Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин
Шрифт:
— Этот юноша рос, думая, что он сын падишаха, а его мать, даю слово, нашептывает ему на ухо, что трон Расулабада по праву принадлежит ему. Она будет наталкивать его на новые заговоры или сама будет строить их, — делился своими подозрениями Бузург.
— Найдите Амира, — поручил Азим. — Я хочу поговорить с ним.
Ахад принял поручение, прижав руку к сердцу и опустив голову, а вот Бузург недоумевал:
— Зачем?
В это время на балкон пришел слуга и, встав в пяти шагах от топчана, склонил голову.
— Ваша дочь прибыла, светлый господин, — с трепетом в голосе сообщил он.
Забыв обо всём, Азим и Бузург резко посмотрели в сторону резной двери и увидели Зилолу, робко подглядывавшую из-за двери.
— Зилола! — одновременно позвали Азим и Бузург.
Они спустились с топчана и направились к ней. Как только Зилола сделала пару шагов навстречу, Азим подбежал к ней и крепко обнял.
— Ты здесь, любовь моя! — обрадовался он, приподняв и покружив жену в объятиях.
— Рудоба привезла меня, — ответила Зилола, когда Азим положил её. — Я очень рада вас видеть, — проговорила она, вдыхая запах мужа.
— Больше ничто не разлучить нас, обещаю! — уверенно сказал Азим.
— Отец! — Азим опустил жену, и она побежала к Бузургу и крепко обняла его.
— Ты цела, доченька? — Бузург погладил дочь по голове и с удивленной улыбкой покосился на неё. — Ты сшила себе новое платье в пещере? — шутливо поинтересовался он.
— Нет, — со смехом ответила Зилола. — Это платье мне дали служанки этого дворца. По правде, Рудоба привезла меня сюда чуть больше часа назад и посоветовала привести себя в порядок, но мне не терпелось поскорее увидеть вас.
— Кажется, служанки знали твой вкус, — сказал Бузург, оценив сиреневое шелковое платье дочери с мелкими сапфирами на груди и рукавах. — Пойдём, — он указал на топчан, — ты сильно исхудала.
Рудоба села на изгородь недалеко напротив балкона и обратилась к Азиму:
— «Ты сдержал своё слово. Благодаря тебе, я вернула не только своих птенцов, но и свою пару. Спасибо».
— Тебе спасибо, — сказал Азим и, подойдя к краю балкона, он благодарно склонил голову и прижал руку к сердцу. — Без твоей помощи мы бы не справились.
Рудоба учтиво кивнула в ответ и расправила крылья, чтобы взлететь.
— Останься, — попросил Азим. — Я хочу, чтобы вы присутствовали на моей коронации. Пожалуйста.
— «С удовольствием», — ответила Рудоба и перелетела на другую сторону.
— Идёмте! — сказал Бузург, который уступил своё место дочери, а сам не поднялся на топчан. Вся свита встала, когда Зилола садилась, и поприветствовала её как подобает. — Обсудим оставшиеся вопросы в другом месте, — продолжал он, когда Азим вернулся на топчан и сел рядом с женой. — Им нужно побыть одним.
Бузург улыбнулся дочери, приставил правую руку к сердцу и с почтением склонил голову перед Азимом и ушёл вместе с остальными.
— Мой отец склонил голову перед вами? — удивилась Зилола.
— Рудоба тебе ничего не рассказала? — спросил Азим. — Мне нужно многое тебе рассказать, любовь моя, — сказал он, когда жена покачала головой.
Любуясь на Зилолу и садящееся солнце за её спиной, он не мог решить, что прекраснее: закатные лучи, разгоняющие облака или его улыбающаяся жена в этом утонченном наряде?
Коронацию провели на праздник осеннего равноденствия. Хоть в городе и проживало около двух тысяч человек, их было негде собрать на одном месте, к тому же ещё и делегацию. Потому под куполом левого дворца собрались восемьсот человек, а остальные готовились к пиру за городом.
Симурги парили над городом, внушая трепет и благоговение местным жителям. Рудоба и Акобир не смогли, естественно, попасть под купол, а вот их дети присутствовали на церемонии. Они стояли напротив людей, приводя их в благоговейный трепет и изумление.
Женщины были в нарядных атласах. Мужчины были в белых, бежевых и коричневых кафтанах с растительными и геометрическими узорами. Воины были в чёрных и алых кафтанах с белыми, черными и красными узорами. У всех были платки, чалмы или тюбетейки на головах.
Латиф был одет в длинные одеяния пшеничного цвета. Его халат был вышит золотистой нитью с серебристыми глазками. Наиб Шомабада был в шелковых шароварах, короткой рубашке с длинными и широкими рукавами и в халате без рукавов и с широкой тесьмой по краям. Всё его одеяние было в синих оттенках. На руках он держал поднос, накрытый золотистой тканью, под которой виднелись черты восьмизубой короны.
Султан Бузург ибн Махмуд был в белом. На нём были штаны, заправленные в сапоги с матерчатым верхом, рубашка до колен и с рукавами до локтей, широкий пояс из золотистого пояса. Поверх всего у него был белый халат без рукавов, простёганный золотистой нитью, и с золотой тесьмой по краям. Чалмы на голове султана не было, что намекало о его принятом решении. Его лицо обросло густой бородой, которую он слегка подстриг.
Рядом стояла его дочь. Зилола была в лиловом чакане с пышными узорами. Этому платью, как ей сообщили служанки, было больше трехсот лет, но за это время его надевали всего пять раз. На её шее висела серебряная цепочка с подвесками, инкрустированными в них сапфирами. Такие же подвески висели у неё на ушах. На голове у неё была темно-лиловая круглая тюбетейка, поверх которой ниспадал сетчатый платок под цвет платья.
Латиф посмотрел на наиба Шомбада — тот коротким кивком дал ему согласие начать церемонию. Латиф для удостоверения посмотрел и на наибов Чехры и Джоду — те тоже кивнули. Тогда Латиф сделал шаг вперёд и обратился к народу:
— Без него, — громким голосом начал Латиф и указал на Азима, — коварный шакал преуспел бы в своих алчных планах поработить Рахшонзамин. Этот доблестный молодой человек верил в нас. В нашу дружбу. Он объединил нас и сделал то, что не удалось даже самой могущественной ведьме. Азим сверг Расима и освободил наших братьев от его скверны, — Латиф благодарно посмотрел на Азима и снова обратился к народу. — Я, Латиф ибн Маъруф, от своего имени и от имени всего Расулабада, от имени наиба и всего города Чехры, — в подтверждение наиб Чехры прижал руку к сердцу и склонил голову, — от имени наиба и всего города Джоду, — продолжал Латиф, и наиб Джоду также прижал руку к сердцу и склонил голову, — признаю право Азима ибн Аъзама на трон Расулабада по праву родства и объявляю Азима освободителя падишахом Зебистана! Впервые, когда он протянул мне руку дружбы, я понял, что последую за ним хоть на край света. А сегодня я готов отдать жизнь за него. Да здравствует падишах! — он повернулся к Азиму, опустился на одно колено, прижал кулак к сердцу и смиренно склонил голову.