Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин
Шрифт:
— Я уверен, что смогу договориться с ними, — Азим кивнул назад.
— Как моя дочь? — султан опустил взгляд на зятя.
— Она говорит, что Зилола в порядке и ни в чём не нуждается, — ответил Азим, указав на симурга.
— Так я и поверил, — недоверчиво сказал Бузург, бросив осуждающий взгляд на симурга.
— Я верю ей, — заручился Азим. — Прошу вас, отец, уберите свой меч. Я поговорю с копейщиками и убежу их встать на нашу сторону.
— Ты думаешь, они станут слушать тебя? — сомневался султан.
— Вы уже давно должны были перебить друг друга, но, как я вижу, вы все живы и здоровы, — Азим обвёл войско взглядом. Для него это было огромным облегчением. — Они не хотят войны…
— Ты был прав, — поддержал Бузург, расслабившись. — Я доверяю тебе, сын мой, — убрав меч в ножны, Бузург одобрительно кивнул.
Чуть ли не подскочив от радости, Азим развернулся и побежал к копейщикам, восстановивших строй. Юноша пробежал под правым крылом Рудобы и остановился в десяти шагах от копейщиков. Он обвёл их взглядом и посмотрел на светловолосого человека, который в отличие от остальных держал копье в левой руке, а щит в правой. Он был их воеводой, понял Азим, так как тот стоял во главе войска. Глядя на него, Азим медленно развёл руки, показывая, что он безоружен.
— Бравые господа Зебистана! — обратился он ко всем копейщикам. — Прошу вас, опустите свои копья остриём вниз.
Рудоба чуть приблизилась и опустила грозный взгляд, насторожив копейщиков. В случае чего, она была готова прикрыть Азима своим крылом.
Копейщики пребывали в замешательстве. Кто этот юноша, оседлавший эту сказочную птицу? Они неуверенно и ошеломлённо смотрели то на симурга, то на юношу. Опасаясь нападения, они нервно сжимали древки своих копий.
Латиф присмотрелся к Азиму. Это был молодой статный человек с короткими и слегка кудрявыми чёрными волосами, и синими глазами. Вид его не был враждебным, но глаза выдавали сомнения и тревогу юноши. Латиф расслабился и сделал шаг вперёд, дав понять, что готов выслушать его.
— Мы не хотим сражаться с вами, — громко заговорил Азим. — Нам не нужна война с Зебистаном. Вас обманом заставили выступить против нас, но мы вам НЕ враги! — Азим покачал головой. — Наш враг там, — он уверенно указал на юг в сторону Расулабада. — Алчный шакал захватил львиный трон, и теперь этот подлый колдун натравил вас на нас своими гнусными обвинениями, но мы не желаем вам зла и никогда не желали! Вы наши соседи. Вы наши друзья… — Азим подвёл руку к сжимающемуся сердцу. — Вы наши братья, — к его глазам подступали слёзы, но он держался стойко. — Так зачем нам братоубийственная война, навязанная бесчестным предателем? — с теснением в груди Азим посмотрел копейщикам в глаза. — Объединимся, — Азим протянул руку их воеводе, — и я, Азим ибн Аъзам, даю вам слово, свергнуть узурпатора и освободить ваш город от его гнёта.
Азим знал, что не ладит со своими обещаниями, но искренне верил, что с помощью копейщиков и Рудобы он сдержит своё слово. Потому юноша отчаянно тряхнул рукой, чтобы воевода копейщиков подошёл и пожал её.
Латиф неуверенно смотрел на юношу перед ним. Его слова звучали искренно, но сможет ли он одолеть колдуна, с которым не смогла совладать могущественная ведьма? Сможет ли эта птица противостоять Расиму, когда у него в плену четыре таких же?
Латиф обернулся на своё войско — те ожидали его решения. Он опустил взгляд и задумался. Этот юноша прилетел верхом на симурге и говорит уверенно. Может, он — та надежда, за которой Латиф явился сюда и о которой молил Всевышнего? С войском Ахоруна и этой сказочной птицей возможно у них будет шанс. Он должен попытаться… ещё один раз.
