Свет былой любви
Шрифт:
Эрик пнул ногой стоявший на дороге стул. «Шератон» с решетчатой спинкой ударился о стену с такой силой, что чуть не разлетелся в щепки. Грозный воин с огнем в глазах двигался к крепостным воротам, чтобы отразить нападение заклятого врага.
Он распахнул дверь настежь и помахал рукой, разгоняя облако пыли, оставленное быстро удалявшимся экипажем. То был второй экипаж за месяц… и двадцать второй за четыре года.
Пыль осела, и Эрик машинально опустил гневный взор на чертенка ростом в метр. Ему ответил дерзкий взгляд сапфировых глаз, в котором
— Привет, дядя. Мы с Пушком вернулись. — Она держала под мышкой облезлого кота. — Миссис Лоули велела сказать тебе, что мне нет… нет, — она сморщила носик, — совокупления.
С этими словами она поставила сумку, сняла капор и пальто, швырнула их на пол и пулей пролетела мимо Эрика.
— Искупления, — проворчал Эрик, глядя на брошенную одежду. — Тебе нет искупления. Проклятье!
Не успел он промолвить эти слова, как по всему дому разнесся грохот.
Эрик круто повернулся и направился к источнику шума, который обнаружился в зеленой гостиной. Племянница стояла у холодного камина. У ее ног лежала разбитая античная ваза.
— Пушок хотел сидеть с этой стороны стола. — Она показала рукой на освободившееся место. — Здесь стояла твоя ваза. Вот я и отодвинула ее. Пушок не любит тесноту.
— Ноэль, — Эрик стиснул кулаки, — что ты натворила у Лоули? Почему они прислали тебя обратно?
Она небрежно пожала плечами.
— Их пес хотел укусить Пушка. А я сама его укусила.
— Ты укусила их со…
— За хвост. Все равно пес толстый и противный. Такой же, как его хвост.
— Лоули были последней приличной семьей в этом приходе! — прорычал Эрик, пытаясь не показать боли, от которой сжималось сердце. Запрокинутое лицо Ноэль было копией материнского. — И что мне теперь с тобой делать, черт побери?
— Не поминай черта, не то попадешь в ад.
На виске Эрика запульсировала жилка.
— Конечно, если ты не пришел оттуда. Так говорит миссис Лоули. Она называет тебя самим дьяволом. Это правда?
Тут у дядюшки лопнуло терпение. Он наконец решился изменить клятве никогда не выезжать из Фаррингтона.
— Иди-ка сюда, Ноэль! — велел он.
— Зачем? — В ее взгляде не было страха. Только любопытство.
— Затем, что я приказываю.
Явно заинтересованная, она выгнула бровь.
— Мы не можем никуда ехать. Ты не вылезаешь из Фаррингтона.
— Сегодня вылезу. С тобой. Мы едем в деревню. Настало время раз и навсегда решить, где ты будешь жить. Следуй за мной. — Он шагнул к двери. — И только попробуй не послушаться! Если придется повторять, я за себя не ручаюсь!
Ноэль сложила руки на груди.
— Даже если ты меня стукнешь, я никуда не поеду без Пушка!
— Ладно! — рявкнул Эрик. — Забирай свою косматую игрушку! Я пошел за фаэтоном!
Подбородок Ноэль задрался вверх, и на мгновение Эрик подумал, что она откажется. Но она пожала плечами, взяла своего ободранного кота и молча вышла в коридор.
Эрик боролся с гневом, заливавшим его темной удушливой волной. Пытке нужно положить конец. И ради этого он поедет куда угодно. Хоть в ад.
2
— Вы понимаете, о чем просите?
Руперт Каррен схватился за край деревянной скамьи и поднял глаза к потолку церкви, не то умоляя Господа, не то предупреждая его.
— Викарий, я высказался достаточно ясно, — откликнулся Эрик. — Нечего дрожать или молить о пощаде так называемые высшие силы. Я не собираюсь убивать ни вас, ни ваших прихожан. Моей племяннице требуется хорошая гувернантка. Работа будет щедро оплачена. Кроме того, в благодарность я пожертвую церкви пять тысяч фунтов, в которых она, — тут Эрик покосился на обшарпанные стены храма, — явно нуждается.
— Милорд, возможно, некоторых людей можно подкупить. — Каррен поднялся на ноги. На лице старика была написана досада. — Меня — нет. Материальные блага не значат ничего, если ради них нужно принести в жертву молодую женщину.
Темная бровь поднялась вверх.
— В жертву? И кто же, по-вашему, ее убьет? Я или Ноэль?
— Вопрос риторический.
— И все же хотелось бы получить ответ. Поскольку я давно порвал связи с миром, мне любопытно знать, чья репутация хуже — моя или племянницы.
— Милорд, ваша племянница — дитя, — с отвращением ответил викарий. — Я убежден: если бы в течение четырех лет девочка видела любовь и заботу, она была бы счастливой, уравновешенной, и весь этот разговор не имел бы смысла.
— В самом деле? Тогда скажите мне вот что, викарий. Если для счастья Ноэль требуется лишь забота, то почему же каждая достойная семья в приходе возвращает ее через… Сейчас сосчитаю. — Эрик задумчиво побарабанил пальцами. — Самый долгий срок составляет шесть месяцев. Столько она прожила у Уиллеттов. Если на свете действительно существует Царствие Небесное, уверен, что эти добрые люди заслужили лучшее место в раю. С другой стороны, Филды терпели ее лишь полтора дня, пока она чуть не сожгла кухню… вместе с кухаркой. В общем, средняя продолжительность пребывания моей племянницы в одном доме составляет около трех месяцев.
— Для подобного поведения у Ноэль есть причины, — тихо ответил Каррен. — Но такой человек, как вы, никогда не поймет их. Так что нет смысла объяснять.
— Прекрасно. Поскольку Ноэль ни при чем, я делаю вывод, что ужас в сердца ваших прихожан вселяет моя репутация.
Несколько мгновений викарий молча смотрел на алтарь, а затем ответил:
— Лорд Фаррингтон, вы не выезжали из своего поместья пять лет. А до того… Нет нужды напоминать вам, как ошеломила прихожан смерть Лайзы и как напугала их роль, которую вы сыграли в ее безвременной кончине. Ваши бывшие слуги все еще бледнеют, вспоминая о событиях тех недель. В нашем тихом приходе никогда не было более трагического происшествия. Говоря прямо, вся деревня боится вас. Даже самый последний бедняк не согласится отдать свою дочь в ваши руки.