Свет и тень
Шрифт:
— Что, где и в каком количестве я буду пить, тебя никак не касается, — проскрежетал он, и глаза его от злости сузились.
Чтобы выразить свое полное равнодушие к Джейсону, Каролин сосредоточилась на созерцании собственной тарелки. До окончания ужина не было больше вымолвлено ни слова. Только один раз, почувствовав на себе тяжелый взгляд, Каролин на секунду вскинула глаза и тут же их опустила. Она предпочла бы не видеть яростного и обвиняющего выражения на лице Джсйсона. За десертом Каролин заявила:
— Прошу меня извинить!
Сомервилл слегка пожал плечами.
Как
Связав волосы сзади простой бархатной лентой, Каролин отправилась в комнату Лорел, чтобы перед сном поговорить с малышкой. Бон ни приготовила для них по чашечке какао, что уже сделалось традицией. Затем Лорел забралась к севшей в кресло-качалку Каролин на колени, и лицо ее расплылось в блаженной улыбке, когда полилась из уст мамочки колыбельная песенка. Лорел часами могла слушать песни Каролин, на сей раз головка ее довольно быстро склонилась на бочок, и певунья быстро уложила крошку в постель, нежно поцеловав на прощание.
Возвращаясь к себе в комнату, Каролин остановилась на лестнице и прислушалась. В доме было темно и тихо, свет горел только в нескольких комнатах. Слуги, видимо, уже закончили на кухне все свои дела и разошлись спать. Никаких признаков Джейсона поблизости не обнаруживалось. Странно, но теперь Каролин думала о себе уже как о леди Браутон, супруге Сомервилла. Такие мысли несколько беспокоили ее. Ей вовсе не хотелось думать в таком ключе. Джейсон должен был оставаться для нее посторонним человеком, мужем ее сестры, который для нее, для самозванки, ничего не мог значить.
В спальне Каролин уселась поудобнее в плетеное кресло, чтобы немного почитать перед сном. В загроможденной мебелью комнате ей стало душно и тревожно. Она открыла окно, но это помогло довольно мало. Отложив книгу, Каролин забралась на кровать и устремила взгляд на оборчатый голубовато-белый балдахин. Текли минуты. Была почти половина двенадцатого. Несомненно, в доме все давно спали. Она же одна продолжала бодрствовать.
Раздавшийся внизу лестницы звук — как будто упал некий твердый предмет — расколол тишину. Каролин вскочила с постели. Не обращая внимания на босые ноги и легкость своей одежды, быть может, мало приличную для леди, она выбежала в коридор и свесилась с перил лестницы, чтобы посмотреть, что же такое случилось. Но внизу, кроме узкой полоски света, она ничего не могла различить. С громко бьющимся сердцем девушка, подобрав подол ночной рубашки, бросилась вниз по ступенькам. Осторожно проследовала она по погруженному во тьму коридору, двигаясь в направлении источника света. Дверь кабинета была слегка приотворена, и она толкнула ее, просовывая голову внутрь.
В тесно обставленном кабинете, вытянувшись в кресле, сидел Джейсон, глаза его были закрыты.
Прямо напротив его висел большой портрет Синтии, где она была изображена одетой во что-то воздушное и голубое, улыбающейся, с букетиком роз в руках. Огромное пятно, однако, закрывало часть ее милого личика, с которого тонкими струями стекала жидкость. На полу перед картинкой валялся небольшой металлический кубок с каплями вина на донце. Этим кубком Сомервилл запустил в изображение Синтии. Должно быть, таким образом он дал выход скопившейся в нем злобе.
Услышав вздох Каролин, он открыл глаза.
— Какого черта ты здесь делаешь?
Голос его прозвучал грубо и хрипло, и девушка поняла, что Сомервилл находился в сильнейшем опьянении.
— Что и говорить, спиртное не в силах изменить к лучшему твой характер. Ты даже не становишься более метким от вина!
На губах Джсйсона промелькнула тень улыбки.
— Мне повезло, что я вообще попал в эту чертову вещицу… Эх, если б я был уверен, что таким образом можно выколотить тебя из собственной глупой башки! Тогда бы я вовсе уничтожил портрет.
— Удивляюсь, что ты до сих пор еще не сделал этого. Впрочем, постой, я, кажется, догадываюсь о причине твоей нерешительности: нужно соблюдать приличия, не так ли?
— Ах, приличия, ясное дело… — Джейсон устало провел по лицу рукой и заморгал глазами. — Господи, я напился. Никогда я так не напивался с того самого дня, когда понял, что ты вовсе не была стеснительна, а просто холодна как лед. Холодна по отношению ко мне, впрочем…
Сомервилл сосредоточил взгляд на Каролин.
— А с другими ты не такая? Твои любовники знают, как разжечь тебя? Скажи, есть в тебе хоть капля страсти?!
Краска покрыла щеки Каролин.
— Мужчины всегда так реагируют, не правда ли? Когда женщина холодна и безучастна, когда она не желает принимать скотских предложений!
— Нужно ли говорить, что этот хлюст Бингем не был скотиной, — съязвил Джейсон, причем рот искривился: некое мрачное подобие улыбки! — Надо полагать, он обращался с тобою весьма уважительно… пока не сбежал от тебя!
— Ты словно собака на сене! Ты же не сомневаясь заявил мне, что не желаешь меня больше и тем не менее ревнуешь к человеку, который когда-то желал меня.
— Я не ревную! — прорычал он и вскочил со стула.
— Конечно, нет! — успокоительно отозвалась Каролин. — Именно поэтому ты швырнул бокал с вином в мой портрет!
Джейсон хмуро смотрел на жену и слегка раскачивался на каблуках. Теперь Каролин не боялась его. Она знала, как справиться с подвыпившим мужчиной. Много раз заставала она в таком состоянии Кита и ловко укладывала его спать. Настроения их могли быть различны, но в одном они были похожи: к определенному моменту сбивались с толку и нуждались в помощи. Каролин подошла к Джейсону и взяла его руку. Жакета на Сомервилле не было, только легкая ткань рубашки прикрывала его грудь. Как только она прикоснулась к нему, дрожь пробежала по ее пальцам. Под теплой кожей чувствовалась каменная твердость мышц. Раздраженная собственным волнением, Каролин сильнее сжала пальцы.