Светлячок надежды

Согнувшись пополам, она сидит в кабинке туалета; на щеках ее высыхают слезы и подтеки от туши, старательно нанесенной несколько часов назад. Ей незачем здесь находиться, тем не менее она здесь.

Скорбь – коварная штука; она приходит и уходит, словно незваный гость, которому невозможно указать на дверь. Она жаждет этой скорби, хотя

Она пыталась преодолеть одиночество, на самом деле пыталась. И теперь пытается, пусть и по-своему, но иногда один-единственный человек становится для вас опорой в жизни, не дает упасть, и без его поддержки вы рискуете сорваться в пропасть, независимо от того, сколько у вас осталось сил и с каким упорством вы стараетесь удержаться на краю.

Однажды – очень давно – она шла в темноте по улице Светлячков и в эту худшую ночь в своей жизни нашла родственную душу.

Так все и началось. Больше тридцати лет назад.

Талли-и-Кейт. Ты и я против остального мира. Лучшие подруги навек.

Но рано или поздно все заканчивается, правда? Ты теряешь любимых людей, и нужно найти силы, чтобы жить дальше.

Я должна отпустить прошлое. Попрощаться с улыбкой.

Это будет нелегко.

Она еще не знает, что уже сделала выбор; через несколько мгновений все изменится.

Она чувствовала, что опьянела. Чудесное ощущение, словно тебя завернули в теплое после сушилки полотенце. Но когда она пришла в себя и увидела, где находится, это ощущение исчезло.

Она сидела в кабинке туалета, согнувшись пополам, и слезы высыхали у нее на щеках. Сколько она здесь пробыла? Она медленно встала и вышла из туалета, прокладывая себе путь через многолюдное фойе театра и не обращая внимания на неодобрительные взгляды, которыми ее провожали нарядные люди, пившие шампанское под сверкающей люстрой девятнадцатого века. Должно быть, фильм уже закончился.

На улице она скинула свои лакированные туфли-лодочки и, не обращая внимания на накрапывающий дождь, прямо в дорогих тонких чулках пошла по мокрому тротуару к дому. Кварталов десять, наверное. Она дойдет, да и такси в такое время все равно не поймаешь.

На Вирджиния-стрит ее внимание привлекла розовая вывеска «МАРТИНИ-БАР». Снаружи, у входной двери, стояли несколько человек – курили и болтали, укрывшись от дождя под козырьком.

Поклявшись себе, что пройдет мимо, она все-таки свернула к бару, толкнула дверь и вошла. Проскользнула в темное, заполненное людьми помещение и двинулась прямо к длинной барной стойке из красного дерева.

– Что будете заказывать? – спросил худой бармен с экстравагантной внешностью; волосы у него были цвета мандарина, а металла на физиономии было больше, чем болтов и гаек в отделе скобяных изделий универсального магазина «Сирс».

– Текилу, неразбавленную.

Выпив первую порцию, она заказала еще одну. Громкая музыка успокаивала. После второй порции она принялась раскачиваться в такт музыке. Люди вокруг нее оживленно переговаривались и смеялись, и она на мгновение почувствовала себя такой же, как они.

На соседний табурет сел мужчина в дорогом элегантном костюме. Мужчина был высок и хорошо сложен, со светлыми, аккуратно подстриженными и уложенными волосами. Вероятно, банкир или юрист в солидной корпорации. И конечно, слишком молод для нее. Ему явно не больше тридцати пяти. Интересно, давно он здесь ошивается, высматривая самую красивую женщину в зале, чтобы подкатить к ней? И сколько уже выпил порций – одну или две?

Наконец он повернулся к ней. По выражению его глаз она поняла, что мужчина ее узнал, и это доставило ей удовольствие.

– Могу я вас угостить?

– Не знаю. А что вы можете мне предложить? – Кажется, у нее заплетается язык. Это плохо. И мысли путаются.

Его взгляд скользнул вниз, с ее лица на грудь, потом снова остановился на лице. Откровенный взгляд, лишенный всякого притворства.

– По меньшей мере, выпивку.

– Обычно я не пью с незнакомыми людьми, – солгала она. В последнее время в ее жизни были только незнакомцы. Все остальные – те, кто был ей небезразличен, – забыли о ней. Она почувствовала, что успокоительная таблетка начинает действовать. Или это текила?

Мужчина ласково коснулся ее подбородка, и она вздрогнула. Для того чтобы дотронуться до нее, нужна смелость – в последнее время на это не отваживался никто.

– Я Тони, – сказал он.

Она заглянула в его голубые глаза и еще острее почувствовала груз своего одиночества. Когда ее в последний раз хотел мужчина?

– Я Талли Харт.

– Знаю.

Он поцеловал ее. Губы у него были чуть сладковатыми от какого-то ликера и сигарет. А может, от марихуаны. Ей захотелось окунуться в чисто физическое наслаждение, раствориться в нем, словно карамель. Забыть о том, что все пошло наперекосяк в ее жизни, и о том, почему она оказалась в подобном месте, одна среди толпы незнакомцев.

– Поцелуй меня еще, – сказала она, ненавидя себя за жалобные, просительные интонации. Таким был ее голос, когда в детстве она стояла у окна, прижавшись носом к стеклу, и ждала возвращения матери. «Что со мной не так?» – спрашивала та маленькая девочка у всех, кто соглашался ее слушать, но никогда не получала ответа. Талли протянула к мужчине руки, обняла, но, когда он поцеловал ее и прижал к себе, почувствовала, что из глаз полились слезы, остановить которые она не в силах.