Свет укажет…
Шрифт:
Через год на очередном дне рождения брата Тимур был один. Я поделилась с ним своими планами выиграть грант и поехать в Лондон. Расхваливала программу обучения, что она мне может дать, как это повлияет в будущем на мое резюме. При этом я никогда толком не понимала его увлечение альпинизмом, махала рукой, мол, скоро надоест и поймешь, что на это не прожить и семью не прокормить. И в очередной раз ему об этом напомнила. Пыталась убедить заняться чем-то прибыльным – с его-то образованием много разных вариантов. Он морщился, отводил взгляд, было видно, что ему не нравились такие разговоры. Он тоже был целеустремленным парнем и не собирался
Иногда казалось, что я вела себя как сталкерша. Я всегда спрашивала брата про Тимура. Удивительно, как мне удавалось делать это непринужденно, и как Артем не заметил моей симпатии к своему другу. Я умудрялась узнавать о нем через соцсети, от общих знакомых, когда они появились.
Бывало, парни подходили знакомиться со мной. Особенно активно это началось в университете. Но мне это было неинтересно. Я медленно и упорно двигалась к своей цели. Если же знакомство с парнем сулило мне какую-то выгоду в будущем, то я соглашалась на свидание, но в итоге все сводила к дружбе и мы оставались просто хорошими знакомыми. Иногда внимание противоположного пола было приятно, я видела, что нравлюсь, анализировала и делала вывод – значит, и Тимуру могу понравиться.
***
Сейчас же я улетаю в Лондон, а Тимур, насколько я знаю, готовится к очередному восхождению.
Я открываю его фотографию в телефоне, сделанную недавно, и позволяю себе немного полюбоваться им. Сейчас ему уже двадцать пять лет. Он прекрасно сложен. С тех пор, как мы познакомились, прокачал свою физическую форму. Что неудивительно, ведь того требует его профессия альпиниста. Спортивная фигура, сильные руки, крепкие ноги. Размер ступни, наверное, сорок пятый. Когда он заходил к Артему в гости, его кроссовки занимали половину прихожей. Чуть выше среднего роста, гибкий, с мягкой походкой.
Судя по его густым волосам смоляного оттенка и едва смуглой коже, в его крови явно намешана кровь нескольких национальностей, возможно, татарских или южных. Не зря же его в горы тянет. Может эта любовь к горам у него от кого-то из предков. Черты этих же национальных корней я позже заметила и в его характере. Строгий, справедливый в суждениях, но при этом сдержанный и всегда рассудительный. Совсем не вспыльчивый… У него добрые зеленые глаза, а его открытая улыбка сводит меня с ума.
Перед походом Тимур всегда гладко бреется, а возвращается с бородой. Он предпочитает спортивный стиль в одежде и рюкзаки. И это неизменно подчеркивает его фигуру. Высокая шея, прямая спина. Как тут не любоваться?
Он выбирает в одежде яркие и, кажется, несочетаемые цвета. Скорее всего, привык к ярким спортивным оттенкам, которые продолжает использовать и в повседневной жизни. Всегда ярко выглядит, выделяется.
Вот и на моем фото он запечатлен в высоких кедах, темно-серых брюках карго и желтой слегка свободной футболке, а в руке держит коричневую толстовку с большим принтом. На поясе небольшая набедренная сумка, в ухе блютус-наушник – он с кем-то как раз разговаривал по телефону, а мы с братом ждали его в машине. И пока на меня никто не обращал внимания, я его сфотографировала из открытого окна.
«Объявляется посадка на рейс Британских авиалиний до Лондона…» – объявила девушка в динамике.
Ну что ж, пора идти искать своих попутчиков. Наверное, уже все скупили в дьюти-фри. Я неторопливо допиваю кофе, все равно самолет без меня не улетит, когда мое внимание привлекает громкий разговор у входа в бизнес-зал.
Женщина пожилого возраста явно недовольна, что ее не пускают. Насколько я понимаю из обрывков ее громких возмущений, она опоздала на рейс, которым должна была лететь в бизнес-классе, и ей пришлось поменять билет на другой, но в экономе. А ожидать рейса она желала по старому билету, в зале для вылетающих бизнес-классом.
Ну что ж, каждый решает свои проблемы, как может. Я пожимаю плечами – мне нет никакого дела до чужих проблем. Допиваю последние два глотка, встаю, накидываю лямку сумочки на плечо, беру в руки рюкзак и прохожу мимо из зала ожидания.
Как же хорошо, никакой суеты.
Возле выхода на посадку вижу своих спутников и подхожу к ним. Конечно же, они стоят с набитыми пакетами дьюти-фри. Никак не прокомментировав это, я встаю в очередь за ними.
В самолете мое место находится у иллюминатора. Оставив небольшой рюкзак на полке для багажа, я смотрю на ряд сидений. Два занимает женщина и, видимо, ее дочь. На вид девочке лет пятнадцать, и она сидит на моем месте, что-то разглядывает в окно. Я сверяю номер места в билете, на панели над рядом и обращаюсь ним:
– Мое место 12А, – и указываю пальцем на занятое кресло.
Женщина поворачивается ко мне и, смущаясь, говорит:
– А вы могли бы поменяться местами? Она первый раз летит, ей все так интересно.
Да мне все равно, кто куда и какой раз летит. Не зря же я вчера, как только открылась электронная регистрация, выбрала это место. Я мотаю головой и озвучиваю свой ответ:
– Свое место заслужить нужно. Так что нет.
Ее взгляд сразу меняется, становится злобным, но она молча дергает дочь за руку и встает, пропуская меня. А я занимаю свое кресло.
Когда самолет выруливает на взлетную полосу, девочка прилипает к моему плечу, чтобы выглянуть в иллюминатор. Мне такое поведение не нравится. Но место для обзора я ей все-таки освобождаю. Не совсем уж я снобка. Но пусть привыкает к тому, что над всем нужно работать. И хороший вид у иллюминатора, и кабинет с окном, откуда открывает вид на парк, а не на гудящий кондиционер на стене рядом стоящего здания, – все нужно заработать.
Я лечу не первый раз. Еще когда родители могли себе позволить, они возили нас с Артемом на море, водили в парки аттракционов. Потом это стали делать тетя и дядя. Артем посчитал себя уже большим и отказался ездить с ними, а я соглашалась, несмотря на то, что проводить время в компании двоюродных брата с сестрой мне не доставляло удовольствия.
За ужином у дяди, когда я сказала, что не полечу с ними в этом году в отпуск, двоюродная сестра чуть не захлопала в ладоши от радости и сразу вперила в меня торжествующий взгляд. А потом я сказала, что выиграла грант на обучение в Лондоне.
И как же приятно было видеть удивление на ее лице! Хотя бы ради этого стоило учиться. Злорадство – именно то чувство, что я хотела бы испытывать, видя лица тех, кто надо мной издевался.
Но когда позже встал вопрос о дополнительных расходах, об оплате перелета, Маша, конечно, не упустила шанса и посмеялась надо мной, что все равно без денег я букашка. Но дядя Толя обещал решить этот вопрос. И в очередной раз, когда он заехал к папе, просто выложил на стол конверт с деньгами. А я тогда, услышав дядины слова о том, что он берет расходы на себя, бросилась ему на шею обнимать и благодарить.