Свидетель канона

Бобров Михаил Григорьевич

– У вас так хорошо получается объяснять!

– Между прочим, это истинная правда!

– А ты, Симакадзе, могла бы и…

– А мне тоже интересно. И потом, Хару… Харуна-сама – мой флагман! Донимайте свою Асторию!

– Не ссорьтесь, девочки. Стволов у меня хватит на всех.

Удовлетворившись почтительной тишиной на канале, Харуна разослала схемы:

– Так называемый принцип неопределенности Гейзенберга. Чем точнее мы знаем одну характеристику частицы, тем туманнее… Хм, да, туманнее остальные. Никлаус, что это значит применительно к нашему примеру?

– Если мы точно знаем энергию частицы,

то плохо координаты. И наоборот.

– Верно.

– Госпожа Харуна, мэм. Но ведь это работает в микромире, в квантовой механике. И только для пар характеристик, описываемых несвязными…

– Некоммутирующими операторами.

– Ну… Да. Но мы-то мы ищем объект макромира. Судя по энергетике возмущений в сети, не меньше линкора. Судя по характеру возмущений, чуть ли не "КШиП".

Харуна снова чудесным образом передала по сети улыбку:

– А ядра у нас, девочки, что такое?

– Ну да, точно: узлы квантовой сети.

– Вот, мы приблизительно локализуем источник возмущений где-то здесь. В радиусе измерительной погрешности. А что такое точность физических измерений, вы вчера спрашивали.

– Несколько порядков, мы еще не забыли. Госпожа Харуна, мэм… А правда, что мы находимся в его сне? И, если он проснется, мы исчезнем?

– Это гипотеза, Радфорд. Пожалуй, излишне смелая, не лишенная поэтичности, почему ее все и подхватили. Но всего лишь гипотеза.

– Потому, что ее нельзя доказать?

– Хуже, девочки. Потому, что ее нельзя опровергнуть. Критерий Поппера, кому интересно. Ну, не расслабляйтесь. Давайте-ка, "все вдруг" и обратным курсом, еще один проход.

– Госпожа Харуна, мэм.

– Последний вопрос, Никлаус. Мы все же в поиске.

– Да, госпожа Харуна, мэм. Стоит ли, в таком случае, прерывать его сон?

* * *

Сон человеческий – земля незнаемая. Что же сказать о сне "двойной звезды" из разума человека и квантовой системы? Что ни скажи, все и правда и выдумка в одно и то же время, отличие только в проценте того и другого. Добрый месяц прошел, как я в нужном времени, а чувствую себя боксерской грушей. Все-то чудится, что прилетали ночью инопланетяне, рисовали мне круги под глазами.

Поднять подняли – разбудить забыли.

Мысли ползают слониками по гололеду. Со стороны выглядит умно и внушительно, пока ноги не разъедутся. А тогда хлобысь! Мягким пузиком об холодный каток.

Словно бы мое тело перенесли на Альфу Ворона, за сорок восемь световых лет. А сознание не телепортировали. И вот оно догоняет своим ходом, с околосветовой скоростью. Безмозглое же тело, ясно, тупит страшнее диплодока.

Черт, я понял!

Да у меня же просто отходняк от переброски!

Это пройдет!

Рано или поздно пройдет!

Вот я тогда и всплыву. Сразу всем и сразу за все.

А пока что надо вести себя, как в санатории. Поменьше двигаться, побольше спать. И радоваться, что квантовое ядро обеспечивает питание, за мамонтом гоняться не нужно.

Кстати, о мамонтах. Пока прятался у дна, тут вокруг такие восьмихрены роились! И девятиногие, и четырехглазые и шестибрюхие. Зуб даю, на моей Земле таких не водилось.

То ли будущее у нас… Интересное, как в той китайской поговорке.

То ли я в расчете ошибся и попал черт знает, куда.

* * *

6

Куда

царская охранка умело ткнула иголочкой, никто так и не понял. Не то, что историки – даже журналисты через полвека не раскопали, с чего заполыхало и кто первый начал.

Но результат воспоследовал изумительный.

Партия социал-революционеров и партия анархистов-коммунистов, соединив усилия, обратили взор на многострадальные Балканы, терзаемые сперва турками, затем болгаро-сербскими войнами.

Выстрел в эрцгерцога Фердинанда – и все Балканы охватило пламя революционного безумия.

Надолго планета запомнила одна тысяча девятьсот четырнадцатый!

Балканы представляют собой горы и море. Причем горы невысокие, обильно заросшие лесом, снабженные водой из многочисленных родников, изобильные укромными долинами, пещерами, узкими перевалами… Для действий партизан Балканы лучшее место на Земле!

Балканская советская социалистическая республика продержалась ни много, ни мало – двадцать пять лет. Со всей Земли туда сбежались отчаянные люди, желающие приложить руки к защите свободы и подлинного народовластия. Четверть века БССР громадным пылесосом вытягивала смутьянов отовсюду, четверть века сражались анархисты и социалисты в кольце врагов, и столько же времени контрабандисты всей Европы, Турции, северной Африки возносили молитвы за успех отчаянных ребят в кожаных куртках, потому как на революционной земле не действовали никакие правила и законы… Ну, почти никакие.

Руками беглых романтиков на пожертвования таких же романтиков, только оставшихся дома, балканцы сумели наладить производство собственного оружия и патронов к нему, влезть на несколько транзитных маршрутов контрабанды, почти блокировать Адриатическое море и выиграть у Италии торговую войну. Теперь уже победить анархистов силой смогло бы не всякое государство; понятно, что Англия либо Россия сумели бы – но ни король Георг, ни царь Николай того не желали.

Балканы превратились в удобнейший полигон, этакий боксерский ринг в центре Европы, где оказалось удобно испытывать военные новинки, в огне которого самоистреблялись беспокойные смутьяны всех сортов – от марксистов-ленинцев до монархистов-рюриковцев, от итальянских facisto до германских nazi. Огненное кольцо, "незаживающая язва Европы", пылала по всем фронтам, извергая полупереваренными то французский, то итало-румынский, то британский, то русский экспедиционные корпуса.

Даже стальные немцы, поначалу заняв гарнизонами земли хорватов, черногорцев, сербов, со временем поняли, что удерживать побережье Адриатики попросту невыгодно. Партизаны уничтожали всякое сообщение, блокировали гарнизоны, изводили ночными обстрелами и брали, в конце концов, измором. Выгода от владения богатейшими землями низводилась в ничто; начать же правильную колонизацию Балкан, как некогда Прибалтики, немцам не позволяли соседи под угрозой настоящей большой войны. Поневоле Кайзеррайх обратил взор на Африку, где и полезных ископаемых водилось поболее, и негры сопротивлялись вполовину не так яростно, как дикая смесь из болгар, сербов, черногорцев и набежавших к ним сорвиголов любой нации, убеждений и политической окраски.