Свет праведных. Том 2. Декабристки
Шрифт:
– Из-за чего? – искренне удивилась Софи.
Услышав, что собеседница призналась в полном своем неведении, Дарья Филипповна так и загорелась радостью. На ее лице появилось довольное выражение: наконец-то она может с кем-то поделиться интереснейшими сведениями!
– Как, разве вы не знали? – полушепотом спросила она. – Всегда из-за одного и того же! Из-за Каштановки! Вы меня понимаете?..
– Нет. Я нахожу, что имением прекрасно управляют, что оно прекрасно содержится. Куда лучше, чем во времена моего свекра…
– Разумеется! Но все это происходит благодаря вашему племяннику! Только благодаря ему!.. Да это же совершенно очевидно!.. Вы ведь знали Владимира Карповича!.. Он был заядлый, азартный игрок и всенепременно, если бы только мог, продал бы поместье ради удовлетворения своих прихотей. До тех пор, пока Владимир Карпович оставался опекуном мальчика, он (во всяком случае, так мне рассказывали) пользовался этим: то потихоньку сбудет с рук пару-тройку крестьян, то продаст по дешевке урожай на корню, то займет денег под огромные проценты. Достигнув совершеннолетия, Сергей Владимирович потребовал у него отчета. Дальнейшее было неизбежно. Между отцом и сыном начались жестокие споры. Говорят, громкие голоса слышны были даже в службах! Я, по совести говоря, считаю, что прав был сын. Знаете ли вы, какая у него страсть к земле? Месяц назад он снова захотел сторговать у меня три деревни, прилегающие к вашему имению. Я отказалась их продать, потому что для меня тоже священно то, чем я владею, и я свое достояние бережно храню! Я сказала «нет», но про себя подумала: «Молодец юноша!»… Если бы только мой Васенька хоть немного походил на него!.. Но мой-то сынок нисколько не интересуется нашей милой Славянкой… Он живет в моем доме, словно в гостинице, живет старым холостяком, окружив себя книгами… Ах, как это меня удручает!.. К счастью, дочки дарят мне все радости, в каких отказывает сын… Они живут в Москве… Одна замужем за…
И Дарья Филипповна принялась рассказывать о семейных делах, а Софи – равнодушно слушать ее, отрешившись от происходящего подобно камню, обтекаемому потоком речи. Время от времени из ровного гула выныривали отдельные слова: «Моя вторая дочь… Мой зять… Мои внуки…» Услышав их, Софи невольно думала: «Счастливица она, эта Дарья Филипповна… У нее настоящая, большая, многолюдная, дружная семья. И сама она – настоящая женщина, исполнившая свое предназначение: давать жизнь. А я? У меня никого нет, кроме Сережи. Но что за человек Сережа?..» Чем дольше Софи об этом думала, тем больше нарастала в ней тревога. Дарья Филипповна, заметив, что собеседница погрузилась в размышления, тронула ее за руку.
– Мой сын был бы так счастлив с вами увидеться!
– Я тоже рада была бы повидать Васю, – уклончиво ответила Софи.
Голубые глаза Дарьи Филипповны заблестели от удовольствия.
– Вы непременно должны приехать к нам на чай как-нибудь на днях! Следующий четверг вам подходит?
Поначалу Софи хотела отказаться: очень трудно было забыть о том, что Николай когда-то дрался на дуэли с Васей Волковым. И хотя впоследствии старинные друзья более или менее помирились, ей было слишком тяжело вспоминать об их ссоре. Однако любопытство уже пробудилось, и она неожиданно для самой себя ответила:
– В следующий четверг? Хорошо… Благодарю вас, Дарья Филипповна.
– Будем только мы с сыном, обещаю вам! А вы уже виделись с кем-нибудь из прежних знакомых?
– Ни с кем. Да я и не спешу.
– Да, да, вы совершенно правы! Пусть хорошенько потомятся! А знаете, дорогая, вы нисколько не изменились! Мне кажется, будто вы только вчера нас покинули! Не то что я! Стоит только посмотреться в зеркало – и кажется, будто я вижу перед собой свою покойную матушку!
Допив чай, Дарья Филипповна поставила чашку, снова вытащила из сумочки кружевной платочек, утерла пухлые губы. Софи посмотрела в окно и с удивлением обнаружила, что за стеклами непроглядная тьма. Должно быть, уже седьмой час, а ей ведь предстоит проделать долгий путь! Дарья Филипповна побранила ее за то, что она приехала одна, без кучера. Софи из гордости ответила, что ей нравится самой править лошадьми.
– Ах, Софи, вы очень неосторожны, – заметила Дарья Филипповна. – Хотите, велю моим людям вас проводить?
Софи отказалась. Обе женщины вышли на улицу и там распрощались. Дарье Филипповне предстояло сделать еще несколько визитов, Софи же храбро села в коляску и поехала. Когда последние дома города остались позади, ей показалось, будто стало еще темнее. Пахло грибами и горелым деревом. У коляски не было фонаря, однако лошадь хорошо знала дорогу и уверенно шла наугад. Софи, напряженно вглядываясь в ее танцующую тень, поочередно восстанавливала в памяти события дня и все больше злилась на Сережу, который запретил Давыду исполнять ее распоряжения.
Только сойдя на землю у крыльца, она почувствовала, как сильно устала за день. Встретивший барыню мальчишка взял коня под уздцы, чтобы отвести в конюшню. Вокруг дома царила непривычная тишина. Окна кабинета были темными. В прихожей никого. Однако на вешалке висели Сережины пальто и шляпа: значит, племянник уже вернулся из Пскова и Софи сможет высказать ему свое негодование. Только сначала надо умыться и переодеться.
Поднявшись к себе в комнату, она кликнула Зою, чтобы та помогла хозяйке сменить платье. У горничной глаза были красные, она прерывисто дышала.
– Что с тобой? – спросила Софи. – Ты плакала?
– Нет-нет, барыня, – сказала Зоя жалобно.
И ее круглый, словно яйцо, подбородок продолжал судорожно подергиваться.
– Голубушка, я же вижу, что плакала, – возразила Софи. – И ты знаешь, мне можно все рассказать. Наверное, из-за мужа?
– Да, – всхлипнула горничная.
– Давыд плохо с тобой обошелся? Он тебя побил?
– Его самого прибили!
– Кто его прибил?
– Господские люди, только что… Барин приказал… Как раз перед вашим приездом… Пятьдесят ударов розгами… У него вся спина в крови… Пластом лежит…
Софи нахмурилась. После недолгого затишья ярость снова закипала в ее душе.
– За что высекли Давыда? – глухо проговорила она.
Зоя отвела глаза.
– Из-за вас, барыня.
От изумления Софи так и осталась стоять с раскрытым ртом.
– Из-за меня? – справившись наконец с удивлением, но по-прежнему не веря своим ушам, пробормотала она. – Быть такого не может!
– А вот и может, барыня. Давыд мой должен был помешать вам уехать по деревням. А он не сумел вас остановить. И тогда молодой барин приказал высечь его, прямо посреди двора…
В наступившем молчании Софи едва не утратила власти над собой. Мысли бешено метались в голове. Она слышала, как пульсирует ее собственная кровь.
– Молодой барин и конюхов велел высечь, – продолжала Зоя. – Только умоляю вас, барыня, миленькая, не говорите хозяину, что я пожаловалась! Он рассердится и все выместит на нас! В конце концов, ничего такого страшного не случилось, и Давыд скоро поправится! Он крепкий, несмотря на возраст!
– Нет-нет, на этот раз племянничек хватил через край! – бормотала Софи, обращаясь к себе самой.