Светоч жизни
Шрифт:
И всё чаще в воздухе пахло зимой, и засыпал весь мир.
Разговоры стали тихими и приглушенными, студенты, засыпая, прятались в укромных уголках, стали вялыми и не присматривались к тому, что происходит вокруг.
Именно так получилось, что Арина нечаянно подслушала чужой разговор.
Она опиралась на палочку, двигаясь медленно и осторожно по мягкому ковру библиотеки. Хотелось избавится от фиксирующей обуви и пройтись босиком, но «до следующего лета даже не думай об этом».
Арина и не думала. Спорить с Стальной леди было слишком опасно. Даже её собственный штат предпочитал просто молча делать то, что она говорит. Уж что-то, а профессионалом Наталья Викторовна была от Бога. А вот язык – от противоположной инстанции. Уж как скажет, так скажет.
Прислонившись к полке, Арина невольно улыбнулась. Она больше не боялась своего лечащего врача, просто… закономерно опасалась. В том числе и из-за её языка.
– Ты что?! – вопль заставил девочку подпрыгнуть, и, судя по звукам, не её одну. Потому что уже в следующий момент в щель между книгами было хорошо видно, как краснеющей девчонке кто-то зажал рот, с возмущенным:
– Да тихо ты!
– Рассказываешь такие вещи и хочешь, чтобы я вела себе тихо?! Я, между прочим, в него влюблена была!
– Я знаю. Поэтому и решил узнать.
– Мёртв… - девчонка откинула волосы со лба, и Арина ощутила, как по лопаткам побежал холодный пот. Ей не стоило здесь стоять. Ей нужно было уйти отсюда, как можно скорее, пока ещё не поздно. Пока… Пока она не услышала то, что слышать её не нужно! – Как он умер?
– Повесился. В своей комнате.
– Почему?! Он же… он же… И такие рассказы. И такие стихи! Он же!
– Не вынес издевательств. С первого курса. Помнишь, та шестёрка?
– Которая над девочкой-хромоножкой сейчас издевается?
– Да. Они самые. На первом курсе они играли с ним. Он был их личной живой игрушкой. Никто и вмешиваться не посмел, потому что побоялся, что станет следующей жертвой. Ну, знаешь, этот закон? Тот, кто заступается за козла отпущения, становится следующим. Он как бы… меняется местами с жертвой. Все были достаточно разумны, чтобы понимать, что этого делать не стоит.
– И он просто повесился?! Вот просто так?
– Да. Просто так. Оставил записку, что он больше не выдержит такого.
– Я не замечала…
Арина сползла по полке, не желая больше слышать, не желая больше знать.
Это же был просто сон! Это просто привиделось! Это ничего не значило! Только почему-то перед глазами стоял новенький письменный стол, выдвинутые ящики, все забитые толстыми тетрадями, рассыпанные ручки, карандаши…
И на этом столе восхитительный, роскошный письменный набор. И в нём, на оторванном листке, висящем на одной петле, было написано всего несколько строк.
«Больше так не могу. Больше так не хочу.
Они слишком страшные. Я больше не вынесу. Нет… Не знаю…
Не хочу даже проверять. Простите.
Люблю вас…»
Арина закусила губу, только не кричать, только не сорваться. Только не начать умолять. Только не это, только не снова. Почему? Почему она вдруг это видит?!
Самое плохое случилось позднее, когда Арину нашли. Потому что свидетелем оказался человек, которого она вряд ли бы хотела видеть.
Высокий парень с шикарным разворотом, не менее шикарной мускулатурой и потрясающим телом. Мечта всех девчонок, звезда клуба баскетбола и лыжной секции. Причём, поговаривали, что парню прямая дорога в олимпийский резерв.
Игорь Щеглов. Он же «самый спортивный парень университета».
– Т… ты… - растерялся он, на мгновение остановившись.
Арина посмотрела на него снизу. Взгляд ещё был немного расфокусирован, она ещё не очень понимала, где точно находится. Что вокруг, кто вокруг. Поэтому неожиданно протянутую руку приняла, правда, поднималась больше за счёт собственной упорности и упрямства, чем в действительности имеющимся силам.
– Ты… в порядке?
«Интересно», - мелькнуло в голове, - «как на такие вещи отвечают?»
– Это же был ты. Ты закинул меня тогда в лифт, - прошептала она, отпуская ладонь Игоря. – Спасибо, что сделал это осторожно. Дополнительных переломов и ушибов я не получила.
– Т… ты…
– То, что я ничего никому не сказала, не значит, что я не знала, что происходит. Нашли себе живую игрушку, - Арина шагнула вперёд, напоминая сама себе не то куклу, не то марионетку, не то странную игрушку чревовещателя, потому что говорила она не совсем то, что думала и уж точно не то, что собиралась сказка в действительности. Она не собиралась ничего никому доказывать, читать какие-то дурацкие лекции. Она собиралась просто взять нужную книгу и уйти из библиотеки. Сегодня её должен был встречать Паша. – Думали, что ничего не последует? Думали, что так легко всё закончится? Любое деяние имеет наказание или воздаяние, - легко прыгнули на язык слова Натальи Викторовны. – Спасибо, что помог подняться. А в следующий раз, когда найдёте себе живую игрушку, подумай о том, не станете ли вы убийцами в очередной раз.
– В очередной?! Эй, что ты… - выбитый из колеи Игорь протянул руку, чтобы коснуться плеча Арины, но девочка резко увернулась, отбив его ладонь.
– Я не «ты»! У меня имя есть, знаешь ли. Имя! Такое человеческое, как у всех нормальных людей. Я – А-ри-на. Не буду врать, что приятно познакомиться. Неприятно.
И не дав сорваться с языка мерзкому слову «убийца», Арина двинулась к дверям библиотеки, опираясь тяжело на палочку. Прихрамывала она уже к этому моменту как следует, и Игорь смотрел ей вслед, не находя, что сказать. Что это было? Только что, в последний момент, из-под чёрной банданы показалось??? Или показалось ему самому?
Ладно. У него есть телефон самой главной сплетницы. Он совершенно не желал с ней общаться, встречаться или заводить романтический интерес, но что не сделаешь ради того, чтобы понять, о чём говорила эта странная хромоножка с палочкой?!
А спустя ещё пару дней завертевшиеся события приняли новое направление.
Каждое деяние имеет воздание или наказание…
Слишком живая игрушка, слишком самовольная перестала устраивать зарвавшихся малолеток. Она не реагировала ни на что: ни на подначки, ни на подачки. Она не льстила, не просила никого о помощи, не просила остановиться их самих. Хотя, как будто им было бы дело до её просьб! Но если бы она умоляла, если бы она показала, что она их слабее, возможно, они бы оставили её в покое.