Светловолосая рабыня

Браун Картер

— И я тоже. — Чарли Лошадь вздрогнул всем телом.

— Сотня достанется вам не раньше, чем я увижу Митфорда, — повторил я. — Если все заканчивается на этой стороне улицы, то я оплачиваю вам только расходы на такси.

— В каком размере? — прощебетал Бурундук.

— Десять долларов, — проворчал я.

— Идет! — воскликнули они в один голос. Бумажка исчезла почти в тот же миг, когда я извлек ее из бумажника, и оба бесстрашных приятеля испарились.

На середине улицы я оглянулся и заметил, что Джеки по-прежнему стоит на тротуаре.

— Глупо,

правда? — с трудом выговорила она, лязгая зубами, когда я вернулся к ней. — Я хочу сказать, что понимаю, насколько это глупо. Но все равно, боюсь сейчас ничуть не меньше, чем те двое! Рик! — Ее пальцы больно впились в мою руку. — А вдруг они правы и Луи там, вместе с Россом Митфордом?

— Не знаю, — сказал я раздраженно. — В такой ситуации единственное, на что можно надеяться, — это на счастливый случай.

— Знаете что? — Голос ее прозвучал до отвращения хрипло. — А вы вовсе не храбрый! Вы просто чертовски глупый, вот и все!

— Почему бы вам не обождать меня здесь? — предложил я ей.

— А почему бы нам попросту не вернуться домой, позабыв об этой истории? — прошептала она.

— Самое худшее, что может произойти, — если дверь откроет сам Луи, — предположил я. — Я скажу, что хочу видеть Митфорда, а он ответит, чтобы я убирался к черту.

— И что дальше?

— Уберусь к черту. За кого, собственно, вы меня принимаете?

— Что ж, теперь я убедилась: вы самый обыкновенный трус, и мне сразу стало легче, — вздохнула она. — Обещайте мне: когда Луи велит нам убираться к черту, мы сразу же бросимся бежать!

— Я вот только думаю, — медленно произнес я, — может быть, нам следует броситься бежать в тот же миг, как мы убедимся, что он нам действительно открыл дверь?

Глава 5

Судя по внешнему виду дома, можно было предположить, что когда-то он видел лучшие времена. Но сейчас он выглядел весьма неопрятно, в вестибюле отсутствовало освещение, и я в душе возносил горячую молитву, чтобы шорох, который я сразу же услышал в коридоре, издавали крысы. Мне пришлось сжечь три спички, пока я нашел наконец дверной звонок, а когда надавил пуговку, раздался оглушительный звон, подобный сигналу пожарной тревоги.

— Если там кто-то и спал, — прошептала Джеки, — то теперь уже наверняка вскочил.

Я подождал секунд десять, всей кожей ощущая сгущавшуюся вокруг нас темноту, и снова позвонил. Меня не покидало ощущение, что тьма, которая давит мне на черепную коробку, вот-вот материализуется в нечто твердое и полновесное и шарахнет меня по макушке. Я чирикнул очередной спичкой и вдруг заметил, что дверь передо мной как-то странно перекошена и между ней и стеной явственно темнеет зазор. Я нерешительно надавил пальцами на верхнюю филенку двери. Зазор стал медленно расширяться. Так же осторожно я просунул в щель руку и принялся шарить по стене. Пальцы нащупали выключатель, и под потолком вспыхнула тусклая лампочка.

— Рик! — Джеки, вероятно, собиралась произнести это

шепотом, но у нее получился нелепый вопль. — Похоже, никого нет дома, поэтому давайте лучше уберемся отсюда к черту!

— Надо поглядеть, — ответил я.

Она вошла вслед за мной в квартиру, но, по-моему, только потому, что быть со мной рядом казалось ей безопаснее, чем дожидаться в темноте и полном одиночестве в вестибюле.

Я вошел в гостиную и включил свет. Комната оказалась пустой, и я пошел дальше по коридору.

— Куда вы идете? — дрожащим голосом спросила Джеки.

— Посмотреть в других комнатах.

— Я лучше подожду здесь. — Она осталась в гостиной и сердито бросила мне вслед:

— Не забудьте заорать, если с вами случится что-нибудь ужасное!

Квартира была небольшая. Три остальные комнаты имели на удивление нежилой вид, словно хозяин появлялся здесь не чаще раза в неделю и оставался ровно столько, сколько требуется, чтобы приготовить себе чашку кофе. Я рассеянно подумал о том, что сделал Митфорд с теми двадцатью тысячами долларов, которые получил от Пакстона, если так скоро обосновался в подобных трущобах? Черт побери, какое невезение, подумал я, возвращаясь в гостиную, где осталась Джеки. Ни Луи, ни Митфорда, зря она перетрусила.

Неожиданно нога моя наступила на что-то мягкое, и я, потеряв равновесие, рухнул вниз лицом.

Несколько секунд я валялся на полу ошеломленный, распластавшись, как лягушка, наконец вскочил — и поток отчаянных ругательств застрял у меня в горле, ибо я увидел, обо что именно споткнулся. Весьма объемистая моя “пастушка” навзничь лежала на полу, глаза ее были закрыты, дыхание с трудом вырывалось из полуоткрытых губ. Казалось, она находилась в полной прострации, в этом я убедился, когда с трудом поднял ее на руки и перенес в ближайшее кресло.

Я подумал, что приводить ее в чувство обычным способом, плеснув в лицо холодной воды, будет слишком жестоко. А потому стал похлопывать по рукам и громко повторять ее имя. Словом, исполнял как раз ту классическую сцену, которая постоянно повторялась в самых первых романтических кинофильмах. Даже появилось смутное ощущение, что сейчас на пороге вырастет режиссер в ковбойской рубашке и светлых бриджах, наставит на меня свой мегафон и крикнет: “Это — вырезать!"

— Джеки! — воззвал я уже в двадцатый раз. — Придите в себя! Или вы решили превратиться в Спящую Красавицу?

— Что такое? — слабо пробормотала она.

— Плотину прорвало! — заорал я голосом старинного киногероя. — Все уже скрылись на холмах! Нам осталось ровно три и три десятых секунды! Сейчас обрушится шестидесятифутовая стена воды!

Она дважды моргнула и приоткрыла один глаз. Затем стала открывать их все шире и шире, пока наконец не остановила на мне полный ужаса остекленевший взгляд. Рот ее тоже открылся, она вздохнула и приготовилась издать вопль. Но я изловчился и успел заткнуть ей рот рукой, поэтому вместо визга раздалось лишь нечленораздельное бульканье.