Свет в ночи
Шрифт:
Несмотря на мольбы Поля, я настояла на том, чтобы остаться в хибаре. «Если я не пересилю себя в первую же ночь, то найду причины не делать этого и в дальнейшем», – подумала я. После того как все ушли и я попрощалась с Полем и пообещала ему дождаться его утром, я поправила мою старую кровать и устроилась, как смогла, поудобнее. Я легла и мгновенно заснула, настолько была измучена.
Не прошло и часа после восхода солнца, как все старые подруги бабушки Катрин узнали о моем возвращении. Они решили, что я приехала присматривать за дедушкой Жаком. Я встала рано и начала уборку в доме, первым делом принявшись за кухню. Еды почти не было, но вскоре начали приходить бабушкины подруги, и каждая хоть что-то мне принесла. Естественно, всех шокировал вид дома. Никто из них не заходил сюда после смерти бабушки и моего отъезда. Акадийские женщины приходят человеку на помощь, как члены одной семьи, если он в этом нуждается. Не успела я оглянуться, как все они уже скоблили стены и полы, выбрасывали мусор, стирали пыль с мебели, мыли окна. На моих глазах выступили слезы радости. Никто не расспрашивал меня, где я была и чем занималась. Я вернулась, мне нужна их помощь, и только это имело значение. Наконец-то я снова почувствовала себя дома.
Пришел Поль, нагруженный вещами, которые мне послали его родители, и тем, в чем, он знал, я буду нуждаться. Брат прошелся по домику с молотком и гвоздями и прибил все недостающие половицы, которые только смог найти. Потом взял лопату и начал засыпать десятки ям, выкопанных дедушкой Жаком в поисках клада, зарытого, по его мнению, бабушкой Катрин. Я видела, как женщины следят за его работой и перешептываются, улыбаясь и поглядывая на меня. Если бы они только знали правду, подумала я, если бы они только знали. Но некоторые секреты надо хранить в сердце. Есть люди, которых мы любим и хотим защитить.
Похоронили дедушку Жака быстро и просто. Отец Раш посоветовал мне провести погребение как можно скорее.
– Ты же не захочешь, чтобы к тебе в дом пришли такие, как Жак Ландри, Руби. Ты же знаешь, этим людям только дай повод напиться и устроить скандал. Лучше проводи его одна и сама помолись за него.
– Вы отслужите по нему мессу, святой отец? – спросила я.
– Это мы сделаем. Наш Господь имеет достаточно сострадания, чтобы простить даже человека, павшего так низко, как Жак Ландри. В любом случае не нам его судить, – добавил он.
После похорон подруги бабушки Катрин вернулись в дом и только тогда начали задавать вопросы о том, как я жила после смерти бабушки. Я сказала им, что навещала родственников в Новом Орлеане, но скучала по протоке. Это не было неправдой, и этого оказалось достаточно, чтобы удовлетворить их любопытство.
Поль бродил по дому и участку, доделывая то, что еще оставалось, пока женщины проводили вечерние часы за разговорами. Он дождался, пока все они не пожелали мне спокойной ночи, продолжая улыбаться и шушукаться на его счет.
– Ты знаешь, о чем они думают, – сказал мне сводный брат, когда мы наконец остались одни. – Что ты вернулась ко мне.
– Знаю.
– Что ты будешь делать, когда уже станет заметно?
– Еще не знаю, – ответила я.
– Самое простое – выйти за меня замуж, – твердо заявил Поль, в его голубых глазах светилось столько надежды.
– Ах, Поль, ты же знаешь, что это невозможно.
– Почему нет? Единственное, что нам запрещено, это иметь собственных детей, но нам теперь и не нужно. Наш ребенок уже внутри тебя, – сказал он.
– Поль, будет неверным даже думать об этом. И твой отец…
– Мой отец ничего не скажет, – отрезал Поль. И я не могла вспомнить, когда в последний раз видела его таким рассерженным и мрачным. – А если и скажет, то ему придется признаться при всех, какие грехи он совершил. Я сделаю твою жизнь счастливой, Руби. Честное слово. Я буду богат. Я уже выбрал участок земли, на котором построю дом. Может быть, он не будет таким роскошным, как тот особняк, в котором ты жила в Новом Орлеане, но…
– Ах, да не нужны мне богатства и роскошные дома, Поль. Я как-то уже говорила тебе, что ты должен найти себе жену, с которой у тебя будет своя семья. Ты заслужил собственную семью.
– Ты моя семья, Руби. Ты всегда была моей семьей. Я отвернулась, чтобы Поль не увидел моих слез. Я не хотела обидеть его.
– Неужели ты не можешь любить меня, не имея от меня детей? – спросил он. Его слова прозвучали как мольба.
– Поль, дело не только в этом…
– Ты любишь меня, разве нет?
– Я люблю тебя, но я не думала о тебе так, как тебе хочется, с тех пор… с тех пор, как мы узнали правду о нас.
– Но ты можешь снова начать думать о нас иначе, – с надеждой произнес он. – Ты вернулась и…
Я покачала головой.
– Есть что-то еще, верно?
Я кивнула.
– Ты все еще любишь этого Бо Андриса, хотя он сделал тебе ребенка и бросил тебя, так? Так? – требовательно спросил Поль.
– Да, Поль, думаю, это так.
Мгновение он смотрел на меня, потом вздохнул.
– Что ж, это ничего не меняет. Я всегда буду в твоем распоряжении, – твердо пообещал мой сводный брат.
– Поль, не заставляй меня пожалеть о том, что я вернулась.
– Конечно, этого не будет, – заверил он. – Что ж, мне лучше пойти домой. – Поль направился к двери. Остановился и снова посмотрел на меня. – Но ты знаешь, что они все равно будут так думать, правда, Руби?
– Как?
– Что ребенок мой, – сказал он.
– В нужное время я скажу правду.
– Они тебе не поверят, – настаивал Поль. – Как Ретт Батлер сказал в «Унесенных ветром»: «Честно говоря, дорогая, я не дам за это и гроша».
Он рассмеялся и вышел, оставив меня более смущенной, чем обычно, и более напуганной тем, что приготовило для меня будущее.
Я снова почувствовала себя дома быстрее, чем это казалось мне возможным. Всю неделю я проводила в прядильной комнате наверху, превращая хлопок в одеяла, которые продавала в киоске на улице. Из пальмовых веток я делала шляпы, а из дубовой коры – корзины. Я не так хорошо готовила гумбо, как это делала бабушка Катрин, но я старалась, и у меня получалось вполне прилично, чтобы продавать его во время ленча. Я работала по вечерам, а по утрам сидела в киоске. Я думала о том, чтобы заняться живописью, но в настоящий момент у меня не было ни одной свободной минуты. Поль первым обратил на это внимание.
– Ты так много работаешь, чтобы обеспечить себя, что у тебя не остается времени развивать свой талант, Руби, а это грех, – заметил он.
Я не ответила, так как знала, что у него на уме.
– Мы бы отлично ужились вместе, Руби. Ты бы снова стала обеспеченной женщиной, смогла бы заняться тем, чем тебе захочется. У нас будет няня для ребенка и…
– Поль, не надо, – попросила я. У меня задрожали губы, и он быстро сменил тему, так как ни за что на свете мой сводный брат не сделал бы ничего такого, что заставило бы меня заплакать или опечалило бы.