Светоч жизни
Шрифт:
В какой-то момент ей даже пришло в голову, что она только что продала свою душу дьяволу, но… кому нужна такая искаженная душа, пропитанная насквозь страхом смерти? Вряд ли. Дьявол предпочитает собирать урожай из куда более восхитительных душ. Которые не боятся смерти, не боятся его самого.
Арина уже не знала, кого она боится сама. Но теперь она оглядывалась по сторонам, но теперь ей бы и в голову не пришло выходить на улицу после захода солнца. Днём, под солнечным светом, было тоже страшно, и она вглядывалась в витрины, в стекла стоящих машин, отчаянно, испуганно, издёрганно.
Ей понадобилась помощь психотерапевта, чтобы снять посттравматический синдром, но она продолжала видеть кошмары. Ночь за ночью, задрёмывая днём, она видела эти могильно-зелёные глаза и бежевое пальто. Стоило закрыть глаза, и всё становилось совсем плохо.
Она перестала спать, перестала есть, боялась тёмных углов и узких переходов, пока, однажды, ей не сказала девушка-соседка, раскладывающая на столе разноцветные камешки:
– Ты так сойдешь с ума.
Арина сидела на улице, укутавшись в тонкий плед, и смотрела на солнце сквозь переплетение узких ветвей старой смоковницы. Кому пришло в голову посадить инжир здесь, в не самых подходящих для этого условиях, девочка не знала, да и не искала ответ. Её просто успокаивала эта развесистая крона. Конечно, инжира на нём не было, не выспевал, но эти листочки, эти тонкие корни и крепкие стволы – были чем-то завораживающим.
Соседка, взглянув на Арину, улыбнулась:
– Ты как алмаз.
– Что? Бриллиант?
– Нет. Бриллиант – это граненый алмаз, тебя ещё не огранили. Я бы даже сказала, что тебя ещё не нашли. И тот, кто огранит твой дар, твои таланты, тоже ещё не появился.
– Нет у меня никаких талантов, - буркнула Арина, опуская голову.
– Если бы не было, ты бы не пережила ту ночь.
– Ты не знаешь, о чём говоришь!
– Конечно, не знаю. Откуда бы мне знать? – мирно улыбнулась девушка, всё так же неспешно перебирая свои камни. – Не ершись, Арина.
– А, ты тоже хочешь мне помочь?
– Нет. Помогают тому, кто об этом просит. Я просто тебе подсказываю, что ты напрасно сходишь с ума. Тот, кто тебя преследовал, он не рядом.
– Как будто это кто-то может сказать!
– Это говорю тебе я, - девушка встала, оставив на столе россыпь разноцветных камушков. – Ко мне пришли. Думаю… я уже не вернусь, придётся возвращаться к работе. А ты, Арина, подумай о моих словах. Сойдёшь с ума, и когда вернётся тот, который тебя преследовал, а он вернётся – ты будешь для него лёгкой, славной добычей. Так что, стань сильнее.
Она действительно больше не пришла, эта девушка с разноцветными камнями, чьего имени Арина так и не узнала. На память остались только те самые камни, которые она бросила на столе, а девочка собрала, чтобы вернуть. Только вот, возвращать оказалось некому…
Дни проходили за днями.
Арина повторяла себе «стань сильной», когда становилось совсем невмоготу. Когда в магазине было невозможно найти нужное без чужой помощи. Когда нельзя было дотянуться до книги на верхней полке библиотеки и приходилось просить у кого-то помочь или отказываться от идеи её почитать.
Самое сложное началось в университете, со второго же сентября, на лекции.
Это была аналитическая стереометрия, сразу же с места – в бой, и к доске, решать очередную головоломную задачу, была вызвана студентка «Яблочная». Ну, да, фамилия у Арины была тоже более чем… побуждающая к фантазиям окружающих.
Яблочная Арина Валентиновна. «Яблочко» было самым добрым из уст сверстников, что слышала девочка в детском саду и начальной школе.
– Я не могу выйти к доске, Сергей Петрович, - пробормотала Арина под смех окружающих. На первое сентября на торжественной линейке, естественно, она не появилась. А когда второго все пришли, она уже заняла место на галерке аудитории, как можно дальше от первых рядов, где сидела всегда. Более того, свои «чудесные» волосы она спрятала под хипповской банданой, которая совершенно не подходила к её стилю серого чулка, зато была единственной, что удалось найти в санатории. И это тоже веселило окружающих.
– Вы замечательно провели лето, Арина? – Сергей Петрович даже приспустил очки на кончик носа, с искренним удивлением глядя на одну из своих самых лучших студенток первого потока. – Настолько замечательно, что забыли абсолютно всё?
Арина втянула голову в плечи, сказала ещё тише:
– Я не достану до доски.
Хохот стал громче.
Преподаватель нахмурился:
– Всем молчать. Почему, Арина? Вы не можете встать?
Можно было попробовать как-то что-то сказать, попробовать достучаться, объяснить, но иногда всё проще показать, чем пытаться защитить свою гордость такими вот… неуклюжими методами. Всё-таки студентка Яблочная никогда не отличалась хорошими социальными способностями.
Оттолкнувшись от парты, Арина отъехала назад, выезжая в сторону, в проход. У половины студентов смешки как отрезало. У второй половины смех стал тише, ехиднее, гадостнее.
Сергей Петрович кивнул:
– Я понял, Арина. Возвращайся на своё место. Антон, я посмотрю у тебя настроение просто чудесное? Давай-ка, ты к доске, посмотрим, что в твоей светлой голове осталось за это лето.
Как выяснилось, не осталось там совершенно ничего, но этого как раз ожидать и можно было. Антон чудеса смекалки никогда не демонстрировал. Но Арине было попросту страшно, когда к концу второй пары все три задачи решила только она одна…
Да, они были головоломные, отчасти действительно интересные, но это не повод.
Ещё хуже стала ситуация, когда преподаватели, войдя в положение студентки Яблочной, просто изменили всё расписание второму курсу. Перестроили его таким образом, чтобы занимались студенты в одной-единственной аудитории, в той самой, куда было удобно заезжать на инвалидной коляске.
При этом скидок на то, в каком положении находится Арина, не делал никто из них. У неё были, в конце-то концов, изранены ноги, а светлая голова находилась на плечах.
На первом курсе, Арина не была парией, но вот на втором… Лето многое изменило в головах её одногруппников, у кого-то вымело даже то подобие серого вещества, которое там было раньше, поэтому… поэтому в голову небольшой группки «королевишн» и «принцев», пришла «чудесная» идея, поиздеваться над Ариной.
Конечно, никакой прямой конфронтации и никаких прямых столкновений. Они же не полные идиоты. Только частично.
Одним словом, то, что началось дальше, можно было назвать одним-единственным словом. Травля. Это не было прямым столкновением, под пристальными взглядами преподавателей, это могло закончиться мгновенным исключением с курса, поэтому это были подлости.