Сверкающая надежда
Шрифт:
Я старалась лишь несколько раз взглянуть на Уэстона, который сидел напротив меня и накручивал на вилку длинную ленточную лапшу, не доедая ее. Тем временем на его тарелке были разложены маленькие порции нанизанных на нитку тальятелле.
— Тебе не нравится, Уэстон? — Спросила моя мать, поднося бокал с вином к губам.
Уэстон посмотрел на мать.
— Нет, нет. Это вкусно… э-э-э… то есть очень вкусно, но я не так уж голоден.
Он натянул на губы вынужденную улыбку и вернулся к своей
— Надеюсь, ты не будешь вести себя так на торжественном приеме, сынок.
— Не волнуйся, меня там даже не будет, отец.
Уэстон сделал ударение на последнем слове.
— Прости?
Пожалуйста, не позволяй этому разговору обостриться.
Все было тихо.
Камилла продолжала со смаком есть свои макароны, и моя мать делала то же самое. Мне ничего не оставалось, как сделать то же самое и притвориться, что это просто тихий разговор между Уэстоном и его отцом.
Сейчас у меня были связаны руки. Я ничего не могла с этим поделать. Кроме того, было бы неправильно вмешиваться.
— У нас вечером игра.
Мистер Синклер вытер рот салфеткой, лежащей у него на коленях, и откинулся назад.
— Ты шутишь, да?
Уэстон посмотрел на отца, который сидел рядом с ним.
— Похоже, что я шучу?
В этот момент я поняла, что ситуация обостряется.
За все время, что мы здесь живем, я ни разу не видела, чтобы они общались так, чтобы в их разговоре была хоть какая-то искра любви и фамильярности.
— Мне кажется, ты меня не совсем понял. Это не приглашение с пригласительным билетом, чтобы ты посетил «Benefits Gala». У тебя нет другого выбора, кроме как явиться туда.
— Как, по-твоему, я могу это сделать? Сказать тренеру, что я должен покинуть лед в середине игры, потому что я должен присутствовать на твоём гребаном гала-концерте?
— Я думаю, мы уберем со стола. — Спокойно сказала моя мама.
— Ты можешь оставаться на месте, Руби. Ты можешь быть свидетелем того, каким разочарованием для нашей семьи является мой сын.
Я ненавидела Рика Синклера всем, что было мне дорого.
Как мог кто-то так отвратительно отзываться о его сыне и так опозорить его?
Если бы он послушал Уэстона или пришел на одну из его игр, он бы знал, что Уэстон — это не что иное, как разочарование. Рик Синклер был горьким стариком, который, вероятно, по утрам выщипывал пинцетом свои седые волосы со скальпа.
Я взяла свою тарелку с лапшой и стакан и встала.
— Луна? — Тихо произнесла мое имя мама, когда я повернулась спиной к столу и поставила свою посуду на кухне.
— Пожалуйста, сядь на место. — Прошептала она, и я посмотрела на стол.
По щекам разлилось покалывающее тепло, пульс участился, и я чувствовала это всем телом.
—
Боже мой. Неужели я только что сделала заявление человеку, который ремонтировал наш дом и позволил нам здесь жить? Я сделала.
У меня сейчас будет остановка сердца? Да.
Жалею ли я о том, что только что сказала? Никогда.
Мистер Синклер смотрел на меня в шоке, и в моем воображении я видела, как мы с мамой собираем чемоданы. Мама только покачала головой, а Камилла опрокинула всю жидкость из своего винного бокала в горло. Либо эта женщина была слепа и чувствовала только запах денег мистера Синклера, либо она была глупа и любила этого старого, горького человека.
Мистер Синклер отодвинул стул и бросил салфетку на стол рядом со своей тарелкой.
— На вашем месте я бы быстро отказался от своих слов, юная леди.
— Папа. — Пробормотал Уэстон.
— Ты собираешься появиться на гала-концерте «Бенефис». Разговор окончен.
Мистер Синклер протопал к входной двери, и через некоторое время послышался громкий звук мотора его машины.
Мама бросила на меня сердитый взгляд.
— Луна, мы поговорим позже, а сейчас я хочу, чтобы ты поднялась наверх и придумала, как извиниться перед Риком.
Я поднимусь с любовью, но даже не подумаю о том, как извиниться перед этим человеком.
Я посмотрела на Уэстона, который бросил все, как и его отец, и помчался вверх по лестнице.
— Рик и Уэстон успокоятся, и все будет хорошо. Как всегда.
Камилла вела себя так, словно эта ситуация была почти обыденной.
Я взбежала по лестнице и услышала, как дверь в комнату Уэстона захлопнулась, и убедился, что пока оставили его в покое.
Я лежала на кровати в своей комнате и смотрела на белый потолок, рассматривая ужин.
О чем, черт возьми, я думала?
Не то чтобы я жалела о своих словах, но я думала о том, что чувствовал тогда Уэстон.
Мне следовало держать рот на замке.
Разве не правильно было бы молчать и смотреть, как мистер Синклер так избивает Уэстона?
Любой здравомыслящий человек сделал бы что-нибудь или вообще не произносил бы этих слов. Рик Синклер был далек от здравого смысла.
Мне нужно было поговорить с Уэстоном, потому что я почему-то начала бояться, что он думает об этой ситуации и не злится ли он на меня. Но было бы хорошо, если бы ситуация успокоилась, а разговор я искала позже.