Шрифт:
Глава 1
Ночью суматошная гавань Антигуа не менее оживлена, чем в дневное время. Рыбацкие лодки задолго до восхода солнца покидают порт с его горланящими и пересвистывающимися в предрассветных сумерках рабочими. Едва же занимается новый день, на рыночную площадь шумной толпой высыпают всевозможные торговцы и любовно раскладывают на своих лотках рыбу и фрукты, хлеб и сыры, торопливо втаскивают в лавки джутовые мешки, набитые душистыми кофейными зернами, степенно вносят корзины с чайным листом. Со своими довольно просторными улицами, наводненными прежде всего торгашами и перекупщиками, потом, конечно же, детьми, непреложно горластыми, наконец, докерами и владельцами крупных магазинов Антигуа обладает всеми чертами английского делового города, если не считать одуряющей тропической жары, — право же, несколько отличной от классических туманов и почти хрестоматийной островной
Каролин сорвала с запястий массивные браслеты и бросила их на туалетный столик: бутафорские драгоценности, сделанные чуть ли не из бутылочного стекла, потускнели, едва только на их гранях перестали поблескивать праздничные огни рампы. Отнюдь не оживляемый более ослепительными софитами, поблек и вычурный средневековый наряд, сшитый из дешевой материи. Весь реквизит новой труппы, к которому Каролин была склонна причислять сейчас и самое себя, при ближайшем рассмотрении выглядел весьма жалко. Грубый грим, скрывавший чистые линии лица актрисы, делал ее значительно старше своих двадцати шести лет. Медленно погружая пальцы в жирный крем для снятия косметики и потом так же медленно намазывая лицо, она хмуро смотрела на собственное отражение в захватанном зеркале, уныло висевшем над столом.
В сегодняшнем спектакле она была великолепна. Пожалуй, это была ее лучшая Джульетта за долгие пять лет актерской деятельности, хотя особенного душевного подъема, которого бы следовало ожидать от блистательной Каролин, в общем-то и не наблюдалось. Но в такой дыре мелочи подобного рода не имели большого значения. Колонисты аплодировали бы ей не менее громко даже в том случае, если бы она на протяжении всей пьесы двигалась, как деревянная кукла, или забыла бы, к примеру, половину своих слов. Этих провинциалов приводил в восторг уже один тот факт, что цивилизация, воплотившаяся на сей раз в шекспировской трагедии, докатилась и до их сопревшего от скуки захолустья. Дома, в каком-нибудь престижном лондонском театре, спектакль, хотя бы отчасти похожий на тот, что несколько минут назад закончился, вызвал бы у публики бурю аплодисментов. Но здесь, в Антигуа, — и Каролин слишком хорошо знала об этом, — большинство мужчин гораздо больше стихов Шекспира интересовались прелестным очертанием ее пышной белой груди, теснившейся в глубоком вырезе причудливого платья, или же умащивали нежными взглядами ее изящные, чуть полноватые колени. Боже, как свистели и гоготали эти фигляры!.. Прочая же публика, в основном здешние смуглокожие дикари, пришла поглазеть на неслыханно утонченную, изысканную леди и, как подумала, усмехнувшись, Каролин, наверняка в этой леди разочаровалась. Как бы там ни было никому — ни колонистам, ни индийцам — Каролин не намеревалась уступать права на собственную персону, хотя бы и только, так сказать, территориальные. С тех пор как у нее умер муж, она вела жизнь вполне самостоятельную и независимую.
Кит Мейбри… Она любила в нем очаровательную непредсказуемость, обожала его мальчишеское обаяние, однако в нем отсутствовала стабильность, необходимая для поддержания жизни. Все началось с радостной женитьбы, преисполненной страстью юношеской любви, и, когда реальности будничной жизни вышли на первый план, заботиться о том, чтобы они были одеты и обуты, имели кров, еду и слуг, пришлось ей. На ее плечи также легла обязанность ублажать докучавших им кредиторов или скрываться от них. Потребности Кита несколько превосходили его возможности, и большинство замечательных подарков из тех, что он преподносил Каролин, приходилось либо продавать, либо возвращать продавцу.
— Господи, Каро, у тебя плохое настроение, — заметила Генриетта Перкинс и протянула руку, чтобы позаимствовать очищающий крем у подруги.
Каролин бросила взгляд на девушку с тонкими чертами лица, имя которой в начале жизненного пути было Мэри Этта Уивер. Мэри была неплохим человеком, но в труппе она прославилась как побирушка. Впрочем, она не была злобной и завистливой, как большинство актеров. Партнеры по сцене не могли простить Каролин тот факт, что ее благовоспитанность и хорошее произношение не были плодом упорных тренировок, но достались ей просто даром. По рождению она была богатой английской леди из богатого поместья, а по жизни скакала на сценах Вест-Индии и обитала в отвратительных гостиницах. Мало кто мог понять, как она вообще попала сюда. И вместо того чтобы уважать ее огромный талант, все едва соглашались выносить ее присутствие. Аристократические замашки Каролин проявлялись в ее манере держаться и разговаривать. Но такое поведение плохо вязалось с дешевой одеждой и жалким, ничтожным окружением.
