Свет воспылает
Шрифт:
Из поясной сумки достала кинжал, двинулась вперёд. Заросли кустарника явили грубо сколоченную хижину, отдалённо напоминающую увиденную ранее землянку. Отряхнувшись и прикрыв намокшие интимные места крупными листами репейника, Сирлинорэ постучалась в дверцу. Молчание. Постучала ещё раз, оценила внутренности ангельским зрением: тело почти не двигалось, значит, хозяин спал. Вместо очередного стука отбарабанила руками и ногами, чуть не выбив дверь. Наконец внутри раздался непонятный бубнёж.
Дверь с размахом отворилась, Сирлия спрятала кинжал в сумку и облегчённо вздохнула: перед ней потирал глаза человек. В свободной руке он держал необычный фонарь в эфорическом стиле с его
– Kahe, colta, – вайнка подняла правую ладонь вверх. – Ты знаешь всеобщий?
– Ate rale asta, kayne, doa kh’hin 12 ? – спросил он, зевая.
Она жестом указала за спину собеседнику, спрашивая таким образом разрешение войти. Отшельник кивнул.
Хижина напоминала типичное жилище дичка: огромное помещение, разделённое на несколько комнатушек грубо сложенными стенами из брёвен. Всё самое необходимое для выживания в одиночестве присутствовало повсюду, но Сирлия обратила внимание на подпотолочные полки с линиями каких-то зелий. Темнота не позволяла разобрать хотя бы цвета, а ангельское зрение определяло только живую материю.
12
Ещё ночь снаружи, женщина, приплывёшь утром?
– Doa’s irme k’hon, kayne 13 ? – спросил он, усадив гостью за единственный табурет и встав рядом.
– Colta, restea… Нет, этих слов я не знаю, – призналась она аборигену и начала искать по углам что-то с буквами. – Дай мне вон ту книженцию!
Гостья указала хозяину на лежащий трактат с изображением деревянного города. Островитянин зажёг свечи поярче, появились черты лица: не старше пятидесяти, тёмные волосы, карие глаза, на удивление светлый тон кожи. Ногти не обстригал, но мылся часто. Однако хижину наполнял специфичный запах, позволяющий судить, что проживает здесь немолодой мужчина.
13
Зачем приплыла до рассвета, женщина?
Передал книгу в руки чужеземки, она начала листать. Ни одного слова на вайнидари, всё на местном языке. Сирлинорэ потратила время на изучение под бдительным надзором отшельника, но ткнула себя в грудь и сказала:
– Vayne, colta. Sam restea firne to’n irme 14 .
Он посмотрел на неё недоумевающим взглядом, не понимая слов.
– С запада я, вайнка, материк Сэвирандоа, – Легкокрылая показала в сторону, откуда приплыла. – Ох, бумага, есть чистая бумага?
14
Вайнка, друг. Верность заставила меня океан переплыть.
Она показала на страницу книги и сделала вид, что стирает содержимое. На её счастье абориген оказался смышлёным человеком – спустя время на столе появились несколько листков и чернила. Сирлия присмотрелась. Чернила явно высыхали, писал отшельник нечасто.
Общими мазками удалось нарисовать на пергаменте два материка: огромный крестообразный Сэвирандоа и вытянутый к юго-востоку от него пирогом Гил Амас. Она ткнула в нижнюю кромку верхней части креста, проговорив название своего государства. Отшельник кивнул. Указала ещё раз на себя и на центральную часть Гил Амаса. Отшельник удивил её, спросив:
– Миссия? Задача?
Сирлинорэ
– Но почему? – словно позабыла вайнка, что её не поймут.
Однако абориген воспринял эмоции и сделал вид, как затягивает на своей шее удавку. Сирлия осознала, что при незнании друг другом общего языка разговор зайдёт в тупик. Она поднялась, повернулась к собеседнику спиной и подняла рубаху. Оборотом головы обратила на него взор, тот испуганно попятился вглубь хижины.
– Проклятье, друг, – вновь забылось, что он её не понимает, потому наскоро вспомнила знакомое слово. – Testea, colta.
Отшельник осторожно приблизился к ней, попытался огладить обожжённые роговицы на месте обрезанных крыльев. По телу опальной церковной служащей, хотя абориген так и не коснулся её, пробежала лёгкая, неприятная дрожь. Но ощущение прогнали яркие воспоминания, как Сирлия бороздила заоблачные просторы перелётной птицей. Как пикировала на ничего не подозревающего противника яростным грифоном или драконом. Как могла обхватить врага крыльями и сжечь его Чистым Светом, если он принадлежал к нечистой братии. Слёзы просились сами собой, и она дала волю, опустив рубаху обратно. Кажется, на хозяина это подействовало. Он схватил листок и небрежно изобразил крылатую женщину в мантии, нарисовав на её груди солнечный крест. Сирлинорэ утерелась и кивнула. Абориген в очередной раз удивился, задумался, почёсывая лоб. Теперь он сел на табурет и стал смотреть то на рисунок, то на вайнку. Она успокоилась, взяла перо и обвела крылья на его рисунке. Островитянин улыбнулся. Наконец в его глазах мелькнула решимость.
До первых певчих птиц за окном он бегал вокруг стола по хижине, собирая какие-то записи. Несколько раз стучал ладонью по лбу, словно забывал что-то. Однажды гостья несколькими жестами выразила желание помочь, но тот злобно огрызнулся. Легкокрылая понимала, что в свой мир отшельник не пускал чужаков.
Закончил возиться с истлевшими трактатами так же внезапно, как и начал. Оставшиеся пустыми листки выложил в ряд и начал что-то выводить. Сирлия следила: на первом рисунке появилось изображение водной поверхности. Хозяин ткнул себя в грудь, порыскал по столу и достал пыльное зеркальце со сколами.
– Значит, нужно отражение… – поняла Сирлия.
На втором листке он расписал целую таблицу. Ровно, по струнке. Список ингредиентов, что островитянин пояснил, указав на корешки и миски с травами на столе.
На третьем рисунке абориген схематично изобразил котёл и надписи рядом. Сирлинорэ разобрала только цифры: порядок и время закладывания с надписями, дублирующими слова второго рисунка.
Последняя картина показывала чертёнка и ангела – её саму. Хозяин обвёл крылья девы и руки чертёнка. Для понимания изобразил две стрелки, что направлялись в противоположные стороны.
– Обмен! Сделка! – осенило Легкокрылую. – Благодарю!.. Эмм… Nihla, colta!
Она подула на листки, убедившись, что чернила подсохли. Свернула бумагу в один рулон и спрятала в сумку. Оттуда же достала ромбовидный золотой амулет с изображением священной длани в лучах Света, протянула хозяину.
– Твоя награда… – вайнка порылась на столе, бегло изучила несколько рассыпающихся трактатов и процитировала подпись какого-то изображения, где рыцарь делал даме предложение сердца. – Alle kviran.