Светить можно - только сгорая. Повесть о Моисее Урицком
Шрифт:
Какие только меры не принимали полицейские ищейки чтобы выполнить приказ Новицкого — «источники крамолы установить, распространяющих листовки и прокламации арестовать и доставить в Киев». Рабочие и ремесленники молчали, а дом Урицких был пока вне подозрений. «Профессор конспирации» утверждал шутливое прозвище, данное ему Эйдельманом. Один из чинов местной полиции, правда, спросил как-то Берту, почему кроме торгового люда ее дом стали посещать рабочие, окрестные крестьяне? Но узнав, что «господин юрист» пишет им официальные просьбы, прошения и жалобы, успокоился.
Урицкий хорошо знал, что нельзя недооценивать нюх полицейских. Добрые люди предупредили
И снова пригодился отцовский «дубок». В первую же ночь после предупреждения Моисей вместе с младшим братом Соломоном отправился «на рыбалку». Крепко смазанный колесной мазью, плотно запакованный в брезент, печатный станок был погружен в днепровский омут до лучших времен, а печатные рамки, шрифт и другие приспособления утром вывезены на пристань для отправки в Бердичев по надежному адресу.
По «доброй старой традиции» полиция нагрянула к Урицким в полночь. Но ничего предосудительного, что могло быть предъявлено в качестве «вещественных доказательств», обнаружить не удалось.
Обманутый в своих ожиданиях, посланный Новицким из Киева жандармский ротмистр Беклемишев покинул Дом, не скрывая раздражения. Он почти не слушал заверений местного урядника, обещавшего вести постоянное наблюдение за подозрительным студентом.
А наблюдать-то было не за чем. Приближались сроки государственных экзаменов, и Моисей плотно уселся за подготовку к ним. Беспокоило Урицкого только отсутствие каких-либо сведений от Бориса Эйдельмана, избранного, как знал Моисей, от киевской группы «Рабочей газеты» (наряду с изданием нового общероссийского органа группа вела подготовку к съезду партии) делегатом на первый съезд социал-демократической партии, который должен состояться в Минске с 1 по 3 марта 1898 года.
Не дождавшись обещанного Борисом сигнала, Моисей в середине марта выехал в Киев.
В каюте второго класса две нижние койки оказались занятыми жандармскими унтер-офицерами. Соседство не из приятных. Но скоро Урицкий понял, что билет, приобретенный им в кассе черкасской пристани, оказался «выигрышным». Забравшись на верхнюю койку и совсем уж было приготовившись ко сну, он услышал голос одного из унтеров:
— Думаю, что начальство теперь даст малость отдохнуть. Устал чертовски. Это же надо — по Киеву гоняли дни и ночи, потом по Екатеринославу…
— Теперь будет полегче, ротмистр сказал, что прикончили их раз и навсегда, — донеслось с другой полки.
Не было названо ни фамилий, ни организаций, конспирация жандармами не нарушалась, но Урицкий точно понял, о чем шел разговор.
Подозревая, что в Киеве многие социал-демократические явки провалены, Урицкий решил пойти к студенту-медику Александру Берлину, на запасную, «аварийную» явку.
Все оказалось хуже самых горьких предположений. Берлин рассказал, что киевский «Союз борьбы за освобождение рабочего класса» полностью разгромлен. Арестован почти весь только что созданный Киевский комитет РСДРП, произведены массовые аресты социал-демократов в Киеве, Екатеринославе и других городах. В Екатеринославе арестован Борис Эйдельман, захвачена типография «Рабочей газеты», арестован наборщик Альберт Поляк.
Тяжело переживал Урицкий арест своего наставника Эйдельмана и друга Поляка. Но как бы поступил Борис сейчас на месте Моисея? Конечно, начал бы действовать. И прежде всего, связавшись с оставшимися на свободе товарищами, занялся бы восстановлением организация.
И Урицкий, шаг за шагом, приступает к организации работы киевского комитета. Во-первых, необходимо узнать решения съезда. Для этого лучше всего встретиться с кем-либо из делегатов съезда, но Эйдельман арестован, где-то скрывается Вигдорчик. Тогда Урицкий едет в Вильно, где ему с большим трудом удается встретиться с делегатом съезда Кремером, который по поручению петербуржцев напечатал «Манифест Российской социал-демократической рабочей партии».
Кремер обстоятельно информировал киевского представителя о съезде, его решениях и передал для украинских товарищей большую партию «Манифеста РСДРП».
Возвратившись в Киев, Урицкий приступил к распространению этого важного документа. Связей у восстанавливающейся социал-демократической организации было мало, да и сама-то она состояла из неопытной молодежи. И Урицкий, рискуя быть схваченным жандармами, принялся сам распространять манифест среди знакомых рабочих на фабриках, заводах и в мастерских. Но дело продвигалось очень медленно. И Моисею пришла в голову идея: обратиться к двум знакомым черкасским крестьянам, приехавшим на киевский базар. Он заплатил им и попросил раздать «афишки» рабочим у проходной железнодорожных мастерских и у завода «Арсенал», но так, чтобы полиция не заметила. Желая поскорей выполнить поручение и отправиться со случайным заработком домой, крестьяне в тот же час принялись за дело. Осталось несколько листков, когда подвернулся добровольный осведомитель жандармов.
Крестьян продержали сутки в полицейском участке, а потом отпустили по домам, так и не выяснив, кто же дал им такое поручение.
Между тем дело о киевском «Союзе борьбы за освобождение рабочего класса», возбужденное жандармским управлением в марте 1898 года, коснулось и Урицкого. Но так спокойно, так независимо держался на допросе этот купеческий сынок, что жандармский ротмистр усомнился в правдивости полученного донесения о связи Урицкого с руководителями этого «Союза», да и прямых улик о его противоправительственных действиях не было. И Моисей остался на свободе.
И наконец радостное известие. Из Лукьяновской тюрьмы за недостаточностью улик выпущен ряд арестованных в марте социал-демократов и среди них — член Киевского комитета РСДРП Константин Василенко.
Для быстрейшего воссоздания киевской организации требовался печатный орган. Урицкий, раздобыв мимеограф, вместе с Василенко выпустил №№ 4, 5 и 6 газеты Киевского комитета РСДРП «Вперед». Но изданная на мимеографе газета в небольшом количестве экземпляров не могла удовлетворить потребностей партии. Требовалось создать настоящую подпольную типографию, и комитет поручает заняться этим делом Урицкому.
Но где? В Киеве, под носом у жандармов — опасно. В Черкассах? Дом Урицких тоже находится под пристальным наблюдением. А вот в Бердичеве Моисей присмотрел отличный подвал для хранения лесоматериалов… Чем не помещение для типографии? К тому же в Бердиве уже есть и шрифты и оборудование, переправленные из Черкасс.
Дом в Бердичеве, под которым находился облюбованный Урицким подвал, принадлежал двум рабочим-слесарям. Договориться с ними удалось легко. Моисей нанял их для работы в типографии, и очень скоро полным ходом заработала подпольная бердичевская типография. В течение нескольких месяцев она печатала брошюры, воззвания, прокламации, был подготовлен к выпуску седьмой номер газеты «Вперед», единственным редактором которого был Моисей Урицкий. К 1 Мая 1899 года он сумел выпустить и первомайскую прокламацию.