— Я полагаю, настроение испортилось оттого, что «Ромео и Джульетта» — трагедия. Трудно чувствовать себя веселой, если тебя только что похоронили, — ехидно заметила Каролин.
— В самом деле? — спросила Мэри почти с благоговением. — Ты хочешь сказать, что испытывала те же чувства, что и девушка, убившая себя?
— Признаться, нет. Во всяком случае, не такую уж вселенскую печаль, — уточнила Каролин и улыбнулась. Улыбка озарила ее милое, с изящно очерченным подбородком лицо, несколько напоминавшее своей формой сердечко. Маленький пухлый ротик придавал лицу удивительное выражение беззащитности и обольстительности одновременно. Но всего замечательнее были глаза глубокого синего цвета. Они взирали на мир несколько пресыщенно и даже цинично. Аккуратный носик и скулы были слегка припорошены светлой россыпью веснушек, которые казались отблеском сияющих золотисто-рыжих волос и придавали лицу ту теплоту, которой так часто недостает людям с абсолютно чистой, фарфоровой кожей.
Каролин давно привыкла к тому, что привлекает мужчин без малейших усилий. Даже в присутствии Кита ее яркая красота, дерзость, интригующее сочетание благородства аристократки и авантюризма бродячей актрисы притягивали мужчин. Умышленно она никогда не пыталась соблазнять их, но все же они вызывали у Кита вспышки ревности. Он даже дрался однажды на дуэли. Но очень скоро после гибели дорогого мужа в Крыму она поняла, что все проявления мужского дружелюбия имеют дорогостоящую подоплеку, а именно — ее присутствие в их постелях. Но Каролин не имела намерения продавать свою честь ради гарантированных мужчиной спокойствия и защиты.
Подобное отношение к столь важному, хотя и щекотливому вопросу сильно осложняло ей жизнь.
Нынешняя труппа была шестой по счету за последние четыре года. Приобретенный Каролин опыт, несомненно, оправдывал ее несколько циничный и прагматический взгляд на жизнь. Отказ переспать с первым актером труппы или менеджером заканчивался тем, что актрису просто вышвыривали на улицу. Бывали случаи, когда она испытывала на себе гнев богатого патрона, который затем использовал свое влияние, чтобы уволить ее. Пребывание в этой труппе затягивалось только потому, что звезда и владелец компании Макдоуэлл находился под неусыпным контролем своей ревнивой любовницы Белинды и был лишен возможности затащить Каролин в свою постель. Правда, что-то в труппе назревало, и это что-то сулило Каролин большие неприятности. Однажды, когда Белинды поблизости не оказалось, Флориан недвусмысленно предложил переспать с ним, и, хотя она тактично отвергла это весьма грязное предложение, мужская гордость была уязвлена. В привычку Флориана входило помнить и преувеличивать обиды до такой степени, что он начинал верить в грандиозность безропотно сносимых им оскорблений, разумеется, незаслуженных, несправедливых, а потому тягчайших! Вдобавок ко всему этому Белинда, сбитая с толку ходившими в труппе сплетнями, никак не могла поверить тому факту, что Каролин вовсе не претендовала на ее место в постели звезды, и, неустанно преуменьшая талант последней как актрисы, умоляла Флориана избавиться от негодницы. С одной стороны, Каролин всюду была приманкой для мужчин, с другой — Макдоуэллу приходилось терпеть злобные выходки отвергнутых ею поклонников.
Каролин знала, что ее дни в актерской компании были сочтены. Впрочем, для нее это не имело особого значения: она с удовольствием бы оставила труппу. Однако существовала опасность того, что ее вышвырнут на улицу прямо в этом паршивом Антигуа. А можно ли найти средства для существования, не приняв предложения какого-либо мужчины? Размышляя об этом, Каролин распустила волосы и с ожесточением принялась расчесывать их. Покинув дом своего тирана-отца, она дала себе слово больше никогда в жизни не вверять свою судьбу в руки мужчине Скорее она станет судомойкой или вовсе будет голодать!
Каролин выскользнула из костюма и, чтобы костюмерша, занимавшаяся в ту минуту с Белиндой, могла посмотреть его, повесила на крючок. Будучи ведущей актрисой труппы, Белинда часто прибегала к услугам белошвейки, и Каролин пожалела женщину, и без того перегруженную работой. В обязанности бедняжки входили чистка, ремонт и пошив всех их костюмов, а также упаковка, распаковывание и глажение одежды перед каждым представлением. Работы было много, и худая, сгорбленная женщина всегда выглядела бледной и усталой. Каролин помогала ей чем могла. Она вывешивала случайно попавшие не туда платья, зашивала отдельные прорехи, не привлекая внимания Белинды ни к себе, ни к белошвейке.