Светлячки
Шрифт:
На мгновение Пётр потерял дар речи. Потом всё понял, ужаснулся старушке, четырём её покойникам, своей незавидной роли и попытался скорее отсюда сбе-жать:
30
– Я ещё к вам зайду… - бормотал Пётр, бук-вально скатываясь со ступенек.
– Эх, молодой ты ишшо… - неслось ему вслед.
– Зайду к вам в отделение на неделе, проверю, как вы там работаете.
«Увольняюсь, - думал про себя Пётр, спускаясь на лифте вниз.
– Пойду охранником. От этих стариков с ума можно сойти. Одна замуж хочет, другая подштанники не меняет, третий «строит»
в маразматики. Пригляд за стариками нужен. Государ-ство совсем не думает о них, создали бы специальную службу «Приглядстар» и не мучили участковых…»
Выходя из подъезда, Пётр наткнулся ещё на одну старушку.
– Здрассьте, - бабулька расплылась в широкой улыб-ке.
– Никак Клавка опять к Сеньке полицию вызывала?
– Тьфу… - сплюнул Пётр.
– Не старики, а маяки на-дежды, способные вывести корабли нашего общества из широких вод в узкие проливы безнадежности…
Это был его первый рабочий день.
Камни
Аквамарин будто пришёл из скрытой в морских глу-бинах сокровищницы русалки, околдовывающей каждо-го своими чарами. А изумрудные крошки! Ещё Плиний ставил изумруд на третье место по красоте, хотя он и был знаком только с камнями из Египта и Урала. Бирюза из-вестна со времен ацтеков…
Элена медленно перебирала пальцами каждый кусо-чек, осколочек той давнишней жизни, когда она работала
в ювелирной компании на камнерезном станке. Сколько огранок сделала, не сосчитать. Она не любила работать
31
с
драгоценными камнями, всегда стремилась к полу-драгоценным. Во многих местах побывала с экспе-
дициями в попытках найти природный материал. Иногда сопутствовала удача, и в неказистом с виду булыжнике оказывался заветный самоцвет. Она побывала в Карелии, на Урале, в Сибири, а возвращаясь из командировок, ра-ботала за троих и зарабатывала большие по тем време-нам деньги. Всю семью кормила: больную маму, отчима, младшего брата и свою маленькую дочку от брака с иор-данцем Лёльку.
Студенческий брак ни к чему хорошему не привёл. Побежала сломя голову за мужем на его родину, забере-менела в чужой стороне. Посадил муж дома с матерью
и сёстрами, только что чадру не надел. Еле сбежала по поддельным документам. Лёлька родилась уже в Мо-скве. Муж пытался вернуть беглянку, но она ему больше не доверяла: в Москве он был одним человеком, а у себя на родине - совсем другим. Пришлось найти работу: кормить её было некому. Мама постоянно болела, брат выпивал: то работал, то уходил в запой. Отчим давно сидел на пенсии: он был намного старше мамы.
Элена любила камни всей душой. Они лечили её, помогали забыться. Она хранила их в прозрачных сосу-дах с водой, чтобы камни играли в лучах света, на них попадающих. Вот и сейчас вздохнула, опустила кусоч-ки бирюзы в стеклянную вазу. Солнечный луч, упавший сквозь стекло на камень, раскрасил его голубовато-зеле-новатыми оттенками. Губы Элены невольно расплылись в улыбке, но тотчас снова сжались в тонкую линию. Она оглядела свои руки выше запястья: там красовались иссиня-чёрные синяки. За дверью комнаты послышал-ся шорох, она невольно сжалась и напряглась. Старый отчим вышел из комнаты и тяжело пыхтя, направился к кухне.
32
– Хорошо, что Пётр не пришёл…
На коже выступили мурашки. Память снова и снова не щадила её. Глаза застлали слёзы. Шесть лет на-зад она вот так же вечером разбирала свои камни, когда отворилась входная дверь. Открыл брат Пётр, вместе с ним вошли трое незнакомых мужчин и сразу к ней. Она помнит этот сильный удар в спину, мгновенную хватку, завернувшую её руки к затылку, адскую боль и слова:
– Поедешь с нами в больницу.
– В какую?
– выдавила она, еле сдерживаясь от нестерпимой боли.
– Психиатрическую. Будешь сопротивляться, по-бьём, - пообещал чернявый амбал, кивнув Петру.
– Да-вай верхнюю одежду, остальное привезёшь завтра.
– За что?
– попыталась спросить Элена.
– За проделки твои! За пьянство! За избиение матери!
– Я избивала мать?
– задохнулась Элена.
– Она умерла месяц назад.
– Знаем-знаем твои истории, - отозвался лысова-тый мужчина, державший её руки.
– Пётр с Арнольдом Никифоровичем всё нам рассказали про мать, про дочку, живущую в общежитии в Ярославле, про пьянки твои. Полечишься несколько месяцев, а там видно будет.
Она сопротивлялась. Кричала, пыталась вывер-нуться и даже укусила зубами лысоватого за плечо. Укол успокоил её. Она не помнила, что было дальше.
Очнулась Элена в палате на шесть человек, с решёт-ками на окнах. Сначала не поверила собственным гла-зам, прикрыла веки, пытаясь стряхнуть картинку. Снова открыла глаза. На её кровати, у серо-зелёной облуплен-ной стены, сидела старуха с безумными глазами и смо-трела на неё, не мигая. Чуть поодаль на другой кровати сидела женщина средних лет с печальным лицом и тоже молчала. Больше никого не было. Элена села, ещё раз
33
другом - вода. Подошла.
– Выпейте таблетки!
– Я ничего не буду пить, - тихо ответила Элена.
– Могла бы я пообщаться с врачом?
– Отчего же нет?
– сухим голосом ответила мед-сестра.
– Скоро будет обход, врач к вам подойдёт.