Свет степи

Гергенов Алексей Юрьевич

От интенсивной в далеком прошлом тектонической деятельности осталось море песка – это бывшее ложе моря. Дно у водоемов из песка. Но море высохло, и вот вся восточная половина города – утопает в песках. Но здесь мы уже ничего поделать не можем…

А ведь города могло и не быть – в его нынешнем виде с полумиллионом жителей. В первой половине ХХ века архитекторы-планировщики признали, что весь Заудинский район лежит в области зыбучих песок и строить там нельзя. Архитектор Путерман доказал обратное – что пески обычные.

Вот так бетонные дома и построены – на живую нитку, где

тротуары засыпаются барханами песка.

Возвращение в Долину Ландышей

Пролог

Серафима говорила:

– Что такое подземелья в Долине? Ведь Долина и так – изнанка нашего мира. И я поняла: Попадая там в подземелья, человек на самом деле оказывается здесь, в Большом мире!

В комнате повисла тишина. Мерно тикали старинные часы над рядами картин.

Сима сидела на резном стуле и загадочно улыбалась, будто нашла решение какой-то задачи.

– И что, – решился сказать я, – выходит, Виктор еще тогда в 2010 году, попал обратно к нам? Почему же мы его не видим?

– Это трудно сходу объяснить, хотя в то же время и просто. Есть наш мир. А есть его копия, нечто вроде чистилища. Но там хуже, все приближено к аду. И людей там больше плохих. Лучше сказать так: это копия нашего мира, но без многих хороших и средних людей. Поэтому туда и попала Лотта, сбежавшая от Виктора с саквояжем и деньгами, она предала его и… Но речь не об этом. Странно другое: ведь она находилась в Большом мире, в Городе! Почему же девушка снова оказалась в Долине Ландышей? И не в самой Долине, а в подземельях?! Вот и ответ: подземелья Долины больше похожи на наш мир. Там все подобно нам. Но без ряда людей.

– Как же тот мир существует, – спросил я озадаченно, – без части людей нашего мира? Неточная копия получается.

– Этим вопросом не следует задаваться, – ответила Сима. – К слову, существует и еще одна копия нашего мира, но пустая, почти без людей. Мир, куда попадают немногие из избранных. Там те же здания, что и нашем городе. Но людей не видно. Только изредка среди пустых улиц заметишь одного-двух человек. Но вся инфраструктура держится благодаря нашему миру. Постарайся это понять, как можешь. То же относится и к «чистилищу».

– И в это «чистилище» попал Виктор? – я постарался вернуть разговор в прежнее русло, хотя меня, конечно, заинтересовали все эти рассуждения о копиях миров.

– Прочитав твою повесть, я поняла, что в Городе или его окрестностях находится точка выхода в параллельный мир, в Долину Ландышей. Только она явно кем-то смоделирована. Сейчас же я рассказывала о двух мирах, создаваемых, скорей всего, за счет сил природы.

– А, догадался, – прервал ее я. – Вначале в подземелья Долины попала Лотта. Но она перед этим вернулась в родной город Виктора! Значит, наш мир – это подземелья Долины Ландышей! Вернее, Штольни являются копией нашего мира, «чистилищем», как ты сказала.

– Всё верно, – подтвердила Сима. – Теперь займёмся приготовлениями к путешествию.

Мы вышли из тесной залы музея и поднялись по лестнице черного

хода на второй этаж.

1.СУВЕНИРНАЯ ЛАВКА ЧУДЕС

Теперь расскажу, как я познакомился с Симой. Для начала дам краткую ретроспективу событий, связанных с написанием моей повести о Долине Ландышей.

Итак, году в 2010-м, я записал со слов художника по имени Виктор, историю потрясающего воображение путешествия в верховья реки к востоку от Города. Там за каменным поясом гор притаилась укромная долина, где можно найти людей разных эпох и стран.

Потом Виктор исчез из музея, а мне передали листки с его последними записями о втором посещении Долины. Туров же – проводник Туров, рассказал мне о его исчезновении, когда Виктор въехал на велосипеде вслед за поездом в темноту Штолен…

После, произошло много памятных событий в моей жизни – памятных, но не радостных, перешедших, если честно, в полную катастрофу. Я терял работу, к которой привык за долгие годы работы преподавателем. Терял близких людей. Едва я написал основную часть повести, как умер мой дядя. А еще через пять лет не стало его родной сестры – моей мамы.

И сейчас я понял: по уровню восприятия мира я уже приблизился к Виктору. Он, рассказывая о своей встрече с Исполинами, давал понять, что немало претерпел в жизни.

Видимо, настала пора, чтобы и я обрёл излечение от душевных ран. И тут, как нельзя кстати, подвернулось знакомство с Серафимой – новой молодой продавщицей художественного магазина…

Зайдя в полуподвальный магазинчик, я обошел выставочные залы, и направился к выходу, как вдруг за кассой увидел миловидную девушку несколько непривычного для нашего дня облика и одеяния. В сиреневой юбке и блузке, с пышными каштановыми волосами, забранными деревянной застежкой и густой челкой, спускавшейся до самых глаз, прекрасная дева, казалось, сошла со старинных фотографий: то ли начала века, то ли 80-х годов…

Из-за нее я стал чаще заглядывать в магазин. Дабы оправдать свое частое в нем появление, но будучи не в состоянии приобрести полотна местных мастеров, я на выходе рассматривал витрины и покупал сущую безделицу: календарики, маленькие наборы открыток с видами Байкала или нашего города.

И никак я не мог решиться с ней познакомиться. За бесплодные посещения магазина, у меня скопилось немало мелких безделушек, дешевых сувениров, блокнотиков и наборов мини-открыток. Я покупал их, девушка, сидящая за кассой, пробивала очередную покупку. И я уходил, сожалея, что вновь не смог начать разговор с тайной мечтой.

Сколь долго могло такое продолжаться? Но я догадался обратиться к старому приятелю. Артем знал многих молодых людей в нашем городе. Порой немало меня изумляя, он был способен рассказать о людях, которых я давно не видел и даже не предполагал, что Артем о них что-либо слышал. Но он знал о них поболе меня! А знания его были сугубо практичны: кто, кем стал из молодежи двухтысячных годов. А также, что из себя представляет кто-либо из его новых знакомых в наши десятые годы.

И я попал в точку! Артем отвечал, немного по привычке помедлив: