Свет во тьме
Шрифт:
— Ну как тебе? — спросили еле слышно, напрягаясь, искусительницы.
— Невероятно, — заметив на стенах детские картины, призналась я. Всё убранство кричало о материнстве, но не навязчиво, а, напротив, невесомо и без лишней тошнотворности.
— Вступишь? — обе смотрели умоляюще.
— А что вы здесь делаете? — решила уточнить я.
— Говорим о материнстве, — раздался голос позади. — Учимся узнавать наших деток и усиленно готовиться к родам.
— Клавдия, — стушевались женщины, выпуская меня из цепких ручек и опуская взгляды вниз.
Клавдией
— Я вас предупреждала, — вздыхая, вымолвила Клавдия. — Никаких новичков, пока не пройдёт презентация факультетов.
— Но мы… — глаза обеих заблестели от выступивших слёз.
— Знаю, знаю, — подходя к ним, произнесла лекарь. — Вам хотелось успеть привести кого-то до ваших родов. Успеете, не волнуйтесь, я лично поговорю с ректором о просьбе передвинуть даты. У него должок предо мной имеется.
Что???
Последние слова существа выбили почву из-под ног. У моего мужа должок перед подчинённым персоналом? Да как такое возможно?
Прибью!
Тварь, гад!
Почему я ничего не знаю об этом!
Эмоции кипели в прямом смысле слова. Ревность захватила разум, не позволяя трезво смотреть на сложившуюся ситуацию. Здание затряслось, кто-то закричал. Я испугалась за всех нас, и всё прекратилось мгновенно.
Знак на коже потеплел, бутонов на стебле стало больше. Всего лишь миг, и появляюсь на ковре перед чрезвычайно серьёзным ректором. Перепачканные в чернилах пальцы сцеплены в замок. Нога отбивает нервный ритм. Увидев мою скромную персону, он выразил удивление. Явно не ожидал моего появления.
— Ася?
Он ещё спрашивает! Злость и вина борются внутри, а ревность прокручивает в голове последние слова Клавдии, издеваясь. От обиды хочется расплакаться. Дейсон вскакивает с места, оказывается рядом и с особой нежностью стирает слезинки.
Дурак!
— Любимая, ты чего? — гладит он меня по спине, и так себя жалко становится, что всхлипываю.
— Может, домой?
— Как домой? — возмущённо отстраняюсь, забывая о слезах.
— Чтобы отдох…
— Дейсон! — рычу я, понимая единственное: гормоны шалят, и как успокоить себя, я вообще не располагаю сведениями.
Муж делает вид, что отступает, после чего движения смазываются, и запечатывает рот поцелуем. Все эмоции смываются, остаётся лишь упоительное блаженство. Решено: вступлю в кружок материнства, нужно же изучить, что ожидает меня в будущем.
Из кабинета выплываю на крыльях счастья довольная до чёртиков. Краем глаза замечаю Виту с Бенджемином, о чём-то активно спорящих. Как удачно, что они направляются в мою сторону. Перехватываю обоих, уводя от ректорской обители. Им не стоит видеть Дейсона в том виде, каким передо мной предстал любимый. С трудом удалось из объятий выскользнуть и аргументами завалить, только бы он ночью мне это не припомнил теперь.
— Ну что, рассказывайте, — настойчиво требую я, отойдя достаточно далеко от опасной зоны.
— О чём? — Вионетта отворачивается, перебирая русые волосы.
— Я соскучился, — неожиданно признаётся котяра, и я верю ему на слово, просто подсознательно чувствуя правду в его словах. — Она тоже находилась рядом с тобой, а я не мог.
— Рядом со мной? — студентов становится больше в коридорах академии. Придётся перенести допрос на потом.
— У лекарей могли находиться только члены семьи, — шепчет Вита. — Братец не знает, кому верить, но из-за наказания мы пока здесь, но не беспокойся, скоро вернёмся. Ты не подумай, он ни в чём не виноват. Наказание Жизни никогда не обсуждается и каждый проходит его по-своему.
Только сейчас замечаю едва заметный след ошейника на шее сестры Дейсона. Что за издевательство над разумными существами? Это… это же унизительно! Да у Жизни и прав нет на подобное кощунство! Если она такая же, как… кто?
Что-то неуловимо ускользает из памяти. От попытки вспомнить голова начинает раскалываться. Я же ещё перед учёбой помнила, а сейчас огромный пробел. Чёртовы загадки!!!
***
В тёмной пустой комнате около раскрытого окна лежал большой кот. Его хвост недовольно вилял из стороны в сторону. Нервы были на пределе, но существо старалось держать себя в ежовых рукавицах.
Скрипнула дверь, неспеша входила нынешняя хозяйка. Звонко цокали высокие каблуки по изумрудному кафелю. Там, где ступали её ноги, расцветали белые цветы, но ей не было до них никакого дела. Она спешила, но делала вид, что медлит. Не дойдя до нужного пункта каких-то десять шагов, взволнованно спросила:
— Ты сделал, что я просила?
— Да, — рыкнув, произнёс кот и поднялся с налёжанного места, чтобы поскорее сбежать. В этот день ему не хотелось видеть свою белую леди, а эту женщину тем более.
С каждым разом та, кого они единогласно приняли, вызывала в нём всё большее отвращение. Да и выбор теперь не сделать, пока не родится следующая истинная душа, которой предстоит вобрать всю силу предшественницы. Им же тогда предстоит снова перейти на новый круг жизни, пока предсказание не исполнится и все они не станут свободны — тогда порочный круг будет идти своим чередом.
— Постой! — кинулась вдогонку за ним хозяйка, но не успела сказать главного, и её дрожащий голос в пустоте прозвучал отчаянно. — Прости…
Взвалив тяжкую ношу на свои хрупкие плечи, ей приходилось поступать жестоко не только с теми, кого любит, но и самой собой. Как бы тяжко ей ни было, проще скрывать всё за маской безразличия. Вот лишь беда: появилась трещина, и всякий раз, становясь больше, рушилась твёрдость всех принятых решений.
Никто из них не знал, что вскоре всему придёт конец. Но если есть конец, то есть и начало. И скоро тот, кого забыли, вернётся забрать то, что ему однажды задолжали верные создания за предательство.