Свидания со злодеем

Пашнина Ольга Олеговна

На этой оптимистичной мысли я уснула.

Проснулась от противного едкого запаха дыма.

Я резко села в постели, перепугавшись до полусмерти! Совершенно некстати в памяти всплыли слова Габриэла о том, что я могу покинуть комнату только в случае пожара. Он уже не запирал дверь, но я все равно испугалась, я видела, сколько бед может натворить огонь.

Но потом, когда флер сонливости растворился в ночной темноте, я поняла, что ощущаю не совсем дым. Скорее… табак? Сигарету? Да, это определенно был табак. Терпкий, горький, тяжелый — такие

сигары курили некоторые отцы детей в саду, где я работала. Иногда сигареты были баснословно дорогие, иногда преступно дешевые, но противный запах въелся в память и даже вытащил из сна.

— Габриэл? — позвала я.

Никто не откликнулся, и я выскользнула из постели. Что-то произошло, что-то изменило его планы, а теперь еще и этот запах… Он становился сильнее у лестницы, вел меня вниз, на первый этаж. В холле никого не было, дверь казалась надежно запертой, и я заглянула в коридор, что вел к лаборатории. На самом деле я не ждала увидеть там Габриэла, поэтому вздрогнула и оцепенела.

Он не видел меня, сидел на полу у стены и курил. Я впервые видела его таким. Почти физически ощутила тоску, заполнившую все пространство темного коридора. Мне показалось в темноте, что его рука с зажатой сигарой слегка дрожит. Едва заметный отблеск факела где-то под потолком чертил на красивом лице мужчины черные тени. А взгляд… Габриэл не смотрел на меня, но даже то, что удавалось заметить, поражало. Он смотрел так, словно только что пережил нечто страшное. Мое сердце испуганно забилось. Что-то с Генри? С Сибиллой? Кем-то из Гримвеллов? Только опасность для семьи может выбить из колеи такого, как Габриэл.

Мне бы уйти. Оставить его наедине с внутренними демонами и болью, бесшумно проскользнуть в свою комнату и остаться там до утра, сделав вид, будто жизнь течет своим чередом. Но она не текла. Она изменилась — окончательно и безвозвратно. Поэтому, собравшись с духом, я негромко позвала:

— Габриэл?

Он поднял голову. Из легких словно выбили весь воздух. На секунду показалось, будто на его ресницах блеснули слезы. Но, сделав шаг вперед, я поняла, что это была лишь игра воображения.

— Ты в порядке?

— Почему ты не спишь?

— Меня разбудил запах табака.

Он посмотрел на сигару так, словно впервые ее видел.

— Прости. Тебе не нравится запах? Я не думал, что почувствуешь.

— Что происходит? Ты весь день сам не свой. Это связано со мной? Я сделала что-то не так?

— Нет, Теана, — голос звучал ровно, хрипло и устало, — находясь здесь, я потерял счет времени. И забыл, что значит сегодняшняя дата. А сейчас понял, и накрыло. Прости, я уберу сигару, открой окно, запах быстро уйдет.

— А какая сегодня дата?

Он молчал так долго, что я почти уверилась: не ответит. Не захочет пускать меня так близко, и будет совершенно прав, ведь я чуть не упекла его за решетку.

— Годовщина смерти родителей. Их казнили сегодня, больше двадцати лет назад. На городской площади.

Меньше всего я ожидала такой ответ. С Габриэлом, невозмутимым,

уверенным в себе, циничным и жестким, никак не ассоциировалась глухая тоска по близким. Мне казалось, он вообще не испытывает боль, просто не умеет. Несгибаемый и холодный, заперший все чувства под замок, если они вообще были.

А сейчас передо мной сидел уставший мальчишка. Пусть давно выросший, превратившийся в главу магического рода и завидного холостяка, но в душе все еще парень, оставшийся сиротой с младшими братьями и сестрами на руках.

Я все же коснулась его руки, не удержалась. Несколько секунд Габриэл смотрел на переплетенные пальцы с легким удивлением, будто не ожидал такого жеста. Потом чуть сжал.

— Расскажешь, что произошло? — тихо спросила я.

— Ты ведь знаешь. Я написал донос. Их казнили.

— Все, что я знала и в чем была уверена, ты перевернул с ног на голову. Харальд Лотнер оказался не спасителем и благодетелем, а одержимым местью колдуном, родители — не невинными жертвами, а магами, а сама магия не абсолютным злом, а противоречивым и многогранным даром. Мне кажется, в истории твоих родителей тоже все не так просто.

Но даже если бы он ничего не рассказал, я бы все равно не ушла. Пусть он тысячу раз злодей, я почему-то не могу сопротивляться притяжению. Как только я делаю шаг назад, неведомая сила толкает все ближе и ближе.

— Их застали за колдовством. Один человек… он бы сдал их, это был вопрос времени.

Каждое слово давалось ему будто с трудом. Мне казалось, сейчас я услышу то, что сделала из Габриэла Гримвелла того, кем он является, как нападение колдуньи сделало из меня ярую противницу магии.

— Началось бы расследование. И тогда казнили бы и меня, как взрослого члена семьи, а младших отправили в приют до получения документов и одна Звездноликая знает, какая судьба бы их ждала. Поэтому отец придумал план.

Я уже догадалась, что это был за план, и перестала дышать.

— Я должен был пойти к законникам и сдать родителей. Изобразить готовность сотрудничать, сказать, что мы ужасно их боимся и попросить защитить меня и детей. Тогда нас бы взяли под опеку как жертв колдовства, а не как пособников. И я пошел и написал донос.

— Они заставили тебя смотреть?

— Да, подобных Харальду Лотнеру среди законников много. Не все поверили в страх и почтение к правосудию во мне. Пытались вывести на эмоции, поймать на лжи, внимательно следили за каждым шагом. Поэтому я был на казни.

Что бы я ни сказала, это бы прозвучало глупо и наиграно, поэтому я молча смотрела в серую стену. Долгое время я лелеяла свою трагедию, заботливо обвешивала ее кружавчиками, считая, что нет существа несчастнее меня на всем свете. Но правда в том, что потерять родителей от рук убийцы это совсем не то, что толкнуть их на эшафот самому. И после столько лет с этим жить. Мучился ли Габриэл вопросом «можно ли как-то было их спасти?».

— Почему они не уехали? Не сбежали? Ты мог сдать их, а они могли скрыться…