Свет далёких звёзд

Нов Дмитрий

— Я задавал этот вопрос Александру. Сейчас нет, в первые годы был бум, а потом, когда все поняли, что ничего интересного инопланетяне не оставили, да и к тому же эти руинам сотни тысяч лет, все затихло. Ты разве не читала?

— Мы это на первом курсе проходили, — виновато сказала девушка, — забылось уже. А потом и не до этого стало, столько новой информации.

— Хм, понимаю. Я тоже подзабыл школьные знания.

— Знаешь, чего я ещё боюсь? Это конечно глупо, но мне кажется, что воздух внутри корабля душный. Но ведь на самом деле он намного свежее и лучше воздуха Земли. А там, в смоге, всё равно дышится проще. И на станции я об этом не думала. Странно, да? Ненормально даже…

— Нет.

Это всё равно наша родина, какая бы она ни была сейчас. Хотя я уже привык, и мне лучше в космосе. Когда я садился на Европу впервые, мечтал, что когда-то там появится жизнь, и она будет лучше и умнее. Что они не разрушат свою планету.

— Расскажи мне лучше о Европе.

— А ты разве не читала и не видела?

— Конечно… только там всё слишком сухо и просто написано, а твои впечатления?

Виктор помолчал минуту.

— Она довольно красива из космоса, когда на неё приземляешься. Скалы, лёд, свет, всё блестит, сверкает. Где-то гладкая холодная пустыня до самого горизонта, где-то скалы и разломы. Лёд там добывают уже давно, но мы бурили очень глубоко, и в одном месте толщина его составляла всего километр. Это была видимо какая-то аномальная зона. Мы пробурили скважину, начали спуск. Наши машины были способны к погружению на глубину до трёх километров. Когда мы спустились под лёд, оказалось, там есть течение, чуть теплее, чем вода в океане, и содержание хлоридов в нём было меньше. Наверное, глубинные потоки поднимались снизу, подогреваемые всё ещё горячим ядром планеты. В этих механизмах пока не разобрались. Важно вот что…

Девушка внимательно слушала, смотря в небо, и чуть касаясь его руки.

— Наши прожекторы осветили океан, — продолжал Виктор. — Наверное впервые за миллиарды лет. Было почему-то страшно, хотя, казалось, что может быть неуютнее космоса. Но знаешь, там на глубине, мы чувствовали себя чужими. Так вот, мы погружались всё ниже, насколько хватало прочности. Наши машины были похожи на «Акулу». Помнишь такие? Вот, только ещё лучше. И конечно адаптированы под низкие температуры. Постепенно мы начали замечать что-то странное в свете прожекторов. Как будто тонкие чёрные нити мелькали в воде, линии, полосы, но стоило нам направить свет — они исчезали. Тогда мы выключили прожекторы и стали ждать. Через несколько минут мы услышали шелест, как будто снаружи что-то касалось металла. Было страшно, но мы ждали ещё, а потом включили свет, и на несколько секунд они попали в поле нашего зрения. Это были чёрные широкие и тонкие ленты, которые извивались в сложнейших узорах. Как оказалось, эти узоры вызывали определённые колебания воды, и эти знаки повторялись и повторялись. Прошло несколько минут, но едва наши машины двинулись, ленты будто растаяли. У меня было такое чувство, что они все принадлежали одному существу. Когда мы поднялись на поверхность, то немедленно передали запись звуковых волн. С того времени прошло почти пять лет, но никто не приблизился к разгадке, что это значит. Кто-то считает, что это просто рефлексы или эти существа делают это инстинктивно, как например, многие насекомые производят впечатление, будто обладают зачатками разума… Не знаю. Мне казалось, они с нами говорили. Будто предупреждали о чём-то…

— И что дальше? — Тихо спросила девушка. Рассказ её захватил. Будто сама опустилась туда.

