Светлым по Темной
Шрифт:
Возле первых же кустов, которые скромники светлые сочли достаточно густыми и развесистыми, был устроен привал, Инната удалилась в заросли, а потом вышла из них в таком виде, что у меня просто отвисла челюсть. Простенькую незаметную рубашку, в которой она щеголяла по Темной Империи, сменило нечто непонятное, широкое, висящее, как купчихин тулуп на граблях. Бриджи и сапоги остались на месте, зато поверх них был надет странный предмет, больше всего похожий на обычную, довольно широкую юбку с умопомрачительным разрезом от края подола до самой до талии. На шее бряцало ожерелье, в ушах покачивались сережки. Ну и вуаль, разумеется, куда же без нее.
Каких
Большого зеркала у меня не было. И благодарение за это Увилле — подозреваю, то, что в нем отразилось, мне бы очень не понравилось. По моему собственному предвзятому мнению, в столь оригинальных одеждах (не говоря уже об остальном, жарко в них оказалось — жуть) я была похожа не на искусницу, а на огородное пугало, шатающееся по городам и весям в поисках приработка, дабы накопить денег на приличный гардероб.
Правда, такой уж безмолвной овечкой я, конечно, не была и наряжать себя во все скопом не позволила, отстояв свои рубашку, штаны и сапоги. Но на юбищу согласиться все же пришлось, а уж без вуали, как категорично заявила Инната, она меня из кустов на всеобщее обозрение вообще ни за что не выпустит. Пришлось обряжаться в страхотье, а потом терпеть хвалебные вздохи мужской части делегации, однозначно одобрившей жуткий наряд.
Одежда и впрямь была отвратительной и очень непрактичной — юбка путалась в коленях и цеплялась сзади за каблуки, заколка казалась тяжелой, способной своей немалой массой вырвать на голове все волосы. А уж про вуаль и говорить нечего — мир сквозь нее виделся нечетким, расплывчатым, на диво поганым и неприятным. А может, он и был таковым.
— Кстати, Дивена, тебе нужно подобрать другое имя — на светлый манер, — задумчиво изрек Шерринар, когда мы, переодевшись, влезли в седла и отправились в дальнейший путь. Тут же выяснилось назначение разреза на том загадочном предмете, который я условно решила счесть юбкой, равно как и наличие под ним штанов — в таком наряде в седле-зарте сидеть было не то что так уж удобно, но, по крайней мере, терпимо, а бриджи и сапоги защищали широко разведенные, виднеющиеся в разрезе ноги от нескромных взглядов окружающих.
— Зачем это? — мигом насторожилась я. Мало ли какую гадость делегация задумала, я уже убедилась, что они только называются светлыми, а на деле по доброте и прочим положительным качествам им любой темный сто очков вперед даст.
— Слишком уж странное и непонятное у тебя имя, — спокойно пояснил мужчина, делая вид, что не замечает моего возмущенного и негодующего взгляда. — Теперь тебя будут звать Дивейно, так что привыкай.
— И что это означает? — удивилась я, не понимая причин необходимости своего переименования. Ну действительно, звучит чуть более по-светлому, а вообще-то — особой разницы, кажется, и нет.
— Это древнеэльфийский, — пояснил Айлайто, бросая странный взгляд на ромашку, которую я продолжала вертеть в руках и теперь по одному обрывала с нее жемчужно-белые лепестки.
— И каков же перевод? — еще больше заволновалась я. продолжая общипывать несчастный цветок и отбрасывая в сторону следующий лепесток.
— Дивейно означает «кровь дракона». У нас так называют элитное, дорогое красное вино и сорт коллекционных роз, — отозвался эльф, провожая взглядом очередную частичку терзаемой мною ромашки, уносимую легким ветерком назад, к границам Темной Империи.
— А что, неплохо. По крайней мере, оригинально, оценила я. — А что за вино?
— Не знаю, не пробовал, — откликнулся Айлайто. Шерринар в ответ на мой вопросительный взгляд тоже отрицательно потряс головой, а уж к его ученичкам я даже обращаться не стала — малы они еще дорогие вина пить, а если и было такое, то шиш ведь признаются, тем более при своем многоуважаемом наставнике. — А вот розы видел. Очень красивые — темно-темно-бордовые, почти черные, с тоненькой белой каймой по краю лепестка, на длинных стеблях с огромными шипами. И тебе такое имя — Дивейно — очень подходит.
— Почему? — не поняла я, пытаясь представить черную розу с белыми краями, но не слишком в этом преуспевая — одному воображению темной искусницы подобные подвиги оказались не под силу.
— А ты как эти розы — красивая какой-то мрачной, безнадежной, недоброй красотой, — неожиданно поэтично высказался эльф, — Вроде и темная, злая, вечно хмурая и ругающаяся, а в душе все же есть что-то светлое, и оно иногда проскальзывает в твоих речах и поступках. Ну и шипы, конечно: только тронь — и кровь…
Я, не зная, что высказать в ответ на такую потрясающую сентенцию — не разбери-поймешь, то ли светлый эльф мне комплиментов наделал, то ли обхамил от души — только пожала плечами и небрежно отбросила в сторону измочаленный стебелек и желтую серединку многострадальной ромашки.
— Ну и как, любит? — ехидно вопросил доселе молчавший Айрэк.
— Кто любит? — не поняла я, все еще пытаясь сообразить, что наговорил мне Айлайто и стоит ли на него обижаться.
— Тот, на кого ты гадала. — Инната, поддерживая своего женишка, слегка кивнула головой назад, словно стремясь указать на оставшийся на дороге стебелек ромашки. Я сообразила и захохотала:
— Вы что? Неужели думали, что я занимаюсь такой ерундой?! Ну уж нет!
— Отчего же? — недоуменно поинтересовалась девчонка. — Ведь все знают, что гадание на ромашке на любимого — самое верное. Любит, не любит, плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, к хмару пошлет…
— Вот уж глупости! Только наивные и легкомысленные светлые могут верить в подобную чушь! — продолжала искренне веселиться я. Впрочем, Ненависть, почувствовав, что хозяйка разбуянилась на ее спине, слегка подпрыгнула, тряхнув зарту и едва не выбросив меня в дорожную пыль. Я поняла намек и поумерила свое веселье, опасаясь, что валерисэн, которая за четыре дня этого путешествия прошла, кажется, больше, чем за все свои два года жизни, обозлится и скинет меня со спины. Она и так не переставала удивлять меня потрясающим терпением и спокойствием — лично я бы в подобной ситуации уже давно взбунтовалась и перекусала всех окружающих, требуя нормального мяса в приличном количестве. А Нена только изредка вздыхает да посвистывает, намекая, что неплохо было бы покормить ее чем-нибудь более существенным, чем убиенные магией и наскоро ощипанные птицы.