Свет в заброшенном доме
Шрифт:
– О, ну и голосище у тебя, малый! – поднял милиционер наконец голову, принялся тереть глаза кулаками – каждый с лошадиную голову! Потом так провёл ладонью по носу, что мне показалось, сейчас он его сотрёт начисто с лица.
– Три дня глаз не смыкал. Что у тебя там?
– Я же сказал.
– А что ты сказал? – пошире раскрыл дядя слипающиеся глаза.
– Братик у меня потерялся.
– Надо было покрепче за руку держать.
– Нет, он убежал из детдома.
– Ну и дурак! – широко зевнул милиционер, опёрся обеими руками о стол, опять закрыл глаза. – Дармовая еда, одет-обут,
– Я передам, если вы найдёте его мне.
– Найти его мы найдём, – опять потеребил свой нос милиционер. – Как там его звали?
– Султан.
Милиционер вытащил из ящика стола толстую тетрадь, полистал её:
– Султан, Султан… Мирзаев, что ли? Тут написано, что, возможно, бежал на фронт.
– Нет, – покачал я головой. – Скорее всего он еду пошёл искать, повкуснее да пожирнее. Может, стащил чего и попался…
– Если б попался, он был бы у нас.
– Что ж мне теперь делать?
– Ждать. Если он на фронт подался, его снимут с поезда. В два счёта. Если воровать начнёт, опять-таки никуда не денется. Сцапают. Так что иди домой, спи спокойно. – Милиционер поглядел на меня долгим взглядом, потом бессильно уронил голову на стол.
В тот же день, по идее Карабая, мы организовали поисковую группу в составе пяти человек. Поскольку Самоварджан находчивый и расторопный малый, мы избрали его руководителем группы. Вечноголодный стал заместителем. Поисковая группа не спала всю ночь, написала около двухсот штук объявлений, а наутро расклеила их по всему городу на стенах и столбах. Когда всё было сделано, Самовар вдруг хлопнул себя по лбу:
– Эх, дураки мы… Ошибку допустили. Мы заинтересовались, в чём дело. Самоварджан вслух прочитал:
– «Объявление. Пропал мальчик по имени Султан Мирзаев, прибывший недавно из Коканда. Ему двенадцать лет, чернявый, большая голова, широкие плечи, словом, богатырского сложения. Кто видел этого мальчика или знает, где он находится, просим сообщить нам. Поисковая группа».
– Всё верно, какая же тут ошибка? – удивился Вечноголодный.
– Но мы адреса своего не указали! Кому они сообщат, если даже найдут Султана?..
Да-а, дело было плохо…
Мы целую неделю разыскивали Султана, пропавшего без вести. Впятером несколько раз ходили в милицию, побывали в больницах, моргах – Султана нигде не было ни живого, ни мёртвого.
Я был готов продолжать розыски, пока не упаду где-нибудь на улице, пока ноги не отвалятся, но тут на мою голову свалилось ещё одно несчастье.
Сестрёнка заболела
Понимаете, занятый поисками Султана, я совсем забыл о сестрёнках. Вспомнил, когда увидел их во сне. Наши ребята собрались за город на рыбалку, я сказал старосте, что пойду проведать сестрёнок, и остался в общежитии. Быстренько собрался и, хотя в кармане не имел даже завалящего пятака, влез в трамвай и расселся на мягком сиденье, точно человек, купивший за один проезд шесть билетов. Вообще, как мы попали в этот город, я ни копейки не держал в руке. Езжу на трамваях, в троллейбусах, так сказать, в долг. Отдам, если когда-нибудь разбогатею. Чтоб кондукторши не разоблачили, встаю у окна и усиленно
– Мальчик, а кто возьмёт билет?
– Сейчас, – говорю и начинаю не спеша в карманах ковыряться. А карманов у меня дай боже! – двенадцать штук, пока я их все перерою, кондукторша теряет терпение, машет рукой и оставляет меня в покое.
Сегодня тоже всё сошло благополучно.
Сторож не пропустил меня за ворота детдома, сказал, что сам вызовет сестрёнок. Пошёл и вместо них привёл чёрную, как грачонок, Дильбар, тоже кокандскую.
– А где Зулейха? – спросил я, чувствуя недоброе.
– В больнице, – тихо ответила Дильбар. Выяснилось, что неделю тому назад маленькая Рабия тяжело заболела, ей очень плохо, часто теряет сознание. Зулейха сидит при ней. Она даже не смогла поговорить с девочками, когда те пришли их проведать, только плакала навзрыд, и всё…
– А далеко та больница? – нетерпеливо спросил я.
– На этой же улице. Я сама вас провожу, – сказала Дильбар.
Мы тотчас отправились в путь. «Ё товба, товба, – бормочу я сам себе. – Мало, что брат потерялся, теперь этого не хватало на мою голову. А вдруг… нет-нет, мы все будем живы-здоровы, пока папа не вернётся с войны…»
– Дильбар… – зову я, чтобы отвлечься от чёрных мыслей.
Девочка едва догоняет меня.
– Хороший у вас детдом? Или наш был лучше?
– Здесь лучше.
– А кормят как?
– Четыре раза. И ещё на экскурсии водят, бывают встречи с фронтовиками…
Дильбар очень хорошая девочка, Зулейха любит её. Рабия тоже сильно привязалась к ней, называет сестричкой.
– Дильбар…
– Да?
– Ты очень умная девочка…
– Так уж и умная…
– Да. Вот когда ты вырастешь… – Я нарочно замолкаю.
– Что будет, когда вырасту?
– Я женю на тебе Султана, – улыбнулся я. Дильбар заалелась, засмущалась, что-то пробормотала и бросилась бежать. Я кинулся следом.
На сей раз мне повезло. Было воскресенье – вход к больным свободный. Большие красные покосившиеся ворота широко распахнуты. Сад переполнен больными и пришедшими их навестить родными.
– Ака! – раздался откуда-то голос. Вздрогнув, я оглянулся. Наша Зулейха! Она быстро шла навстречу нам, держа Рабию на руках. На голове белый платок, одета в длинный больничный халат. Ни дать ни взять взрослая девушка. О боже, до чего она на маму похожа! Будто мама и не умерла и сейчас вот бежит ко мне навстречу! Только молодая…
Когда между нами осталось несколько шагов, лицо Зулейхи вдруг сморщилось, из глаз брызнули слёзы.
– Не надо, брось ты, – проговорил я.
– Почему вы не приходили к нам?
– Я не знал, что вы в больницу попали.
– Рабия чуть не умерла.
– Ей теперь лучше?
– Ночью температура спала и она открыла глаза. – Зулейха сглотнула, смахнула ладонью слёзы. – Всю ночь она плакала, всё вас звала: «Ака, когда придёте, ака?»
– Дай её мне, – я взял сестру на руки, и – поверите ли? – всё у меня внутри перевернулось. Девчонка, которой вот-вот исполнится три годика, была легка, как шестимесячный ребёнок. До того похудела. Лицо жёлтое, шея тонюсенькая, на лбу морщиночки…