— Ничего. Другие экспедиции ничего не нашли, подводное течение тоже прекратилось. Были обнаружены только обычные микроорганизмы. Они тоже продвинули исследования вперёд, но никаких крупных существ… Ничего. Я бы подумал, что это нам показалось, но записи есть. Вот такая история.

— Мне всегда представлялось это страшным — как разум мог развиться и появиться в таком ужасном месте, в вечной тьме и холоде.

— Во-первых,

эти условия ужасны для нас. Тем более, все склоняются к тому, что эти существа живут в глубинах океана, где должно быть теплее. Да и о цивилизации говорить ещё рано, возможно у них пока примитивное сознание, и потребуются миллионы лет эволюции для появления разума.

— Наверное нам тоже предстоит долгий путь до разума, — грустно сказала Анна.

— Не очень романтичный рассказ?

— Да почему же! Ну не романтичный, и что? Мне очень хорошо с тобой.

— И мне…

Аня ловила на лице едва заметные дуновения ветра, а Виктор думал о чём-то своём. Но после, поднимаясь над плато, он смотрел только на далёкие огни станции.

Когда они прибыли в город, было совсем темно. В гостинице они разошлись каждый по своим номерам. Перед сном Виктор пересматривал фото, сделанные на Земле. Включил визор, но там передавали одно и то же. На южных границах воевали, в бывшей Европе восстания и бунты. Одно и тоже, десятки и сотни лет. Он не стал смотреть дальше. Скоро всё это будет позади…

Глава 4

Как и обещал Ефремов, экипажу дали несколько дней отдыха, но дальше опять пошли тренировки. Наверное, в программу предстартовых дней заложили всё, что можно. Александр вяло ругался с военными, репортёрами и медиками. Каждый день их обследовали по нескольку часов и вместе, и по отдельности, но времени на то, чтобы перемолвиться даже парой слов у них не было.

В самом городе им удалось побывать лишь пару раз и увидеть обычную жизнь марсианского мегаполиса получалось редко. Охрана всюду ходила за ними, а скупые сводки новостей по визору не сообщали ничего интересного.

С Аней ему удалось увидеться без посторонних глаз только за день до старта, когда выпал свободный вечер и он пригласил девушку в свой номер, волнуясь словно мальчишка на первом свидании. В последнее время они общались значительно реже, всё было занято работой. Виктор надеялся, что сегодняшняя встреча вернёт их к продолжению того разговора в парке, о котором до сих пор вспоминалось с волнением.

В ожидании девушки он бездумно ходил по номеру, смотря на марсианский закат. Далёкое маленькое солнце садилось, разливая вокруг голубое сияние. Он любил эти закаты так же, как и земные. А там уже будет другое солнце и другие закаты. Если вообще они там будут, сколько много этих «если». Он сам себе боялся признаться, что весь их полёт может оказаться прыжком в никуда. Да, земляне верят в то, что найдётся мир, способный принять и приютить их, мир новый, чистый, где можно начать всё снова и освободить перенаселённую планету.

Верили ли они сами в такое? Виктор не мог дать ответа на этот вопрос. Из всех систем, что были доступны для изучения, только Гелион-7 была с большей вероятностью пригодна для жизни. Но это скорее путь от безысходности. Дать человечеству шанс, надежду…

В дверь постучали. Внутри номера, как впрочем и всё в отеле, было сделано под богатую старину и практически без электроники — благородные деревянные двери, которые открывались нажатием на позолоченную ручку. Если честно, Виктор не видел в этом особого удобства, но девушка была от этого без ума.

Анна вошла, осматриваясь вокруг.

— Почти так же, как у меня, — сказала она, — а это что?

В зале повсюду были чертежи.

— Это всё на бумаге? Зачем?

— Ефремов требует, чтобы все основные узлы я учил на память. А на бумаге потому, что в электронном виде копий нет. Сказал, что всё это в единственном экземпляре, а после прочтения отправить их в утилизатор.

— Серьёзно? — нахмурилась она. — он больше не знает, чем тебя занять?

Виктор пожал плечами.

— Ты тоже не особо отдыхаешь.