Свидание в храме Афродиты
Шрифт:
Мэрайя задохнулась при столь откровенном и неожиданном выпаде, прежде чем успела замаскировать свою реакцию. Искушенная и опытная Мэрайя Бичем – публичная персона, репутацию которой она лелеяла последние семь лет, – при подобном оскорблении лишь насмешливо рассмеялась бы обидчику в лицо.
Что она немедленно и сделала.
– Я польщена, что вы тратите свое, несомненно, бесценное время, чтобы замечать подобные вещи, Уолфингэм.
Его ноздри раздраженно затрепетали.
– Вы в восторге от своей репутации?
В восторге ли она?
О
Это была ее личная шутка над высшим обществом, глубокоуважаемые представители которого воспринимали ее как женщину с определенной репутацией, когда лишь она одна знала, как они ошибаются. Только ее дорогая Кристина, которая теперь наслаждалась своим первым сезоном, знала истинную причину кокетливого поведения Мэрайи на публике. Конечно, с ее стороны было бы рискованно делиться конфиденциальной информацией с кем бы то ни было, однако Мэрайя попросту не хотела, чтобы ее обожаемая дочь, единственное любимое существо на свете, поверила той чепухе, которую в высшем свете болтали у нее за спиной.
– Так же, как и вы своей, Уолфингэм, – огрызнулась Мэрайя.
Дэриэн нахмурился, вспомнив, какого мнения она придерживается о его репутации.
– Тогда ответ отрицательный, – резюмировал он.
Она печально улыбнулась:
– К сожалению, даже вы не можете диктовать обществу, как к вам относиться.
– Даже я?
– Ну конечно, вы же у нас всемогущий герцог Уолфингэм, разве нет? – беззаботно отозвалась она. – Ваша рубашка, – напомнила Мэрайя, потянувшись за ней. Однако Уолфингэм продолжал держать ее в руках, стоя к ней слишком близко… волнующе близко.
Дэриэн все смотрел на нее, пытаясь прочесть хоть какие-то мысли в этой на удивление смышленой головке. Вчера, до разговора с Мэрайей Бичем, он бы поклялся, что она не более чем находчивая пустоголовая вертихвостка, преследующая лишь самые незамысловатые цели и простенькие желания.
Он все еще не имел ни малейшего понятия, кто на самом деле эта женщина, но пустоголовой она точно не была. В этом свете ее флирт с Энтони, мужчиной моложе ее на десять лет, ставил его в тупик.
– Мэрайя… – Дэриэн резко замолчал, услышав быстрый стук, вслед за которым дверь в спальню распахнулась настежь.
– Мама, я… – Леди Кристина Бичем остановилась на пороге, узрев интимную сцену, открывшуюся ее глазам, главными участниками которой являлись ее собственная мать и красивый полураздетый мужчина.
Дэриэн никогда прежде не оказывался в подобной ситуации и теперь судорожно размышлял в поисках подходящих слов. Он хмуро взглянул на Мэрайю, но та оцепенело смотрела на него. Тут графиня сначала нервно хохотнула, а потом дала себе волю и рассмеялась во весь голос.
Не иначе как над Дэриэном…
Глава 3
– Надеюсь, леди Кристина, вы не подумаете обо мне слишком плохо, учитывая обстоятельства нашей прошлой встречи? – вежливо произнес Дэриэн, танцуя с девушкой на балу леди Стоктон спустя неделю после их знаменательной встречи в гостевой спальне Карлайл-Хаус.
Неделю, которую Дэриэну почти полностью пришлось провести в собственной постели, выздоравливая после нанесенной ему огнестрельной раны. Большую часть этого времени его мысли возвращались к событиям того утра.
Ему пришлось многое запомнить и обдумать после того, как в спальне неожиданно появилась Кристина Бичем.
Внезапное веселье Мэрайи длилось недолго. Уверенными и проворными движениями она наконец помогла Дэриэну облачиться в рубашку, после чего извинилась и, увлекая за собой дочь, спустилась вниз, чтобы послать за каретой герцога.
Закончив одеваться, Дэриэн, к своему удивлению, почувствовал слабость. Сидя на краю кровати, он отдыхал, терпеливо ожидая, пока за ним прибудет экипаж. Вскоре появился лакей, с его помощью Дэриэн осторожно спустился с лестницы и удобно устроился в карете. Из-за слабости слова его благодарности графине были до неприличия краткими.
Вернувшись в Уолфингэм-Хаус, он немедленно послал за своим доктором, который согласился с диагнозом, поставленным коллегой, и на три дня приговорил герцога к постельному режиму. После этого доктор советовал еще несколько дней отдыхать, если герцог не хочет покинуть этот бренный мир раньше срока по собственной глупости.
Дэриэн презирал любые формы слабости – в себе даже больше, чем в других, – и вынужденное пребывание в постели тяжким бременем легло на его плечи, несмотря на несколько визитов самых близких друзей, которые немного скрасили его вынужденное затворничество. Энтони тоже заходил к нему несколько раз, однако ему сообщали, что Дэриэн не в состоянии принимать гостей, что позволило тому избежать конфликта хотя бы до тех пор, пока не выздоровеет.
Ему пришлось поверить на слово, что графиня сдержит свое обещание и не выдаст секрет происхождения его раны, а также то обстоятельство, что он провел ночь в ее доме. Но у него не было никаких сомнений в том, что Мэрайя с огромным удовольствием поведает Энтони все подробности попыток Дэриэна убедить ее положить конец их дружбе.
Как только он почувствовал себя более-менее сносно, Дэриэн немедленно продиктовал своему секретарю письмо графине с тщательно подобранными словами благодарности. Никакого ответа, устного или письменного, он не получил. Как будто Мэрайя Бичем, как и он сам, предпочла сделать вид, будто той ночи вообще не было.
Поэтому сегодня был первый случай, когда Дэриэну представилась возможность лично принести свои извинения для начала младшей из двух леди Бичем.
Внимание самой Мэрайи этим вечером было довольно трудно привлечь – когда бы Дэриэн ни пытался подойти к ней, она все время разговаривала или танцевала с другими джентльменами. Кристина же отнеслась к его приглашению на танец гораздо менее неохотно. В отличие от ее матери Кристина полностью понимала всю важность оказанного ей внимания, ведь раньше герцог Уолфингэм старался избегать публичных пыток под названием «танец» на светских мероприятиях.