Свежак
Шрифт:
— Нет.
— Звание старший мичман?
— Да.
— Ты знаешь, откуда приехала машина, которая стояла на заднем дворе?
— Да.
Вы на этой машине приехали?
— Да.
— Она принадлежит подразделению, в котором ты служил?
— Нет.
— Пока всё. Старший мичман, говоришь… будешь тогда «Боцманом». По возрасту ты вполне подходишь. Да и должность, наверняка, соответствует. Подойдёт?
— Годится. И больше ничего спрашивать не будешь? — Боцман выглядел обескураженным.
— А зачем? Ты думаешь, нам интересно, куда вашу сборную солянку везли, и какие
Вы же от крупного города пришли, а город — это вокзал или аэропорт, в том числе, и для приёма военно-транспортной авиации. Тащить поездом сборное военно-морское подразделение никто бы не стал. Это гарантированная утечка информации. Вот и получается, что прилетели вы на самолёте.
Пошли дальше. Раз никто из вас тельники не снял, а моря рядом не наблюдается, значит, бегать по месту прибытия никто из вас не планировал, и переодевать вас собирались в конечной точке маршрута. Только эта конечная точка, вряд ли мирный областной центр в серёдке страны, а это означает, что самолёт ваш сел на дозаправку. Ну, или самолёты.
Капитан третьего ранга по должности никак не меньше командира усиленной роты, а то и батальона. Плюс иностранная, нештатная техника. То есть от двухсот до шестисот человек, а то и намного больше. Смотря, какие части и технику вам в усиление, впихнули.
Хотя … вероятнее всего в этом городе вы должны были получить эту технику. В том числе и иностранную.
Из чуть более двухсот человек шестеро иммунных, это, конечно, много, но допустимо. То, что вы команда сборная, с бору по сосенке собранная, по документам видно. У всех срок службы и возраст разный, у тебя вообще запредельный, а все документы с иголочки, как будто вчера выданные.
Вы все волки битые-перебитые. Даже женщина-врач. У неё три отметины от ранений, два из них пулевые. У тебя четыре и ты когда-то был порезан в лоскуты. Видимо, миномётная мина небольшого калибра рядом разорвалась или граната из подствольника. У капитана два пулевых и два осколочных. У старшины одно пулевое. Он молодой, но по самому краю ходил. Это по его глазам было видно. Этот парень на нас всех волком смотрел. Как на врагов народа.
Двое на втором этаже вас прикрывали как родных — до последнего патрона, а потом пустыми автоматами отбивались. Один автомат сплющен, у второго сбит приклад и оба ствола кровью и кусками кожи забиты. Ваши сослуживцы сами погибли, но вам отойти дали.
Вы трое всё, что у вас было, до железки отстреляли, от жажды умирали, но не дрогнули. Капитан в этой бронированной коробке сидел, хотя мог попробовать уйти, пока у него силы были. И заметь — никто не застрелился, хотя такая возможность была у всех. Лично для меня это показатель стойкости бойцов и всего подразделения в целом — необстрелянных щенков к вам не набирали.
Вот только неинтересно нам всё это. Здесь люди совсем иначе живут. Созреешь, сам о себе расскажешь, а по мелочам ты ни разу не соврал, хотя вполне мог. Люди всегда врут в мелочах. Им так жить проще. — Платон замолчал, и старший мичман тут же задал вопрос.
— Откуда
— Дары разные бывают. Ты воду из воздуха достаёшь, а кто-то ложь от правды отличает. Только и всего. — Боцман, глядя Платону в глаза, медленно опустил подбородок.
До следующей точки Рона они добрались через шесть дней. Поначалу хорошая лесная дорога через сутки энергичного движения превратилась в узенькую тропку, выведшую отряд на обширную поляну и на ней пропавшую. Если бы не Тигр с Шушей, пришлось бы пробиваться через окружившие поляну густые кусты и переться дальше по лесной чаще. Осталось бы только бросить прицеп. Платон уже начал прикидывать, что и на кого ему нагрузить, а что просто оставить на месте, спрятав в кустах, но рядом неожиданно нарисовалась Шуша.
Большая кошка подошла с важным видом и ткнулась Платону в бедро, громко мурча и напрашиваясь на похвалу. У Платона выскочила картинка — нормальная лесная дорога. Начиналась он в самом дальнем углу поляны сразу за пятиметровой полосой густого кустарника. Сначала неширокая заросшая травой колея становилась шире, затем вливалась в небольшую прогалину и превращалась опять в лесную просёлочную дорогу. По этой дороге и дошла группа Лучника до, спрятанной глубоко в лесу, секретной военной базы.
Это была небольшая военная часть на, перезагружающемся каждые четыре месяца, кластере. Она должна была перезагрузиться ещё неделю назад, но, видимо, время перезагрузки сдвинулось и здесь. За два километра до части появилась граница кластера — лента лесной дороги, испещрённая грязными кляксами высохших луж, сменилась на ровную полосу тёмно-серого асфальта без единой выемки или изъяна.
Подходя, они услышали отдалённые редкие одиночные выстрелы. Оставив бо?льшую часть отряда прямо на дороге, Платон с Тайрой и грысями пошли дальше.
Метров за двести от военного городка дорога делала резкий поворот и её полотно сужалось. На всём оставшемся отрезке дороги, до крепких стальных ворот, на асфальте стояли бетонные блоки, казалось, набросанные хаотично. Проехать было можно, но скорость машины была бы минимальной.
Ворота части были закрыты, и сама она сильно отличалась от предыдущей. Трёхметровые бетонные стены венчали метровые металлические штыри с натянутой между ними колючей проволокой. КПП состоял из бетонных блоков с выглядывающими из амбразур крупнокалиберными пулемётами. Наверху блока стоял стальной колпак с торчащим из него стволом странного, похоже, скорострельного орудия. Платон остановился и проговорил в рацию.
— Кнопка! Подтягивайтесь. Без тебя не справимся. — Далёкие выстрелы продолжались, но это был не огонь на поражение, а, скорее, способ привлечения внимания. Одиночные щелкали раз в полторы-две минуты. Больше никакого шевеления на видимом Платону пространстве не было.
Ворота, блокпост с торчащим колпаком орудия, забор с колючкой и две возвышающиеся по углам забора капитальные вышки. Высотой метров в шесть, укреплённые металлическими листами и с торчащими стволами крупнокалиберных пулемётов. Обочины дороги были чисты, а лес за ними явно искусственно прорежен, и лезть туда Платону категорически не хотелось. Нарваться на мину там можно было как «здрасти».