Светящееся пятно. Кольцо вечности
Шрифт:
– Что именно?
– Не обручайся без моего ведома! И вообще – не торопись! Принцип таков: обручайся только если точно уверена, что хочешь выйти замуж, а замуж выходи только если без этого совсем никак. Разве тетушка Мэри тебя не научила? – В глазах Джастина читалась легкая насмешка.
Доринда ответила с присущей ей откровенностью:
– Тетушка вообще велела не выходить замуж. Она недолюбливала мужчин. Из-за Подлого дядюшки.
– Я никогда тетю Мэри не встречал, однако, по твоим рассказам, она весьма неприятная особа.
– Совсем нет! – воскликнула Доринда. –
Если Джастин и умилился при мысли о двухлетней улыбчивой Доринде, которой и в голову не приходит, что ее приютили из жалости, то виду не показал. Миссис Поршес не стала нравиться ему больше.
Доринда продолжила:
– Подлый дядюшка на самом деле был редкостным пройдохой. Сбегал из дома и кутил напропалую, потом возвращался, забирал у тети деньги и снова кутить.
– Существует закон, по которому имущество замужней женщины неприкосновенно. Почему она позволяла ему себя грабить?
– Она мне рассказывала про дядю, будучи уже больной. Кажется, она была немного не в себе… Она говорила: «Никогда не выходи замуж, Доринда! Дай мужчине власть, и он разобьет тебе сердце!» Как-то раз призналась: «Он был негодяем до мозга костей». И спросила, помню ли я его. Я ответила, что помню, как называла его «дядя Глен», у него были смеющиеся темные глаза и белый шрам на запястье. Тетя ответила с горечью: «Да, было в нем очарование. Своей улыбкой он мог и душу вытянуть, и последний пенни». Дядя, оказывается, присвоил все ее сбережения, кроме годовой ренты и пятидесяти фунтов в год, отложенных для меня. Тетя велела дяде больше ни пенни не давать.
– Он разве не умер?
– Она не знала, жив он или нет. Под самый конец – совсем уже не в себе – она пыталась взять с меня обещание, что я никогда не выйду замуж. Я, конечно, обещать не стала.
– Отсылай претендентов ко мне.
– А знаешь, Джастин, это неплохая идея! Безумно сложно постоянно говорить «нет» одной, без поддержки. Я давно мечтала иметь строгого родителя или опекуна, чтобы говорил «нет» за меня. Ты действительно готов отшивать женихов?
– Готов! Отошью с удовольствием. У меня отлично получится! Вот увидишь! Будешь мороженое?
Доринда посмотрела с укором.
– Разумеется буду! Джастин, спасибо за прекрасный ужин!
– На здоровье, дорогая. Послушай, я тут навел справки по поводу твоих Окли. Муж хорошо заработал во время войны.
– Да, я же говорила – они богаты. Миссис Окли рассказывала. Она из тех, кто сразу все выкладывает…
Джастин рассмеялся.
– В таком случае, Мартин Окли, должно быть, старается ни во что ее не посвящать. В общем, он вполне стабилен в плане денег, а про нее ничего плохого не известно – пожалуй, нет причин отказываться от работы.
Доринда зарделась от удовольствия. Джастин взял на себя труд разузнать, что за люди Окли, потому что она собирается у них работать. Доринда нашла его жест невероятно милым. О чем сразу же сообщила Джастину.
– Ведь больше никто обо мне не заботится! Только я сама. А было бы чудесно иметь строгого отца или опекуна – или кого-то в этом роде – для подобных случаев. Я бы ощущала тыл, если понимаешь, о чем я…
Джастин мило улыбнулся и возразил:
– Отцом я быть отказываюсь!
Доринда окинула его оценивающим взглядом.
– Да, ты, скорее, тянешь на брата…
– Вот уж нет, Доринда! Братом я тебе точно не буду!
Доринда списала резкий ответ на неудачное платье. Конечно, сестра Джастина никогда не купила бы платье только из-за того, что понравился цвет. Сестра Джастина должна обладать безупречным вкусом и не позорить его перед людьми. Однако в голосе Джастина была непонятная ей теплота.
Она сказала:
– Да, твоя сестра была бы совсем на меня не похожа.
Джастин загадочно улыбнулся.
– Я согласен быть «кем-то в этом роде».
Глава 4
На следующее утро Доринда отправилась в Милл-хаус – на большом «роллс-ройсе» в компании миссис Окли, гувернантки по имени Флоранс Коул, Марти и горничной, которая сидела рядом с шофером. Горничная проработала на миссис Окли около недели, однако уже выглядела измотанной. Рядом с миссис Окли никто, кроме Марти, долго не оставался. Флоранс Коул продержалась в семье Окли дней десять, и, насколько Доринда могла судить, шансы, что она останется на следующий месяц, стремительно таяли. Гувернантке, вероятно, неплохо платили, однако Марти и правда был «кромешным адом». Поскольку мальчик совершенно не походил на светленькую, полупрозрачную мать, Доринда сделала вывод, что он пошел в отца. В таком случае неудивительно, что мистер Окли даже на войне сколотил состояние. Доринда в жизни не встречала более требовательного ребенка. Он желал заполучить все, на что падал глаз. Сначала подпрыгивал на новеньком пружинистом сиденье и громко клянчил. Если не помогало, начинал реветь, будто раненый бык, и тогда миссис Окли раздраженно говорила: «Мисс Коул, ну сделайте что-нибудь!»
Сперва ему приглянулся черный козленок, который пасся на привязи у обочины дороги. Машина быстро пронеслась мимо, однако Марти еще долго возмущался, пока его внимание не привлекла брошь Доринды. Пронзительный, как вой сирены, вопль умолк, Марти на секунду застыл с широко открытым ртом, затем повелительно ткнул в брошь пальцем и спросил вполне нормальным голосом:
– Это что?
– Брошка, – ответила Доринда.
– Почему брошка?
– А почему ты – Марти?
Марти начал подпрыгивать.
– Почему брошка? Хочу посмотреть! Дай!
– Смотри со своего места. Или можешь подойти поближе. Это шотландская брошь. Она досталась мне от прабабушки. Желтые камушки – это кварц. Его добывают в горах Кэрнгормс.
– Как добывают?
– Находят.
– Хочу поехать и найти! Прямо сейчас!
– Сейчас холодно, – не растерялась Доринда. – Глубокий снег. Ты не найдешь камни.
Марти продолжал подпрыгивать.
– Глубокий? Мне по куда?
– Четыре фута и шесть с половиной дюймов. С головой провалишься.