Свет и тьма
Шрифт:
— Я хоть и пьяна, но, по-моему, душ принимают раздетыми. — громко икаю, и тихонько, как мне кажется смеюсь с этого, но, когда Джейс направляет на меня ледяные струи воды, тут же принимаюсь верещать как ненормальная. — Холодно, ведь!
Он полностью игнорирует мои протесты и пьяные попытки вылезти из душа, крепко удерживая за руку и не давая поскользнуться. Когда я уже не ощущаю тошноты и даже голова начинает меньше кружиться, Джейс выключает воду и вытаскивает меня из душевой кабинки. Он укутывает меня полотенцем поверх лифчика и шортов, с которых продолжает стекать холодная вода.
— Тебе нужно сменить одежду. Идём!
Я послушно следую за ним и начинаю ощущать, что моя нога с каждым шагом болит всё сильнее
— Надевай, я отвернусь. — он бросает одежду на кровать и ждёт пока я подойду.
Пытаюсь расстегнуть непослушную застёжку бюстгальтера, которая в данный момент кажется мне замысловатой, а задача стянуть эту штуковину — непосильной. Кое-как я стягиваю мокрую одежду, и она тяжело плюхается на деревянный пол мокрым ворохом. Обтираюсь полотенцем, как могу, ещё слегка пошатываясь, и натягиваю штаны с майкой. По-моему, прошла целая вечность пока я переодевалась, но Джейс послушно стоял возле закрытого грубыми шторами окна и не шелохнулся. Я подошла сзади, положила руку ему на спину, и он повернул голову ко мне. Его взгляд пробежался по моему телу и быстро вернулся к лицу.
— У меня адски болит нога. — говорю и чуть не падаю от ощущения резкой простреливающей боли, однако, успеваю схватить Джейса за рубашку, восстанавливая равновесие.
— Не удивительно — ты бродила под воздействием алкоголя, почти полностью ступая на неё, а теперь тебя начало попускать. — он тяжело вздыхает, потирая лицо ладонью. — Ложись на кровать, я вотру гель и принесу тебе воды.
Он усаживает меня на край кровати, а я забираюсь выше, устраиваясь поудобнее. Из другой комнаты доносится шорох, звук льющейся воды, затем лёгкий стук. В ноге начало пульсировать, словно она сейчас взорвётся, а боль всё нарастала. Я ёрзала на кровати, когда Джейс вернулся с полным стаканом шипящей воды.
— Выпей это — тебе станет легче и завтра будешь чувствовать себя бодрее. Где твой гель? — он протягивает мне стакан, который я тут же выхватываю и жадно выпиваю до дна — так хотелось пить, только потом отвечаю.
— В ванной на полочке.
Джейс идёт в ванную, а я предвкушаю момент, когда его руки окажутся снова на моих ногах. В памяти всплывает этот образ постоянно, и хоть в массировании больной щиколотки нет ничего эротичного, мне кажется в нашем случае — это нечто очень чувствительное. Сегодня у меня вконец съехала крыша, раз я о таком думаю. Постепенно моё трезвое сознание возвращается ко мне, а с ним и чувство стыда, досады и неловкости. Я вдруг задумываюсь что Джейс вообще делает в моей квартире посреди ночи, но поскольку всё ещё пьяна, то не придаю этой мысль значения, и расслабленно откидываюсь на подушки, сложив руки на животе.
Джейс возвращается довольно быстро, неся спасительный гель. Он усаживается на край кровати и бережно берёт мою ногу, укладывает её себе на колени, а из тюбика выдавливает прозрачную жижу себе на руку. Предварительно согрев её своей ладонью, он начинает её распространять по больному месту. Процедура повторяется как в первый день моей небольшой травмы, но сейчас я не могу спокойно лежать и контролировать свои эмоции, то и дело вздыхая, когда его нежные крепкие руки поглаживают мою кожу. Я впадаю в очередное раздумье. Это нечто неописуемо-невероятное — нежность гладкой кожи, к которой прикасаются сильные мужские руки — ощущения взрывоопасные. Теперь я начинаю смутно представлять почему некоторые женщины в прямом смысле слова теряют голову от мужчин. Эту пытку с касаниями невозможно выдержать! Но моя безмерная фантазия покоя не даёт, и я представляю, что бы было, если бы Джейс гладил мне не только щиколотки, а коснулся живота, бедра, шеи, щёк? Я непроизвольно придвинулась ближе к нему, словно требуя большего. Тело абсолютно переставало слушаться мозга, который был затуманен парами алкоголя. Он поднял взгляд от моей ноги, которую перестал массировать и принялся меня рассматривать. Господи, да только от этого жадного взгляда мне становится несносно жарко, тело покрылось гусиной кожей словно его помимо прочего, обдували ледяным воздухом.
