Свет Неутешенных
Шрифт:
Этой ночью всё осталось по-прежнему. В прихожей – пусто, так же как в крошечной гостиной, слева, где когда-то отдыхали мать и отец.
– Агнес… – вяло позвал Нерори, после чего отправился на кухню. Странно, как легко их жилище сделалось для него чужим.
Сестра вскоре спустилась. Робкая, с похожим округлым личиком, разве что миловидным. Почти что всё своё время она проводила дома, боялась соваться наружу из-за рассказов брата.
Агнес приветственно улыбнулась ему и поставила на плиту остывшую сковородку с подсохшим телячьим жарким.
– Всё спокойно?.. –
– Сомневаюсь, что теперь… – Нерори остановил себя, вспомнив, что подобные слова лишь расстраивают сестру, и уселся за стол. – Да… сегодня всё в порядке.
– Может, тебе уволиться из городской стражи? – Агнес тут же повертела головой, – Устроишься в шахты, Остролистам всегда нужны рабочие. Прости, я волнуюсь и всё. Забудь об этом.
– Да нет, в чём-то ты права, – тьма за зашторенным окошком стояла у Нерори перед глазами, не позволяла отвернуться, держала в постоянном напряжении. Сковородка зашипела, это не помогло отвлечься. – Стражник из меня никчёмный. Но нас и не так много, чтобы разбрасываться людьми.
– Это опасная работа, Нерори. Очень. Тебе же известно, что скрывается в ночи… Я всё ещё молюсь, чтобы Бледный Свет оберегал тебя, но после всего, что с тобой произошло, я не верю, что это имеет хоть какой-то смысл.
– У нас новый глава, – Нерори, как всегда, проигнорировал сестринские предостережения. – Оглас Тод. Он расспрашивал меня о Мейноке, о той ночи. Всё равно они не поверят, сочтут меня ополоумевшим трусом.
Подогревшееся чуть подгоревшее мясо Агнес соскребла в миску и поставила перед братом, потом налила ему кружку выветрившегося эля.
– Те слухи правдивы. Сегодня в «Пёстром карпе»…
Нерори с усмешкой приподнял брови.
– Ты выходила из дома?
– Я устала сидеть одна. Тем более, это близко. Когда-то тебе придётся рассказать, хотя бы господину Правой руке. Он… мрачноват, конечно, но кому-то надо довериться.
Нерори запустил в рот кусочек мяса и прожевал без удовольствия, не отводя глаз от окна.
Глава 4. Ветер в щелях
День выдался туманный и молчаливый. Особняк Недсэмов возвышался над соседними домами, как благородный одинокий исполин. Целых четыре этажа на восьмифутовом фундаменте, укрытых от непогоды тёмной башенной крышей, которую только недавно подлатали – успели как раз до того, как началась долгая морось.
– Госпожа, ваш кофе, – на пороге возникла служанка в скромном бесцветном платье. Дженнет, славная девушка, хоть и нерасторопная. Бережно держа поднос, она подсеменила к туалетному столику, шурша излишне хрупкими ножками по ковру. – Садовник должен прийти совсем скоро.
– Садовник? – Синтия Недсэм нехотя отвела пепельные глазки от окна. Врождённая бледность лишь усугубляла её безмерно тоскливое выражение. Общая мрачность спальни также сказывалась.
– Ваш отец просил принять его в своё отсутствие.
Дженнет поставила неполную кружечку возле зеркала и убрала поднос подмышку.
– Кому какое дело до неопрятных кустов, если на улицах пусто?..
– Даже в такое время нельзя забывать об опрятности, госпожа. Мой отец всегда говорил: «Красота воодушевляет, как бы плохо ни обстояли дела, а её недостаток способен очернить даже самый ясный денёк».
Синтия запахнула накидку, прикрыв сползший почти до рёбер растянутый разрез ночной рубашки.
– Думаю, он без раздумий опроверг бы свои слова, если бы дожил до этого «ясного денька».
Губки Дженнет распрямились, но не дрогнули.
– Как скажете, госпожа. Я могу идти?
– Прости, Дженнет… – молодая госпожа досадливо помрачнела. – Я не в духе…
– Я не в обиде, госпожа, – служанка проверила, не растрепались ли скромно убранные назад светлые волосы. – Мне тоже не по себе в последнее время. Всё какое-то… Не знаю правильного слова.
– Тусклое, – Синтия взяла кофе и отпила – почти остыл, еле тёплый. – Вода теперь другая на вкус, ты заметила? Всё другое… Как будто дыхание этих смрадышей оскверняет всё, что мыслимо.
– Смрадышей, госпожа? – Дженнет в сомнении покривила бровки.
– Так их называют люди.
Кофе закончился, его было немного.
– А ваш отец? Помнится, он как-то чудно их назвал. Как же… Ксооты… – служанка сморщилась. – Ну и названьице, госпожа.
– Не хочу о них, – Синтия полезла в гардероб и исчезла за створкой. – Мне плевать, как их называет мой полоумный отец. Достаточно того, что эти твари бродят по моему дому. Они отняли у меня последнюю крупицу семьи…
Ветер выл как-то недобро. Задний двор особняка, и правда, смотрелся запущенным и оставленным. Прячась от промозглых порывов, Синтия обогнула полосу разросшегося кустарника и пошагала вглубь небольшого сада, укрытого от глаз высокой каменной изгородью.
– Работы тут не на один день, – черноволосый садовник с заботой осматривал неопрятно торчащие ветки. Рядом мялась Дженнет с таким видом, будто это была её вина, что сад так зарос.
– Госпожа! – служанка воспряла духом оттого, что ей более не придётся вести беседу в одиночку, она безмерно смущалась – садовник-то оказался весьма привлекательным, что неожиданно. – Вот господин, о котором говорил ваш отец. Он поможет нам с садом.
– За весьма умеренную плату, – не позволил себе не напомнить садовод. – Зовите меня Ротерби, госпожа Недсэм. Я, пожалуй, ещё раз повторюсь. Один день – не срок для такой работы. Если позволите, мне понадобится время и помощь.
Синтия вся съёжилась от холода.
– Что же, прикажете мне самой ломать эти ветки? – недовольно спросила она, вжав голову в плечи ещё сильнее.
– Нет, разумеется. Мне поможет мой подмастерье, я просто хотел уточнить, не доставит ли это ненужных неудобств. Я слышал, ваш отец учёный, не хотелось бы лишний раз тревожить его.
– Единственное, что его тревожит – эти заросли. Пожалуйста, зовите, кого хотите, главное избавьтесь…
Синтия замолкла и прислушалась. Тишь.
– Всего лишь ветер, госпожа, – Дженнет надела не внушающую доверия улыбочку.