельзя поручиться, что внушаемые действия не дойдут до сознания гипнотизируемого и тем самым не найдут в нем первого обличителя.

Как бы там ни было, в обществе обыкновенно уделяется чересчур много внимания таким внушенным преступлениям, чересчур много придается им значения, и нередко каждый непонятный факт стараются объяснить влиянием внушения со стороны известного или неизвестного третьего лица. Этому нередко помогает и пресса, раздувающая факты и стремящаяся пощекотать любопытство читателя.

В таком же точно положении находится вопрос о преступлениях, совершаемых над загипнотизированным. Что такого рода преступления могут быть, – в этом нет сомнения: в уголовной практике встречаются указания на совершение краж, причинение вреда здоровью и, особенно, на изнасилование загипнотизированных. Но преступления этого рода совершаются все-таки редко, так как экспериментаторам хорошо известно, что беспамятство нисколько не гарантирует от того, что в один прекрасный день гипнотик неожиданно не вспомнит пережитого им в прежнем гипнозе.

Итак, подводя итоги всему вышесказанному, можно смело утверждать, что, с точки зрения современной гипнологии, преступление под гипнозом можно внушить и осуществить, но не на любом человеке, а только на том, кто быстро входит в глубокий транс и предварительно мотивирован. А так как любое преступление можно «объяснить», то моральные и нравственные табу легко специалистом снимаются, и, в принципе, любой гипнабельный человек может под действием гипноза, а тем более эмоционального гипноза, совершить самое тяжелое преступление, в прямом смысле – безумное.

ПСИХОХИРУРГИЯ

Мой отец начал делать психохирургические операции с 1964 года, затем свой личный опыт передал мне и многим своим ученикам. Так как за истекшие годы в стране и за рубежом отцом подготовлено свыше 100 тысяч психохирургов (на курсах по нетрадиционной медицине), то я решил опубликовать секреты нашей техники психохирургии, так как на наше авторство и приоритете в этой области уже никто не посягает.

Хотя в начале семидесятых годов между отцом и филиппинцами шел трудный спор о приоритет и авторстве в создании метода психохирургии. Но уже к середине семидесятых в мире утвердились оба метода как два принципиально отличающихся друг от друга. Филиппинский метод был назван «пси-хирургией» и построен на концепции мистической религиозной способности некоторых людей выполнять «пси-операции» со вскрытием, реальным рассечением тканей и реальным «психирургическим» лечением руками человека – «психирурга».

Мы назвали этот метод – мистическим, а метод отца получил название «научная психохирургия» и основан на трансовых Резервных возможностях мозга человека растворять любые ткани собственного организма или выполнять с ними любые излечивающие коррекции. Если в филиппинском методе встречается много случаев отсутствия лечебного эффекта и даже прямого шарлатанства, то в нашем методе – 100% в той или иной степени лечебный и исцеляющий результат.

В настоящее время наш метод уже с филиппинцами не конкурирует из-за несравнимой эффективности. Мы и наши ученики делаем руками такие сложные операции, которые филиппинцам и не снились, тем более, что ни один из настоящих психохирургов-филиппинцев не понимает, что и как он делает, так как сам находится в глубоком трансе (если не шарлатан) и вследствие эффекта посттрансовой амнезии ничего не помнит о прошедшей пси-операции и ничего объяснить или пояснить не может, кроме своей веры в Бога и того факта, что он обладает этим «божественным» даром.