Светорада Золотая
Шрифт:
Стема прошел вглубь осинника, чувствуя, как под ногами пружинит болотистая мягкая почва. Надо же, такая сухость, дождя с квитня не было, а тут сырость и влага.
– Светка! – вновь позвал он. – Отзовись, солнышко мое!
Хорошо, что этого никто не слышал. Так к невесте князя не обращаются…
Но тут внимание Стемы привлекла сорока: она вертелась над одним из кустов, верещала, пробовала опуститься, но почему-то вновь взлетала с пронзительным воплем. И этот крик, как недобрый смех болотной кикиморы, казался зловещим. Однако Стема уже догадался: пусть и считается, что в этом месте
Сначала за зелеными кустиками мелькнуло что-то светлое, потом Стема увидел и саму княжну – она сидела на поваленном стволе, смотрела перед собой с самым независимым видом, теребя длинную сережку.
– Отчего не откликаешься? – спросил Стема как ни в чем не бывало. – Тебя тут пол-Смоленска разыскивает, а ты молчишь, как нежить лесная.
– Я и хотела стать нежитью. Чтобы меня все в покое оставили и дали свершить свою ворожбу.
– Да ну? И на кого колдовала? Игоря ли чарами приманивала или… меня любезного?
Светорада только хмыкнула.
– Больно надо! Ты и так пришел, хотя я и не звала.
– Ну, меня ведь сердечко ретивое к тебе привело.
– Не сердечко, а сорока-стрекотунья.
Теперь она поглядела на него. Не улыбалась, но лицо ее осветилось каким-то теплым и лукавым светом.
– И как отыскал-то?
– Да как раньше. Помнишь, ты девчонкой убежала из терема, а я отыскал тебя в этом осиннике. Однако тогда ты была ребенком неразумным, тебе многое прощалось, сейчас же почти княгиня. Тебе в пояс надо кланяться, а мне выбранить тебя хочется.
Он подсел к ней так близко, что коснулся ее бедром, улыбнулся, заметив, как зарделись щечки княжны. Конь тыкался ему в шею длинной мордой, и Стема отвел его голову рукой, постаравшись при этом обнять княжну и привлечь к себе. Однако Светорада резко отстранилась.
– Хватит, угомонись!
– Отчего же? Чем я хуже других твоих женихов? Светорада повернулась к нему. Ее почти зеленоватые в этом лесу глаза замерцали.
– С чего ты взял, что хуже, Стема? По мне, так ты и краше, и веселее, и удалью не уступаешь. Да только не про меня… вернее, я не про тебя, Стемушка. И о том мне надо помнить.
И она вздохнула.
– Я уже получила сегодня отповедь, за то что мила с другими бываю. Любезной и милой мне надо быть только с женихом просватанным. Он же все равно злой, будто хорек. Вот и сбежала от него в лес подальше.
Стема промолчал, сдувая падающие на глаза волосы. Надо же, при нем никто так не отзывался о молодом князе Игоре, но это сравнение с хорьком позабавило его. Было приятно, что Светорада считает его лучше иных женихов. Уж лучше Игоря так точно. А всякому парню приятно, когда красна девица говорит, что он лучше самого князя. Но это были сладкие и опасные мысли. И Стемка осадил себя. Эгей! Не торопись поддаваться льстивым речам хитрой лисички. Пропадешь!
– Зря ты так о князе, – сказал. – Игорь и воевода умелый, и отец своему войску хороший. Его люди всегда обуты, одеты, да и не без добычи походной. А копье в бою Игорь как метает… что твой Перун молнию! Лихо, сильно, умело. Я не так давно сам видел, как наш князь степняка с коня сбил одним броском. Да с таким, как Игорь, люди в любую сечу пойдут!
Говоря все это, Стема разгорячился, зажестикулировал бурно, глаза его вспыхнули. И он не сразу отреагировал, когда княжна произнесла:
– Так это в сечу. А вот замуж за него идти… И вздохнула горестно.
Стема потер пальцем переносицу.
– Гм. Что тут скажешь? Сам вижу, что не ладится у вас. Признаюсь, радость моя Светка, что, как подумаю о вашем браке, так и слышу грохот разбивающихся горшков. Вот такая пара из вас получится. Это как боги святы.
– Думаю, что грохот посуды не самое страшное, что меня ждет, – вздохнула княжна. – Я другого начинаю бояться… Боюсь, что если стану княгиней Киевской, то сгину. Затравит меня ваш лихой воин Игорь Рюрикович, как пес травит угодившую в капкан лису. Только ошметки и полетят.
Стема опешил. Такой печальной и сникшей он и представить себе не мог веселую смоленскую княжну. Что ж, если все обстоит так, как ей видится… Правду сказать, и ему так казалось. Однако это если она все же станет женой Игоря. Ведь ему ведомо нечто такое, что может уберечь ее от подобной участи. Сам взялся помочь в этом деле. Выходит, что и тут разумница Ольга правильно все предусмотрела.
– Идем, Света, – позвал Стемка, но девушка не двинулась с места.
– Куда мне идти? Я тихонько сидела тут, и хорошо мне было. Словно мавки зачаровали меня, сделав невидимой, чтобы никто не отыскал. Шустрая белка пробежала близко, не заметив, черный дятел долбил прямо над головой, а маленькие пестрые птички, оживленно чирикая, садились совсем рядом. Знаешь, незадолго до того, как ты позвал меня, из лесу вышел олень. Прошел недалече, и я видела его пятнистый бок, почти сливавшийся с пятнышками света на листве. Может, я и впрямь была зачарованная?
– И просидела бы тут всю жизнь? Или так долго, что, когда вернулась бы, никого из дорогих тебе людей уже не осталось бы в живых, ибо тот, кто провел время в зачарованном лесу, теряет связь с жизнью, проходят годы, а ему кажется, что минул всего лишь день. Ведь так в сказках сказывают? Ох, Светка, не страшно ли тебе было бы превратиться в корягу? А как же все мы, кто любит тебя, кого веселят твои пляска и веселый смех? Нет уж, голубка моя, я рад, что пришел за тобой и смог отвлечь от горьких мыслей. Ну, а теперь идем.
– Куда? – отозвалась Светорада и улыбка, появившаяся на ее лице при последних словах Стемы, вмиг погасла. – Куда ты поведешь меня? К жениху отведешь, чтобы выслужиться перед ним?
– Разве мне красивую девушку и повести некуда? Или ты настолько не доверяешь мне?
Света глядела на него, на его протянутую в ожидании руку. Неужто и впрямь не потащит к Игорю? Но куда тогда? И вдруг ощутила любопытство и некую потаенную радость. Ведь как ни стремилась она казаться независимой, ей очень хотелось, чтобы за ней пришли. А то, что пришел именно Стема, наполняло ее радостью, гасило обиду на злые слова жениха. От судьбы-то конечно, не уйдешь, но разве нельзя ей провести некоторое время с другом детства? Да еще с ладным и пригожим, у которого и улыбка такая ясная, и глаза ласковые. Даже то, как падала ему на лоб длинная прядь, нравилось ей.