Зрачки Джейса расширились, он продолжал на меня смотреть, а его рука послушно лежала на той самой щиколотке без каких-либо попыток прикоснуться ко мне по-другому. Разум начинал вопить, что обстановка накалилась, а я веду себя бесконечно глупо, и пора выпроводить его, лечь спать. Только невидимые силы меня канатами тянули к Джейсу. Я приподнялась на локтях, а он казалось, ожидал моих дальнейших действий, просто ожидая следующей выходки.
Мы с ним постоянно боролись при встречах. Я боролась с собой — он с собой, мы вместе — друг с другом. Я пыталась подавить в себе целую гамму чувств, постоянно пряча их за напускной резкостью и грубостью. Джейс начал сдаваться — он перестал держать себя в руках, всё яснее выдавая свои намерения. Нет, не словами — взглядом. Его глаза цвета моря таили в себе нечто большее, чем он говорил вслух. Мне надоело препираться — неистово хотелось прекратить эти пытки. Поэтому я резко села на постели и впилась в него поцелуем.
Мой мир рухнул. Отстроенная жизнь: хороший парень, стабильность, понимание того, что будет завтра, — всё рассыпалось в прах с этим поцелуем. Да можно ли чувствовать нечто подобное, когда просто целуешься? Но мы не просто целовались… Это слияние губ вихрем унесло всю тяжесть на душе, расставило все точки над і, тело возликовало, мозг расслабился, и наконец пришло понимание, что моя жизнь никогда не будет прежней. Джейс отстранился первым, тяжело дыша. Он вскочил с кровати и повёл себя очень неожиданно, когда, проведя рукой по волосам сказал:
— Ложись спать, Эли! Мне пора. Тебе нужно встать и закрыть за мной дверь.
Он направился к выходу, оставив меня сидеть на кровати в недоумении. Только когда хлопнула входная дверь я осознала, что он ушёл и поплелась её закрыть, а вернувшись, умостилась в постели, практически сразу уснув.
Глава 11
На утро я и правда проснулась бодрой, без головной боли и полностью протрезвевшей. Я помнила, как Джейс потащил меня в душ, давал выпить воды, втирал гель в ногу. Осознание того, что я натворила, накатило внезапно — так, что сдавило грудь. Я его поцеловала, и он ушёл, но хуже всего этого — я предала Алекса. Мне затошнило от мерзкого ощущения, проснувшегося внутри. Я сама запутала в тугой клубок собственную уравновешенную жизнь и теперь мучилась угрызениями совести, хотя клялась больше никогда не иметь ничего общего с Джейсом. Как он появился у меня в квартире я так и не вспомнила, пока к полудню не проверила свой телефон и не увидела наши сообщения. Кипа подсохшей одежды валялась на полу, напоминая детали прошедшей ночи. Тошнота усилилась, чувствовала я себя паршиво от собственного поступка.
Сегодня мне нужно поговорить с Алексом — хочу признаться ему в том, что произошло сегодня ночью и — будь что будет. Я не могу его обманывать, скажу, что у меня было плохое настроение, что конечно же не оправдывает того почему я напилась. Как преподнести информацию о присутствии в моей квартире другого парня причём ночью — я пока не знаю. Скорее всего даже не успею договорить, как Алекс посмотрит на меня с призрением и скажет, что не хочет меня видеть. Стоит ли говорить о том поцелуе? Наверное, да. Я обязана быть честной. Наши отношения начались с моих недомолвок, если Алекс посчитает, что я не достойна даже смотреть в его сторону после этого — так и быть.