Свежак
Шрифт:
— Много говоришь — проворчал Боцман. Тайра опять промолчала, но шагнула поближе к Боцману.
— Что берём?
— Ты сгружаешь карабин и боеприпасы и берёшь у Кнопки один гранатомёт.
Тайра остаётся со своим штатным оружием и у нас получится штурмовая тройка с тремя калибрами. Тогда боеприпасы на какой-либо из наших стволов там найдём или подберём на месте оружие погибших. Ещё берёте нагинаты — вряд ли в этом кластере есть высшие заражённые.
Гость! Отсыпь нам три десятка споранов и все свои реанимационные запасы. Очень похоже, что этой работы у нас будет выше крыши.
Пока будете здесь болтаться закопайте поглубже это драгоценное дерьмо. Не дай бог наткнутся на него пришлые рейдеры, а ещё хуже муры Квазимодо. Тогда мы все будем иметь бледный вид. От золота они точно не откажутся, а потом и дальше полезут.
— Лучник! Я с вами. Как вы без меня живых найдёте? — Спросила Кнопка.
— Нет, радость моя! — Отозвался Платон.
— Живых найдут Тигр с Шушей. Они прекрасно распознают иммунных. Кошки уже сейчас их «видят». Ты в отряде нужнее, а мы справимся.
— Лучник! — Неожиданно позвал Платона Боцман, протягивая ему бинокль.
— Посмотри! Пустыши все молодые и без оружия и форма отличная от инкассаторов. У инкассаторов хоть какое-то оружие есть. Дерьмовенькое, правда, и боеприпасов нет от слова совсем. По паре патронов в пистолетах осталось, а дробовики вообще пустые. — Платон взял бинокль и навёл его на поле.
Действительно. Все видимые ему лица были молодыми, а если быть точнее совсем юными и ничем не отличались от лежащих на поляне пустышей. Разве что на поляне они были постарше — лет семнадцати. Просто перерождение и последующая смерть исказила молодые безусые лица и сразу он на это внимания не обратил.
У Платона шевельнулось давнее воспоминание — так выглядели воспитанники юнкерских и кадетских школ-интернатов для детей, родители которых погибли на службе Императору. В такие школы набирали с шести лет. Система подготовки включала в себя, в том числе и летние полевые лагеря. Дети, валяющиеся на поле, выглядели воспитанниками именно такого интерната.
— Очень похоже на Суворовское училище. — Вдруг сказал Гость.
— В моём мире так назывался военный интернат для детей. Но какая связь между инкассаторским броневиком и армейским учебным заведением?
— Доедем, узнаем. — С непонятной злобой ответил Боцман.
Платону тоже было не по себе и было не по себе все эти тысяча двести метров, заваленных разорванными детскими телами — свернуть с отчётливого следа, оставленного в поле пикапом, Боцман не имел права.
Наконец они подъехали к краю поля. Здесь были невысокие, не более трёх метров в высоту, но густые кусты с хорошо видимым издали асфальтовым проездом в них. Проезд начинался с небольшой бетонированной площадки с двумя бетонными колпаками по её краям. Боцман свернул туда и так же не торопясь проехал ещё порядка восьмидесяти метров.
Кустарник закончился так же неожиданно — то, что это искусственная посадка Платон догадался ещё на поле. Сразу за кустарником стояло длинное строение. Простая бетонная коробка без окон высотой в шесть метров с семью большими въездными воротами. Одни ворота были распахнуты настежь, а рядом с ним стоял большой бронированный автобус. Он здо?рово отличался от того пикапа, на котором они только что подъехали. Размерами раз в пять больше, а степенью защиты в десять.
Двери броневика были открыты, а площадка перед ним залита кровью и завалена обгрызенными костями с редкими вкраплениями мяса и сухожилий. Вперемешку с костями валялись уже видимые Платоном пистолеты, помповые ружья, небольшие пистолеты-пулемёты, гильзы и пустые обоймы.
По обрывкам форменной одежды Платон быстро распознал около десяти костяков инкассаторов и, … сколько они успели перебить неиммунных детей, посчитать было невозможно. Обгрызенные пустыши были в таком же светло-сером камуфляже, а если вспомнить поле, по которому они только что проехали, то сразу становилось понятно, где висящие на берёзах охранники чужих денег оставили свой носимый боекомплект.
— Выходим? — Полувопросительно, полу утвердительно спросил Боцман.
Платон «прислушался» к эмоциям Тигра — тот указывал дальше. За здание. Платон увидел несколько зелёных силуэтов — Тигр считать не умеет, поэтому, когда людей больше двух он показывает несколько переплетающихся друг с другом фигур. Стоило бы осмотреть здание, с призывно распахнутыми воротами, но это можно было бы сделать несколько позднее.
— Едем дальше. Тигр показывает живых за этим сараем. — Боцман молча нажал на газ. Двигатель взрыкнул и тяжёлая машина неспешно поехала по разбросанным на дороге костякам.
Они обогнули бетонное сооружение, похожее на гараж и их взорам открылась очередная граница кластера. Заасфальтированная площадка переходила в ровную дорогу с белой дорожной разметкой. Метров через пятьсот дорога неожиданно обрывалась и сразу за очередной полосой опалённой земли переходила в дорогу просёлочную, которая вела к небольшой берёзовой роще со стоящими среди деревьев деревянными домами. Рощу ограждал обычный деревянный штакетник не выше полутора метров. Этакое лёгонькое деревянное ограждение вокруг обычного детского летнего лагеря.
Это был действительно детский лагерь. Основные строения на его территории, стоявшие в окружении берёз, оказались лёгкими одноэтажными домами, здорово смахивающими на длинные казармы, а дальше, в самой глубине стояло небольшое капитальное строение из красного кирпича, видимое из броневика лишь частично.
Сейчас хлипкий деревянный забор был проломлен в нескольких местах, ворота на территорию снесены, а на дорожках лагеря валялись обгрызенные детские костяки. Большие деревянные дома с открытыми верандами были беспощадно разгромлены — ведь стеклянные окна и лёгкие двери не могли удержать огромное количество переродившихся детей.
Все эти казармы были раскрашены в разные цвета: желтый, синий, красный, зелёный. Встречались и разнообразные сочетания: жёлто-зелёный, красно-белый, сине-зелёный. Каждое строение на тридцать-сорок человек — из окна пикапа были видны длинные ряды двухъярусных кроватей, стоявших в больших комнатах. На крылечках с весёлыми разноцветными перилами и рядом с ними валялись детские кости с ошмётками сухожилий, над которыми вились крупные зелёные мухи.
— Бу-у-э! — Раздалось с заднего сиденья.