Свидание со смертью
Шрифт:
— Надеюсь, теперь старый человек сможет поспать?
— И я тоже, — сказал Римо. — Я очень устал.
— Жаль, но кому-то нужно ликвидировать этот беспорядок, который ты тут устроил.
— Я устроил? Я, по крайней мере, голов не рубил.
— Естественно. С твоей техникой ты не в состоянии выполнять тонкую работу. Но даже такой человек, как ты, может быть в чем-то полезен. Убери этот отвратительный мусор! Трупы здесь только портят чудесный ландшафт. Кстати, и этого болтуна с собой прихвати. Если можешь, постарайся, чтобы он держал язык за зубами.
Уолфши отправился было
— Ты действительно совершенно бесполезное существо, — сказал Римо, наблюдая, как Уолфши сотрясается от очередного приступа рвоты.
— То же самое говорит и мой дядя. Обо мне почти все так говорят.
— Что ж, эти «почти все» правы. — Римо взвалил на плечи труп и потащил к подножию горы, где и оставил его в пересохшем русле ручья.
То сундуки, то трупы, тоскливо думал он. Кажется, всю жизнь он только и делает, что таскает тяжести с места на место.
Откуда-то донесся звук вертолета. Римо принялся настороженно вглядываться в темноту, пытаясь различить бортовые огни. Вертолет, похоже, кружил над склоном горы, но дальше их поляны почему-то не полетел. Это успокоило Римо. Значит, они не заметили Карен. Очевидно, искали отряд, напавший на их лагерь.
Шум то отступал, то становился громче, то снова стихал. У того, кто руководит операцией с вершины горы, размышлял Римо, перетаскивая трупы в овраг, есть небольшая собственная армия.
Снова застрекотал вертолет. Римо почувствовал, что у него вспотели руки. Он не любил звука вертолетов. И автоматной стрельбы. Ему были невыносимы крики детей. Они напоминали ему о войне, которую он больше всего на свете хотел бы забыть.
Но не мог. Каждый раз, слыша шум вертолета, он вновь вспоминал о ней.
Глава седьмая
Больше всего запомнились трупы.
Это происходило на каком-то холме в джунглях близ одной вьетнамской деревушки. Во взводе, где служил Римо, в очередной раз кончилось продовольствие, и им пришлось кормиться самим, устраивая пиршество из экзотических птиц с хохолками и доисторического вида растений. Вот уже более полугода они удерживали эту высоту. Похоже, пора было уходить.
Снова.
Вот только каждый раз, когда кончались припасы, с Малакки и Суматры прилетали вертолеты, пополняя запасы продовольствия. А с появлением вертолетов усиливался снайперский огонь по американскому лагерю.
Все было бесполезно. Римо отлично это понимал, как и все остальные во взводе. И даже во всей американской армии. Семьдесят человек, окруженные противником, не испытывающим недостатка в оружии, не могли долго удерживать высоту.
И все же они удерживали ее — в течение недель, которые складывались в месяцы. И хотя смерть вырывала из их рядов новых и новых бойцов, вертолеты исправно подвозили продовольствие тем, кто остался в живых.
Вертолеты никогда не подвозили подкрепление. Сюда, в это проклятое Богом место, прилетали лишь агенты ЦРУ, вынюхивающие неизвестно что. У них были солнечные очки и какие-то необычные пистолеты, и за время своего кратковременного пребывания на холме они не перебрасывались с остальными даже
Иногда рядовые интересовались у цэрэушников, когда можно будет уйти с высоты, но разведчики либо не знали, либо предпочитали молчать. Они не имели к армии никакого отношения и не хотели вмешиваться в ее дела.
Даже когда началась история с трупами.
Это была идея командира.
Трупы начали появляться уже после первого месяца их пребывания на холме. К этому времени люди были измотаны, боевой дух резко упал, к тому же они были отрезаны от мира и боялись спать по ночам. Их поддерживал лишь своеобразный черный юмор, свойственный людям, которые так часто видят смерть, что уже не воспринимают ее всерьез.
Всех, но не командира. В звании майора, он чувствовал себя здесь как рыба в воде. Утром он просыпался задолго до остальных и к подъему был одет, побрит и насвистывал. Он спал крепко и просыпался, готовый убивать. Во время боя ему не было равных, особенно если приходилось драться врукопашную. Римо много раз наблюдал, как он заходится от смеха, когда ему удавалось задушить голыми руками вьетконговского солдата.
Шло время, и пока остальные просто деградировали, майор становился опрятнее, активнее и хитрее. Ему нравились боевые действия на холме. У всех мурашки шли по коже при мысли, что они никогда не уйдут с этой высоты просто потому, что командир чувствует себя как рыба в воде.
И тогда появились первые трупы. Однажды душным утром Римо вместе с другими, проснувшись, увидел изуродованные тела шести вьетконговских солдат, висевшие на проволоке в дальнем конце лагеря. Они были привязаны за запястья. Глазницы и зияющие раны были сплошь облеплены черными мухами.
— Пусть это послужит врагу уроком, ребята, — с улыбкой заявил майор солдатам, глазеющим на это зрелище, открыв рот. — Мы окружим лагерь их скелетами. Пусть знают, как сопротивляться армии США. — И быстро, уверенно кивнув, он удалился с видом человека, только что вручившего всем подарок.
В то время на холме как раз находился человек из ЦРУ. Он прилетел несколькими днями раньше. Звали его Макклири, и он разительно отличался от других представителей службы безопасности, которые бывали тут раньше. Во-первых, он не был тощим пронырой-стукачем. Макклири был крупным, упитанным мужчиной. Во-вторых, вместо правой руки у него был протез в форме крюка. По его виду было понятно, что при желании он может доставить много хлопот, но, подобно всем остальным, предпочитал заниматься своим делом. И даже увидев тем жарким августовским утром распятые на проволоке тела, он ничего не сказал.
Чуть позже в тот же день Римо подошел к нему и сказал.
— Помогите нам выбраться отсюда. Командир сошел с ума.
Макклири плюнул на свой крюк и обтер его о штаны.
— Я знаю, но не могу.
И пошел прочь.
Каждый день на проволоке появлялись новые тела, а старые разлагались и падали вниз. Иногда птицы хватали отдельные члены и пытались их унести, но не могли выдержать больше нескольких ярдов, поэтому территория лагеря была усеяна серыми пальцами и конечностями, обглоданными червями.