Светоносец. Трилогия
Шрифт:
— Придержи свою руку, Сереш: где твоя вера? Уж ты-то должен знать, что Манихей способен переходить из Света в Тень столь же легко, как мы из комнаты в комнату. Не было на свете чародея сильнее его. Его сила могла остаться при нем и после смерти. Не так ли, жрец?
Уртред кивнул, настороженно поглядывая на Сереша.
— Мне показалось, будто призрак пришел от пирамиды на болотах...
Слезящиеся глаза старика зажглись волнением — у него, как видно, рассказ Уртреда не вызвал сомнений.
— Так Манихей явился тебе? Это хорошо. Точно так и сказано в Книге Света! Где-то среди нас таится Светоносец.
Таинственные слова старика озадачили Уртреда. И Манихей говорил о Светоносце — говорил, будто это Уртреду суждено открыть, кто это или что это. Уртред стал припоминать, что написано в Книге Света. В свое время он затвердил ее назубок под суровой опекой Мидиана, а после без конца перечитывал в башне старца. Ему вспомнилось место, где говорилось о священном граде Тралла — сей град в темную годину окажется во власти Червя, но из него же выйдет надежда рода человеческого, Светоносец. Этому будут сопутствовать многие видения, мертвые восстанут из могил. Говорилось там и о Герольде, но тут память подвела Уртреда. Старикан явно увлекся. Уртред сам сомневался, не от холода ли ему все это привиделось — но пришел же он в этот дом.
— Ты придаешь большое значение этому видению, — осторожно сказал он.
Старик, перестав приплясывать, заморгал слабыми глазами.
— Оно вселяет в меня надежду, а надежда — славная вещь. Ты говоришь, Рандел назвал тебя Герольдом? Это добрый знак. Не все потеряно: твой брат погиб, но в городе еще остались друзья, друзья, которые помогут...
— Отец! — прервал Сереш, по-прежнему, очевидно, не доверяющий Уртреду.
— Прости моему сыну. Он сжился со своим страхом, как и все мы... — Граф Дюриан погрузился в молчание, откуда, как ни странно, его вывела капля, упавшая с плаща Уртреда на каменный пол. — Извини и мне мою неучтивость. Ты продрог — пойдем к огню, и я угощу тебя тем немногим, что имею.
— А как же жрецы, разыскивающие меня? — возразил Уртред.
— Я уже говорил — у нас есть еще время в запасе. — И граф, светя факелом, устремился вперед по пыльному коридору, столь широкому, что по нему могли бы пройти в ряд шесть человек — да, вероятно, и ходили в лучшие времена. Но теперь здесь, как и у входа, веяло тленом, упадком некогда знатного рода. Паутина оплела дубовую мебель, оружие ржавело на стенах, серебряные подсвечники и блюда потускнели, мухи засидели большие зеркала, отражавшие призрачное шествие троих, черви источили стенные панели. Граф Дюриан, заметив, как видно, взгляд гостя, остановился посреди коридора и высоко поднял факел, осветивший картину печального запустения.
— Не слишком блестящее зрелище, верно? Знал бы ты, каким этот дом был раньше... когда им правила его прекрасная хозяйка, моя жена Элея, и у нас было еще двое дочерей и сын. Все они погибли — их, перебили в храме Ре при взятии города. А я остался защищать дом. Что за насмешка судьбы! Я думал, что это мне грозит опасность. Между тем убили всех, кто был в храме, а сюда никто даже не пришел. Да я бы отдал этот дом без борьбы в обмен на жизнь моих близких... Из всей семьи остались только мы с Серешем. Меня помиловали, поскольку я был слишком стар, чтобы носить оружие. Но Сереш сражался на болотах и скрывается с тех самых пор.
— Я
Граф горько улыбнулся.
— А чем был бы этот город, если бы всех его жителей истребили? Пустой оболочкой, лишенной живой крови. Кровь — вот что им нужно. Сначала вампиров было всего две или три сотни — те, что пришли с Фараном. Они питались рабами и пленными, взятыми в битве. Но потом они сошли в катакомбы под храмом Исса и своим колдовством подняли из могил давно почивших. Нужда в крови возросла. Все больше людей стало пропадать с улиц и из собственных постелей, и их высасывали досуха. Фаран пытался как-то остановить это, но его приверженцы совсем обезумели. Все, кто мог, бежали из города. Остались только самые старые или уж самые сильные. Я отношусь к первым, мой сын — ко вторым; но нас немного осталось — и тех, и других.
Граф снова медленно двинулся по коридору и наконец ввел гостя в обшитый дубом кабинет. Там на полках и столах лежали грудами тома в кожаных переплетах и пожелтевшие пергаменты. В одном углу косо стояла астролябия, в другом был соломенный тюфяк, на котором старик, видимо, спал. Пригасший огонь мерцал в огромном очаге, где можно было изжарить быка. Старик вставил факел в кольцо над камином и подбросил дров в огонь. Поднялся столб искр, языки пламени взмыли вверх, и Уртред ощутил, как желанное тепло проникает сквозь мокрую одежду. Сереш, молча следовавший за ними вес это время, остался у входа.
— Садись, — велел старый граф, указывая на единственный свободный от книг дубовый стул, стоящий у огня. Уртред сел, подумывая, не снять ли перчатки — скоро придется смазать их железные суставы, иначе они заржавеют и его руки перестанут действовать. Сереш смотрел на него все так же подозрительно, прислонясь к косяку, и не выпускал рукоятки меча, уперев острие в пол. Он явно не разделял полного доверия, которое питал к незнакомцу его отец, — да и с чего бы? В любую минуту его могли схватить и заковать в колодки на храмовой площади, вампирам на съедение. Старик достал откуда-то оловянное блюдо с коркой хлеба и куском серого мяса.
— Это все, что у нас есть, — виновато сказал он, — угощайся.
Уртред почувствовал голод — он ничего не ел с самого рассвета, когда еще не перевалил через Гору Преданий. Но если он не решался снять перчатки, чтобы не показать хозяевам своих искалеченных рук, еще труднее было бы открыть им то, что под маской.
— Благодарствую, я не голоден, — стоически сказал он.
Старик, досадливо цокнув языком, убрал блюдо.
— Расскажи нам, как ты оказался в городе: ведь от Форгхольма до нас путь не близкий.
Уртред вздохнул. Голова у него кружилась от усталости, голода и холода, но придется рассказывать, если он хочет, чтобы эти двое поверили ему.
— Рандел в письме велел мне прийти сюда: здесь, мол, готовятся великие события. Я пришел так быстро, как мог, но все же опоздал. — Уртред перевел дух и рассказал обо всем, что случилось с ним в городе, чувствуя, что полностью владеет вниманием своих слушателей. Колодки, храм, принесенный в жертву брат, смерть Вараша и бегство из храма, потом гроза, видение, таинственные речи Манихея среди сверкающих молний, жезл Иллгилла и Маризианова гробница, путь к дому Дюриана — все это излилось бурным потоком из уст Уртреда.