Свет Надежды
Шрифт:
– В любом случае, это не единственный заказ, который мы вам сделаем сегодня, – сказал мистер Брауэр и указал на портреты мужчин.
– Вы хотели бы, чтобы я написала ваш портрет, мистер Брауэр?
– Нет, я имею очень много собственных портретов у себя в поместье, но мне бы хотелось узнать, есть ли у вас портрет Андрея Бояркина? Быть может, я не узнаю его из-за неправильности ракурса или освещения на этих портретах, но вы наверняка писали своего друга, который так расхваливал ваш труд?
– Постойте, Андрея Бояркина? Но мы не знакомы лично, – удивленно произнесла Надежда
– Не знакомы? – он выдвинул нижнюю губу, подобно капризному ребенку, нахмурил брови и поставил руки в бока.
Надежда поняла, что ставить собеседника в неловкое положение (хоть и сама пребывала в нем) и задумчиво произнесла:
– Может, мы и знакомы с ним, но если бы у вас имелись фотографии, то я, вероятно, освежила бы в памяти его образ. Знаете, я совсем заработалась, и у меня столько знакомых с похожими именами, что я их путаю иногда.
Она непринужденно заулыбалась, следя за тем, как реагирует посол. Мистер Брауэр посмотрел на своего переводчика, который сначала состроил недоумевающую рожицу, а потом понял, к чему ведется дело, и удалился на минуту. По возвращении он принес с собой журнал, где, по всей видимости, доктор Бояркин давал советы в борьбе с паническим атаками. Но в основном там были фотографии в совершенно разных локациях и позах с мелкими цитатами и приписками снизу. Оказавшись в руках Надежды, этот журнал едва ли не стал причиной ее истерики. Она пролистала скучные заголовки и тексты, наткнулась сразу на улыбающегося во все лицо Николая… или все-таки Андрея Бояркина?
Да, он врал тебе, Надежда. Все это время ты жила, думая, что обрела друга, но сейчас ты видишь, что ошибалась. Тебе следует расплакаться, послать все к чертям собачьим и закрыть студию, уехать домой и завыть в подушку, но ты делаешь над собой усилие и благодаришь посла за напоминание.
Читатель, Надежда ни разу не видела Андрея Бояркина, ибо просто не интересовалась им и не смотрела его телепередачи. Она была сосредоточена на своей работе и жизни, и имя Андрея не вызывало у неё никакого любопытства. В её мире существовали другие приоритеты – заботы о студии, учениках и собственном творчестве. А Николая же она воспринимала как отдельную личность, с которой у неё складывались теплые отношения, не подозревая, что за этим именем скрывается знаменитый психотерапевт.
Журналисты с камерами подоспели чуть позже. Мистер Брауэр, отвлеченный сейчас разговором с репортером, который задавал ему вопросы на русском языке, внимательно слушал своего переводчика. Каролина, улыбнувшись Надежде, сказала, что через пару минут ей придется столкнуться объективом камеры и еще более тщательно рассказывать о своем творчестве.
– Благодарю за ваше беспокойство, миссис Брауэр, но благодаря моим ученикам я научилась многому, в том числе и рассказывать об искусстве.
– Тогда я желаю вам удачи. Вот, уже к вам хотят подойти.
Журналист с оператором, который таскал на своих плечах большущую камеру, подошли к девушке.
Роман – так звали молоденького журналиста, который произвел приветственное рукопожатие с Надеждой и поинтересовался, готова ли она
Почему именно в этот день она узнает, что ее прекрасный друг просто-напросто солгал ей? Надя вынуждена держаться, ибо того требуют обстоятельства, но будь она одна, то непременно бы разодрала ту книжку про расставания и выкинула бы букет роз в окно. Сейчас она злилась на Андрея, поэтому в ее голове начали проскакивать выдуманные сцены, как она устраивает ему истерику, пытаясь донести ему чувство вины за совершенный им поступок, но это лишь эмоции…
Она попросила Романа дать ей минуту, чтобы собраться с силами, и отошла к панорамному окну, где увидела толпу людей, которая только росла и росла. Да, злость на Андрея сейчас куда выше благодарности, но до зрителей, которые будут смотреть это интервью, нельзя доносить эти негативные чувства. Надежда понимала, что должна сейчас скрыть все свои тревоги и переживания, сомнения и неприятное чувство предательства.
«Честно говоря, если подумать, – рассуждала она, – то я ему действительно благодарна. Он был все это время Николаем Нестеркиным, журналистом, пишущим статьи в газетах, а оказался таким влиятельным лицом…» – здравые мысли немного привели ее в чувства. Надежда еще порассуждает об этом, но сейчас ей уже нужно дать интервью.
Надежда на минуту ощутила себя актрисой в кино и улыбнулась при подобных мыслях.
Первые самые обычные вопросы: «Как вы научились писать картины; кто помогал вам в процессе обучения и прочее, прочее…»
– Как вы познакомились с доктором Бояркиным? – прозвучал вопрос, на который Надежда, слегка смутившись, ответила:
– Довольно давно, наверное, это произошло в компании общих знакомых. Сейчас уже не так точно помню. Но выражаю большую благодарность Андрею за то, что он самостоятельно приобрел у меня три картины и посоветовал меня мистеру Брауэру как профессионала в сфере искусства живописи.
Так как разница в возрасте между ними была примерно в десять лет, она не могла бы соврать про студенческие годы или школу, поэтому её пояснение стало наилучшим вариантом из всех.
– Какие на данный момент отношения между вами и Андреем Бояркиным?
– Деловые. Он заключил со мной контракт на несколько картин для своей клиники. По его словам, спокойные пейзажи хорошо воздействуют на мозг пациентов с тревожными расстройствами, поэтому я буду очень рада, если помогу ему в излечении этих расстройств своим творчеством.
Как же я рада за Надежду, что она до прихода всех гостей читала книгу Андрея Бояркина и смогла применить термин «тревожное расстройство», который часто замечала на первых страницах книги. Надежде сделалось как-то тяжело от такого списка профессий и обязанностей доктора, которые числились за ним всё время, набавляя ему пафоса. Поэтому после интервью она еще долго приводила свои мысли в порядок. Иной раз она приходила к мнению, что нельзя теперь обращаться так свободно и легко с Андреем, ведь он важное лицо, а потом она резко заняла другую позицию: «Он сам виноват, что теперь я буду обходиться с ним ни как с почитаемой персоной, а как со своим другом, который серьезно напортачил!»