Светлые и темные образы Апокалипсиса
Шрифт:
И тогда становится понятным, как можно было видеть Бога. Совокупность энергий Святой Троицы образует извечное несотворенное Божественное "тело", которое можно видеть человеческими глазами.
В этом своем предвечном воплощении Единый Бог есть Иисус Христос, Он же Яхве, Он же Ветхий днями и Сидящий на престоле. Адам в раю видел Его и общался с Ним. Он же явился Аврааму, Его же видит Моисей на Синае. На нашем неверном языке мы бы сказали, что Бог открывался Адаму, Аврааму, Моисею "в человеческом образе". Правильно же будет сказать, что Бог являлся в Своем собственном образе, и что человек сотворен "по образу и подобию" Бога: то есть Иисуса Христа в Его Божественном теле.
Агнец
Иисус Христос – Агнец. Agnus Dei. Emory University, Pitts Theology Library.
Имя "Агнец",
"Ты был заклан и Кровью Своею искупил нас Богу из всякого колена и языка, и народа и племени…" 5:9
Поэтому Откровение Иоанна возглашает:
"Достоин Агнец закланный принять силу и богатство, и премудрость и крепость, и честь и славу и благословение" 5:12.
В этом – вся суть Откровения: «закланный» принимает силу.
Апокалипсис показывает столкновение двух миров, двух типов отношений между личностями, двух типов силы и власти. В мире Зверя власть принадлежит палачу, в мире Божием – жертве. Апокалипсис тем самым раскрывает смысл Евангелия.
Люди с пережитками языческого сознания порой воспринимают характер евангельского Иисуса как слишком мягкий, слабый – почти женственный. Нет ничего более далекого от истины. Иисус есть обладатель предельного мужества, доступного человеку, и одновременно носитель подлинной власти. Просто это такое мужество и такая власть. Язычники не могут понять этого, пока не испытают на себе прямое действие этой силы:
"Они будут вести брань с Агнцем и Агнец победит их, ибо Он есть Господь господствующих и Царь царей" 17:14.
Эта власть уже явлена на Кресте, когда Иисус сказал о своих палачах:
"Отче! прости им, ибо не знают, что делают" Лк. 23:34.
И это слово не останется втуне, ибо Он говорит как власть имеющий: осудить или простить.
Прощение или проклятие, которое произносит жертва в адрес своих палачей, имеет абсолютную силу: так установлено Богом. Единственный раз в Новом Завете – именно в тексте Откровения – из уст мучеников звучит приговор осуждения. Это происходит после снятия пятой печати, когда души "убиенных за слово Божие" вопиют к Богу:
"Доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?" 6:10.
Что-то особенное и чрезвычайное должно произойти в мире, чтобы обычная мольба христианских мучеников о прощении палачей сменилась на требование возмездия… Им сказано, что их требование будет исполнено:
"И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число" 6:11.
Как соотносятся образы Агнца и "видимого Бога": Ветхого Днями, Сидящего на престоле? Эти две фигуры в Священном Писании не раз оказываются рядом. Так, Агнец подходит к Сидящему на престоле (5:7), в полном соответствии с видением пророка Даниила, где показан "как бы Сын Человеческий" (Дан. 7:13), Который "был приведен" к Ветхому днями. Также и первомученик Стефан говорит: "Вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога" (Деян.7:56). Если Сидящий на престоле есть Иисус Христос в Своей Божественной природе, тогда как Агнец есть Иисус Христос в Своей человеческой природе, то получается, что Иисус Христос подходит… к Самому Себе. Как же это возможно?
Здесь снова не обойтись без небольшого экскурса в святоотеческое богословие. Учение Церкви о соотношении божественной и человеческой природы Иисуса Христа сформировалось в борьбе с так называемыми "христологическими ересями", сотрясавшими христианский мир в V-VII веках. Сначала возникло монофизитство, утверждавшее, что природа Христа одна, божественная или «богочеловеческая»; при этом все человеческое в Нем как бы поглощено божественным. Собор в Халкидоне установил, что Иисус Христос есть одно Лицо или Ипостась (сейчас бы сказали – одна Личность) в двух природах: божественной и человеческой. Он есть совершенный Бог и в то же время совершенный человек. Две природы не сливаются друг с другом и каждая из природ при соединении остается неизмененной, сохраняет полноту своих свойств. Многие верующие ушли тогда в монофизитство, большинство их впоследствии приняли ислам, но до сих пор Эфиопская, Коптская и Армянская церкви исповедуют это учение. Слишком трудно было себе представить, как это Бог, оставаясь Богом, стал также и человеком. Но это не просто трудно, это и невозможно понять! Здесь мы сталкиваемся с единственной, но зато абсолютной границей для человеческого разума: непостижимостью Божественной природы. Все доступно разуму, но только не это, ибо понять Божественную сущность – значит стать равным Богу. Только Бог может знать, как Он смог, оставаясь Богом, стать также и человеком; только Бог может знать, как сотворить мир из ничего; только Бог может предвидеть действия свободной человеческой воли; только Бог знает в полноте судьбу каждого человека. Все это – проявления Божественной природы, абсолютная прерогатива Творца, попытки же проникнуть в непостижимое всегда оборачивались для человека ложными фантазиями или потерей веры.
После халкидонского собора возникла новая ересь, моноэнергетизм: "пусть природы две, но действие (энергия) во Христе одно, богочеловеческое". И снова ответ в духе Халкидона: не одно, но ДВА ДЕЙСТВИЯ – божественное и человеческое. Но этим дело не кончилось: родилась новая ересь, монофелитство: "пусть природы две и действия два, но воля одна, богочеловеческая ". И вновь Церковь твердо ответила: "не одна, но ДВЕ ВОЛИ во Христе, божественная и человеческая", причем Его человеческая воля свободно и послушно следует Его божественной воле.
Окончен ли великий спор?
Очевидно, нет, не окончен.
Остается еще один, решающий и самый трудный вопрос: Имеет ли Иисус Христос одно тело, богочеловеческое, или ДВА ТЕЛА – Божественное и человеческое? Из-за нерешенности этого вопроса у многих верующих сейчас сложилось путаное представление о евангельском Иисусе как о каком-то полубоге-получеловеке. Можно, например, услышать или даже прочитать такие утверждения: "как человек Он алкал и жаждал, а как Бог творил чудеса". Но нет ничего более чуждого Халкидонскому учению, чем подобное утверждение. Это есть умаление Иисуса как человека и, одновременно, СМЕШЕНИЕ Божественного с человеческим.