Свет в ночи
Шрифт:
– Ты так сильно боишься меня? – сипло проговорила девушка.
Игнис оторопел, понимая, что ледяные глаза пронизывали его, заглядывая в самую суть. Как он мог попасться? Стратег поспешно поправил очки, возвращая себе повелительный вид, и, тряся каким-то чёрным предметом, сообщил:
– Не боюсь, я в любой момент могу поджарить тебя!
От чего-то его вид показался ей комичным и, безусловно, подтверждающим её внезапную догадку. Она выключила гравитон и подалась вперёд, сокращая расстояние между их лицами: «Если уж это правда, пусть трясется сильнее!»
– Ты так боишься, что пришлось связать меня, унизить, попытаться
Игнис казался спокойным, хотя судорожно водил взглядом по девушке, словно ища прореху в её броне. Чем напугать человека, не боящегося ничего?
– Можешь сделать это прямо сейчас, я устала от ваших издевательств,- Лайтнинг озвучила мысли стратега вслух, и парень в очках остолбенел. – Вы шайка садистов? Не понимаю, зачем было вообще оставлять меня в живых, раз уж я так опасна!
«Скажи спасибо Ноктису», - подумал Игнис, он-то с радостью убил бы её ещё на допросе. Теперь в уплату за жизнь Лайнтнинг придется терпеть его давление и желания принца. «Второе даже хуже», - рассудительно решил очкарик.
Размышляя всего несколько секунд, думал он очень быстро, парень отступил на несколько шагов назад, чтоб выбрать другой путь и не совершать прежних ошибок в общении с девушкой. Она ещё на допросе показала, что меньше всего боится угроз в физической расправе.
– Хорошо… скажем так, мы не стали убивать тебя из жалости. Может ты не заметила, но мы не самые последние подонки на земле.
Лайтнинг резко выдохнула: «Опять». Слова лжеца вызвали уже невообразимую злость.
– Вы хуже, - глухо процедила она сквозь зубы.
Очкарик не желал отступать. Игнис секунду подбирал ключ к ней, всё же он славился тем, что мог заговорить любого. Заставить стерву слушать его, поставить её на место и вернуть себе авторитет казалось для него делом чести. Тактик вспомнил её поражающий морализм на допросе и утренний слом. И, кажется, он понял в чем дело.
– А ты самый счастливый человек на земле, - интонация стратега звучала уже как философское размышление.
– Похоже ты прекрасно знаешь, что есть хорошо, а что плохо. И ты никогда не мучаешься, делая свой выбор, ведь ты всегда выбираешь правильный путь, - Игнис замолчал, любуясь той идеалистической картиной, что нарисовал, - Я тебе завидую.
Лайтнинг подурнело от таких слов:
– Да что ты знаешь!
– проскрежетала девушка.
Игнис победно хмыкнул, нащупав болевую точку.
– А ты ?
– парировал очкарик, - Жизнь - сложная вещь, если ты до сих пор не поняла. Случается так, что тебе приходится избивать чьего-то любимого, а кому-то брать заложника.
Лайтнинг осунулась от того, что парень в очках напоминает ей об утреннем инциденте. Он так нарочито ставил её в один ряд с их командой, что становилось невыносимо больно.
Сержант Фэррон не была ребенком, она знала, что ей приходится поступать жестко, стрелять в людей, убивать. И готова была нести ответственность за свои действия.
На службе Лайтнинг успокаивал себя тем, что все её оппоненты – вражеские солдаты,
«Мы чем-то похожи?! Может быть и так, но я никогда бы не стала …» - девушка мысленно осеклась, зарекаться в чем бы то ни было сейчас она не могла, не имела права, прежде всего ради Ваниль. Она не знала, что её ждет завтра.
Слова сволочи в очках оставляли неприятную горечь, словно Лайтнинг наглоталась полыни. Она должна была признать, что в чём-то он прав. И это чувство было таким же острым, как её желание найти свое отличие от команды подонков. Отличие явное, кардинальное, тот стержень, что делает её чище, выше и сильнее, найти свой потерянный свет.
Игнис с удовольствием наблюдал, как изменилось лицо розововолосой стервы. Он знал, душевное смятение всегда делает людей слабее. Он уравновесил их силы, так что чувствовал себя куда комфортней рядом с солдатом из Кокона.
«Совесть, человечность, мораль … самопожертвование», - она собирала все слова.
За этой беседой они не замечали того, что происходило в лесу. Неожиданное дребезжание стекол остановило их. Игнис, сбивая дыхание, обернулся и, вскинув руки на руль, пытался понять, что происходит. Алое пламя загорелось довольно близко, похоже парни вступили в драку. Он беспокоился, но не мог толком разобрать, что там происходит. Бессильно откидываясь назад, он почувствовал что-то странное.
Лайтнинг, просунувшись между сиденьями, наблюдала. Парень в очках повернулся, пытаясь рассмотреть её лицо. Ему показалось, что в уставших глазах заиграл какой-то нездоровый блеск, как у его парней в ожидании драки с этими монстрами.
– Интересно? – снисходительно спросил он.
Девушка подняла взгляд, да такой, что Игнису осталось только умилиться её ненависти.
– Что это?
========== 17. Самопожертвование ==========
Они втроем шли по пустынной дороге, твёрдым шагом, самоуверенно приминая пыль. Голова принца пульсировала, отбивая ускоряющийся ритм - Лайтнинг растревожила, Игнис добил. Советник требовал, чтобы он вернулся назад в машину, тактик не хотел, чтобы с ним – с принцем - что-то случилось. К тому же считал, что с пленницей может совладать только он. Но Нокт обозлился и послал его. Это уже невыносимо - очкарик боялся девчонки даже в таком состоянии. Да и принц не хотел отсиживаться. Дыхание, казалось, вот-вот собьется судорожным выдохом, разнося по спекающемуся горлу соленый спазм. Каэлум-младший весь день сдерживался, и пришло время выпустить пар. Пальцы, руки, сознание уже дрожали от адреналина, а тьма ночного леса приятно окутывала. Ему не нужно было «держать» лицо.