Отбросив сомнения, Латиф подошёл к Азиму. Он поднял перед собой копьё, три раза повертел им и резко воткнул его остриём в землю. Латиф опустил свой щит и отбросил его в сторону, сделав то же самое со своим мечом на поясе.
— Меня зовут Латиф ибн Маъруф, — представился он. — И я принимаю твоё слово, — Латиф крепко пожал руку Азима до предплечья, а копейщики за ним радостно заревели, высоко подняв свои копья.
«Люди бывают разные, особенно дети. Многим не по нраву строгое воспитание. На улицах дети с дурным нравом вымещают своё зло и всё, что запрещено дома. Такие дети дружат только с себе подобными и только, если знают о совершённых ими проступках. Такие дети вырастают своенравными бунтарями, не проявляющих малейшего уважения к старшим.
Для послушных и воспитанных детей среди драчунов и задир нет места, если только они не готовы переступить черту ради признания.
Как бы я воспитала своего сына, если бы не та трагедия?»
Ардвисура
Когда Азим с Латифом подошли к султану, все воины и лучники Ахоруна прижали кулаки к сердцу и с почтением склонили головы перед Азимом. Вслед за своим войском Бузург одобрительно кивнул, гордясь Азимом как своим сыном. На удивление Латифу даже белые львы склонили головы перед юношей в чёрном. Эта была благодарность за то, что он предотвратил братоубийственное сражение.
Тем не менее основное сражение было ещё впереди. Все понимали это. Потому на следующий день объединённое войско выступило на Расулабад.
Поход продлился пять дней. За это время ахорунцы и зебистанцы сблизились и сплотились против общего врага. Среди копейщиков Латифа и лучников Арружа нашлись двоюродные и троюродные братья. Дальних родственников тоже оказалось немало. Они обнимались и проливали слёзы от счастья, что им не пришлось проливать родную кровь.
В столицу Зебистана воины шли смешанными отрядами и при каждом привале зажигали костры, у которых они шутили, смеялись, пели и танцевали. Они даже устраивали дружеские соревнования между собой по борьбе и метанию копий. Султан поддержал эту инициативу и обещал Джасуру, воину из Ангурана, победившему в борьбе, чалму из золотого шёлка и красный рубин, размером с его кулак. Джамалу из Расулабада султан подарит копьё с золотым наконечником. Естественно, победители получат заслуженное после победы над Расимом. Но если по исходу войны они погибнут, обещанную награду вручат их семьям — так распорядился султан.
Положительное настроение и небрежные улыбки были чужды Азиму. Он напоминал воинам, что они должны быть готовы ко всему. Юноша практически не принимал никакого участия во время состязаний. Он предпочитал проводить занятия с мастером над оружием.
Азим был неразговорчив и всю дорогу после объединения скрывал ношу своих чувств под притворной или сдержанной улыбкой. Правда, притворятся у него получалось плохо — его выдавали глаза. Воины видели в них обеспокоенность, но юноша не делился своими переживаниями. Потому они не тревожили его покой, когда Азим хотел уединиться и удалялся ото всех во время заката.
Мысли о Зилоле не оставляли Азима ни на мгновение. Расулабад с каждым шагом был всё ближе и ближе, тем самым его волнение о жене и успехе этого похода становились всё сильнее и сильнее. Кроме того, у него было ещё одно странное чувство тревоги, которое приводило его в недоумение.
Что если они не справятся?
Рудоба дала на это душераздирающий ответ:
— «Если твой поход обречён на провал, твоя жена будет горевать со мной».
В тот же вечер, когда войска объединились, Рудоба вернулась в свою пещеру. По просьбе султана она взяла провизию и пару сменной одежды для Зилолы, которую мигом доставили из Арружа. А просьбу Азима полететь с ней, чтобы увидеться с женой, Рудоба отклонила. Её слова перед отлётом были для Азима наглядным примером того, как нужно держать своё слово, потому что в них Азим услышал намёк на предыдущее предупреждение симурга. Он вспомнил, что она грозила сделать, если он не вернёт её птенцов.