Светоч жизни
Шрифт:
– Да, Арина?
– Тот мужчина, с которым вы в коридоре разговаривали… Это прозвучит, наверное, очень глупо… И не очень понятно, но могли бы вы не выпускать его из центра? Даже если он захочет вдруг поменять врача?
– Арина?
– Понимаете… Я… - девочка вздохнула, плечи поникли, и вся она съёжилась на сидении. Как объяснить то, чему она стала … свидетелем?! Как объяснить то, что она видела смерть этого человека? Сказать как есть? А если ей никто не поверит? Отправят в службу… ту самую, откуда уже не возвращаются, и где стены мягкие-мягкие? – Он умрёт. Если он покинет центр, его убьют.
Наталья Викторовна перевела взгляд на дорогу, хотела протянуть руку и коснуться пациентки, но вспомнила о том, что та её боится, и лишь сжала чуть крепче руль. Плавно выехала сквозь раскрывшиеся двери.
– Арина.
– Да?
– Ты знаешь, что когда тебя привезли в больницу, ты… перестала дышать. Пережила так называемую клиническую смерть. Врачи до сих пор не очень понимают, что это такое… Откуда берётся. Чем характеризуется. Чем опасно. Но в медицинской практике не раз были зарегистрированы случаи, что после такого «опыта», которому даже врагу не пожелаю, человек становится немного не таким, каким он был. Его начинает отличать что-то очень неуловимое. Нечто, чему нельзя подобрать название. После клинической смерти люди неожиданно начинали говорить на другом языке, хотя никогда в жизни его не учили. Открывали в себе талант к рисованию или музыке, хотя до этого, например, могли бы поклясться, что им медведь на ухо наступил или любой их рисунок хуже, чем каляки-маляки дошкольника. Люди начинали видеть и слышать необъяснимое. Природа клинической смерти понятна, то, что происходит с человеком после неё – уже нет. Поэтому не дрожи так сильно, я определённо не буду вызывать тебе коллег из дома скорби. К тому же, раны на твоей руке были вполне материальны, когда я тебя бинтовала.
Арина инстинктивно прикрыла ладонью руку. Наталья Викторовна грустно кивнула:
– Так что, я не буду спрашивать, что именно ты видела в том страшном видении. Но я сделаю то, что ты говоришь – не выпущу этого человека из центра. И, кое-что, Арина.
– Да?
– Рассказывай, хорошо? Если что-то случится, если тебе будет нужна помощь, или ты просто захочешь что-то обсудить, не молчи.
– Спасибо… - пробормотала девочка.
Наталья Викторовна, взглянув на неё, покачала головой и настаивать не стала, было совершенно очевидно, что доверие этого зашуганного ребёнка ещё придётся заслужить.
До университета они доехали в полном молчании, а там, высадив девочку, Наталья Викторовна уехала.
– Какие люди! – Антон, словно чёртик из табакерки, выпрыгнул в тот самый момент, когда Арина поднималась по лестнице на другой этаж. Чуть дрогнув, девочка подняла на него глаза. Выглядел парень… краше в гроб кладут. Словно не спал всю ночь.
А может, так оно и было. Кто его знает, какие развлечения у таких вот… представителей «золотой молодёжи».
Опустив взгляд, голова закружилась лишь от того, что Арина смотрела снизу вверх, девочка двинулась по лестнице дальше.
Одногруппник, протянув руку, резко рванул её на себя:
– Посмотри-ка на меня, крошка.
– Отпусти.
– Что? Ты ещё смеешь… - Антон замолчал.
На его плечо легла тяжёлая рука и чуть сжала. Голос, потребовавший у хищника отпустить его добычу, был не девичий.
– Игорь.
– Отпусти.
– Понял, понял. А ты теперь сирых и убогих защищать начал? Смотри, как бы не пожалеть из-за смены лагеря. Перебежчики они, знаешь ли, плохо кончают.
– Мрази обычно заканчивают ещё хуже. Так что думаю, в аду мы с тобой в одном котле вариться будем. Не переживай. Там ты мне всё расскажешь о моём плохом поведении.
Антон хмыкнул, потом расхохотался, отпустил Арину и по ступенькам двинулся вниз, мелко трясясь.
– Что его так насмешило?
– До одного котла с ним тебе нужно пересмотреть свой характер, совершить пару сотен дурных поступков и то не факт, что догонишь, - пробормотала девочка, поднимая глаза на неожиданного помощника. – Спасибо.
– Не за что. Тебя проводить?
– Нет. Я дойду сама. К тому же, мы одногруппники. Мне от него никуда не сбежать. Да и не нужно.
Игорь кивнул:
– Хорошо. Это… ты…
Арина вопросительно на него взглянула, и парень, чуть смутившись, сказал явно не то, что собирался:
– Если будет нужно, скажи… Я помогу.
– Спасибо, - ещё раз кивнула девочка, порядком недоумевая, что это такое случилось. В свой кабинет она двинулась прихрамывая, а взгляд парня жёг спину.
А вот Антон далеко не ушёл. Спустился на пару пролётов, а потом, резко поменял направление – ровно на противоположное, поднялся на крышу. Чтобы добраться до телефона, парню пришлось просто перевернуть содержимое учебной сумки.
Включил, набрал номер. На том конце не отвечали долго, а когда ответили:
– Бро! – голос звучал устало. – Я лёг спать полчаса назад! Скажи, что это что-то серьёзное? А не первый за полторы недели звонок с дружеским участием.
– Полторы… недели?! – Антон неожиданно потерял даже дар речи. – Как полторы недели?! О чём ты говоришь, бро! Я тебе звонил… на днях… просил…
– Ты о чём, бро? Не выспался?
– Всю ночь в больнице сидел, ждал результатов… Слушай, я что, правда, тебе не звонил?
– Извини, бро. Тебе пора бы отдохнуть. Всегда говорил, что эта твоя учёба не доведёт до добра. Просто вошёл бы в семейный бизнес как все и никаких проблем. Чтобы быть могильщиком, не обязательно знать права человеческого мусора.
– Ты в своём репертуаре! Ладно. Извини. Думаю, мне действительно нужно отдохнуть. Как насчёт этих выходных?
– Хорошая идея. Тёлочку подогнать?
– Нет. Если мне повезёт, то у меня будет интересная живая игрушка, оказавшаяся куда более … заманчивой, чем мне казалось. А если не повезёт, то мне будет не до игрушек. Увидимся, бро. Береги себя.
– Ты тоже, Тох. Ты тоже.
Некоторое время после звонка Антон просидел с закрытыми глазами. Потом набрал номер отца.
Дозвониться до него оказалось ещё сложнее, чем до старшего брата. В конце концов, глава полиции – это не просто так.
После того, как звонок дважды сбрасывался, Антон с маниакальным упорством перезванивал через полчаса.
На третий раз вызов всё-таки прошёл.
– Я надеюсь, что у тебя что-то серьёзное.
– И тебе привет, пап!
– Привет, сын. Почему звонишь? Ты вроде бы должен быть на занятиях. Или ты ещё в больнице?